Глава 6

По телевизору гнали какую-то муру. Толпа идиотов, под веселые завывания диктора, радостно прыгала в лужу и, как свиньи, барахталась там. Впрочем, мне было всё равно.

Виски глушил интерес к происходящему, на секунды позволяя забыть произошедшее. Пятый стакан был уже наполовину пуст, я грел в руке его ржавый наполнитель, перед тем как осушить одним глотком. Мерзость страшная, но водки в этом чертом забытом баре не оказалось. Пиво не могло заглушить ту боль, что горела внутри, поэтому выбор пал на обычный виски, со вкусом дрянного самогона.

Бар сам по себе не очень большой, но относительно чистый, с десятком небольших столиков. И с высокой барной стойкой, за которой я и расположился, тупо глядя в небольшой цветной телевизор, притороченный к стене хитроумным кронштейном.

Я пялился в мерцающий экран, но мысли мои были далеко.

Вчерашний вечер. Четверо ангелочков были заперты у себя в комнате. Я сказал им, что куда-либо ехать уже поздно, и что как только рассветёт, мы отправимся в путь. Но только повернулся ключ в замочной скважине, отгородив их от этого сумрачного мира, я медленно спустился по обитой зеленым ковролином лестнице и уселся на кресло, напротив связанных приёмных родителей.

Сколько прошло времени, прежде чем я решился, даже не знаю. Может час, может два. Наконец, присев к мычащим и стонущим «родителям», я из нагрудного кармана достал фотографию Даши.

– Глядите, твари! – прошипел я, даже и не думая о том, что меня не понимают. – Это Даша, моя дочь. Вы, паскуды, её убили, ведь так?

Нужно было видеть их глаза, когда они поняли, кто я. Они прекрасно осознали, что я пришел не за их деньгами, драгоценностями и машиной. Я пришел за ними.

И всё же, ошибиться не хотелось. Натянув тонкие медицинские перчатки, я устроил импровизированный блиц-обыск. Деньги и ценные вещи бросал на диван, а всё более-менее заслуживающее внимания – укладывал на журнальный столик. Например, туда легла стопка журналов с порнографией, взятых с верхней полки одного из шкафов. С детской порнографией.

Ухватившись за это, как за соломинку, я влез в ноутбук, стоявший неподалеку от большого плазменного телевизора. Пятнадцать минут блужданий в нём, и я нашел что искал. Детское порно. Мальчики, девочки, там были все, главное, что не старше десяти-двенадцати лет.

Это стало последним камнем на моих внутренних весах. Сопротивляющихся и дергающихся педофилов я оттащил в ванную комнату на первом этаже. Толстяк был подцеплён за руки на держателе для душа, над самым сливом акриловой ванны, жена же пристроилась у его ног.

Нет смысла описывать, что я с ними сделал, хотя эта картина до сих пор довольно ярко стоит у меня перед глазами. Как плоскогубцы ломали пальцы, как зубочистки загонялись под ногти, как… Неважно! Главное я был спокоен и сдержан. У меня была цель, чтобы эти сволочи умерли не сразу. И они мучились.

Это был мой осознанный выбор. Но как с этим выбором жить дальше – я не представлял.

Еще утром, припарковавшись у сельского магазинчика, я точно не знал, что буду делать, увидев виновников смерти дочери. И скорей всего, после казни я бы вскрыл себе вены или застрелился. Даши нет, смысла в жизни тоже. И для чего цепляться за этот безумный, грязный и жестокий мир? Ради еще не заработанных денег? Ради женщин? Ради великой лживой цели, которой нет? Три раза «ХА!»

Но теперь на втором этаже ждали завтрашнего чуда четыре маленьких ангелочка. И я не мог их обмануть.

Где-то в полчетвертого утра, я подогнал Вольво к дому и вызволил из багажника связанную Ленку, затащив в дом. Не развязывая буксировочный трос на женских руках, я вкатил ей в вену инсулиновым шприцом пару кубиков вскипячённого на ложке героина, прихваченного у Ирдиса. Глаза бывшей сразу помутнели, а тело расслабилось до состояния студня. Ближайшие часа четыре ей будет явно не до меня, а если приход будет мощным – то и все шесть.

А в полпятого, вернув Лену на место, я отправился за малышами. Сонные недовольные личики мгновенно поменялись, стоило напомнить про пони и мороженое. Детишки оделись быстро и без моей помощи, и в шесть утра мы выехали из этого проклятого всеми богами посёлка.

Утреннее солнце, высунув краешек из-за гор, следило за нами, обещая хорошую погоду. И не обмануло. Весь день небо было чистым, лишь изредка появлялись небольшие, но пушистые, словно овечки, облака.

Мы побывали в зоопарке, на каруселях, в парке аттракционов, не пропускали ни одного торговца сладкой ватой или сувенирами. Смех, радость, детские счастливые визги сопровождали меня.

На меня смотрели как на диковинку. Мужик в окружении четверых маленьких человечков, непрерывно ползающих по нему. То на шею заберутся, то на руки…

Но вот наступил вечер. Тяжелые свинцовые тучи вновь затянули небосклон, выжав из себя мелкие капли дождя. Малыши вповалку уснули на заднем сидении, а я бесцельно колесил по сумрачным улицам Осло.

Но вот в окне мелькнул неоновый огонёк бара, и я, плюнув на всё, отправился внутрь. Оставалось еще тысяч пять крон, найденных в доме педофилов. Почему бы их не пропить?

Так я и оказался тут, похлебывая виски и тупо пялясь в телевизор.

Идиотская передача про группу имбецилов в луже грязи закончилась, следом пустили выпуск новостей. Дикторша, обладающая явными арабскими чертами лица, начала что-то быстро говорить, и неожиданно справа от неё всплыла картинка с фотографией дома, который я покинул утром.

Напрягшись, я незаметно оглядел посетителей бара. Но до телевизора никому не было особого дела. Компания из трех зачуханного вида норвежцев сидела в одном из углов и потягивала пиво из больших стеклянных кружек. Еще парочка мужиков флегматично общались за столиком, не обращая на окружающий мир хоть какое-то внимание. Бармен был увлечен решением сканворда, и лишь один невысокий рыженький мужичек с плешью и очках, сидевший на другом конце барной стойки от меня, внимательно глядел в голубой экран.

И тут вместо дома всплыли две фотографии. Моё изображение они, похоже, взяли из таможенного архива, ибо именно эта фотография была у меня в загранпаспорте. А вот фотографию Лены, где она в подвенечном платье, полицаи определено взяли с туалетного столика в спальне. А что это значит? Верно. Труп Идриса они не могли прозевать.

Пора избавляться и от Вольво, ибо сейчас поиск угнанной машины лишь дело техники.

Но сперва нужно выбраться из бара и не привлечь внимания. Но как назло, плешивый внимательно уставился на меня. Не отрывая взгляда, он отодвинул недопитый стакан виски, и поднялся со стула. Я нащупал ребристую рукоять револьвера, и будто в замедленной съемке следил за его приближением.

И что дальше? Застрелить его? Застрелить любого, кто дернется, вырваться наружу, сесть в автомобиль и умчаться? А смысл? Дальше что? Всё равно будет погоня, и погоня настигнет в любом случае – незнакомая страна, незнакомый город… Да и за что убивать очкарика? Плохого он пока ничего не сделал.

Я скосил взгляд, все остальные даже и внимания не обратили на сюжет, и продолжали, как ни в чём не бывало, свои дела. И только внимание очкарика, уже приблизившегося вплотную, не даёт мне незаметно раствориться в темноте улиц.

– Пойдём, – вдруг неожиданно сказал он по-русски.

– Куда? – опешил я.

– На улицу. Пойдём, – только сейчас я уловил еле различимый акцент.

Не дожидаясь моей реакции, мужичок развернулся и вышел. Я постарался не отстать.

Под тусклым фонарем на крыльце бара, он вытянул пачку сигарет и закурил. Предложил и мне. Я отказываться не стал.

– Дети где? – спросил он, когда не меньше половины сигареты превратились в пепел.

– В машине, – я кивнул на Вольво. – Весь день катались по зоопаркам и аттракционам. Вымотались.

– Это хорошо, – он кивнул. – Жена где? Утопил?

– Не жена она мне, не жена, – повторил я фразу из одного старого мультфильма.

Конец ознакомительного фрагмента.