В коридоре было прохладно. Пахло сыростью. На стенах висели застарелые подсвечники, которым давно никто не пользовался. В некоторых помещались электрические лампы, имитирующие свечи. Жалкое, скажу я вам, зрелище. И вообще, еще бы рыцарские доспехи поставить, и полное ощущение средневековой темницы. Интересно, а тут имеется подвал? А тюрьма там есть? Решетки там всякие, кандалы…

Мы сидели на кушетке напротив директорской двери. Озябшая в своем тонком платье Нуна забралась на кушетку с ногами, прижалась ко мне, поскуливая, как побитый щеночек. Опасения девушка не вызывала, а вот отвращение – да! Только сейчас я заметила, что на ногах кузины нет обуви. Просто высокие носки и нарисованными на них туфлями. Обалдеть можно! Чего только не придумают для этих душевнобольных. О нормальных бы людях так переживали!

– Здравствуй! – бодрый голос прервал мои сетования на судьбу, заставив оглянуться.

Рядом со мной стояла девочка. Маленькое милое создание в точно таком же платье, как и у меня, которое тоже не подходило под ее пухлую фигуру, обтягивая животик.

– Привет, – ответила я, не без интереса рассматривая первую встреченную в Академии ученицу.

Девочка была маленького роста, на голову ниже меня. Пухлые щечки, серо-зеленые глазки-бусинки – настоящий бельчонок!

– Там занято? – она кивнула на дверь, не отводя от меня глаз.

– Да, – ответила я, и зачем-то пояснила, – там моя тетя разговаривает с директором.

– Ой! – вдруг неожиданно воскликнула девочка так громко и пискляво, что жавшаяся ко мне Нуна вздрогнула и подняла голову с плеча. – Так это ты – моя новая одноклассница?

– Ну… – даже и не знаю, что ответить. Лестно, конечно, что меня уже представили. С другой стороны, скорость, с которой разлетаются новости, не радовала. – Что-то вроде того.

– Я Аксинья! – уверенно сказала она, протягивая ладонь. – Но все зовут меня Белочкой.

Я мысленно усмехнулась. Белочка. Ну что за детский сад? С другой стороны, весьма мило. Слишком мило. Выходит, не все здесь стервы. А что, если девочки Академии так же наивны и дружелюбны, как Аксинья? Тогда не все так уж и плохо.

– Кэтрин. Но все зовут меня Трина. Очень приятно познакомиться, – я попыталась протянуть ей руку в ответ, но ткань платья больно врезалась в бицепс, не позволяя этого сделать.

– Ужасная форма, да? – кивнула девушка.

– Ага, – хоть кто-то понимает. – Как вы в них ходите…

– Привыкли, – вздохнула Белочка.

В этот момент дверь отворилась, выпуская фрау Гофман.

– Лунуна Кёрсон. Пройди в кабинет, – объявила женщина, и обернулась к Белочке, смерила ее взглядом и обратилась уже к ней. – Беллаир? Ты, что здесь делаешь?

– Я пришла к мадам Вальен по… – начала рапортовать девочка.

– Ах, да… – протянула она, как бы вспоминая. – Проходи.

– Еще увидимся, – шепнула Беллка и быстро юркнула в образовавшуюся щель. Русая коса ниже ягодиц взметнулась, точно хвостик, делая девочку еще сильнее похожей на мышку. Очаровательное создание! Неужели мы правда ровесницы? Или классы тут формируются не по возрасту?

– Лунуна? – фрау подняла брови. – Мы тебя ждем.

Нуна повернула голову, посмотрела на женщину, потом на меня. Взгляд ее стал осмысленным, и я втайне порадовалась.

– Не нравится она мне, – произнесла кузина спокойным взрослым голосом. – С ней расслабляться нельзя.

Отпустив мою руку, Нуна встала, поправила юбку, выпрямилась и гордо прошла в кабинет под неодобрительный взгляд фрау Гофман. Фрау пропустила Нуну и неодобрительно хмыкнула. Похоже, ей не часто говорят в глаза что-то подобное. Дверь кабинета закрылась, оставляя меня в полном одиночестве.

– А с кем тут вообще можно расслабляться… – вздохнула я, сползая по кушетке.

– Ладно тебе, Трин, – послышалась около уха. Я провела рукой по косе, приглаживая волосы и собирая Никза. – Чего ты расклеилась?

Фамильяр на моей ладони хлопал глазами. Я усмехнулась краешком рта.

– Не знаю, – ответила я. – Как-то это все…

И тут дверь открылась снова, заставив меня сжать кулак. Клубы дыма от разбитого паука потянулись, втягиваясь в волосы. Фрау Гофман продолжала что-то обсуждать с Генриеттой Теодоровной Держащая Нуну за плечи Контесса выглядела озадаченной. Это не могло не напрягать. Я поднялась со своего места.

– Что ж, Трин, – начала Контесса, все еще придерживая кузину, – все хорошо. Мы все решили. Нуна снова плохо себя чувствует, так что нам нужно уехать.

Я перевела взгляд на Нуну. Та выглядела еще бледнее, чем обычно. О нет, ей не плохо. Девушка просто хорошая актриса. Когда «в сознании». А сейчас она в сознании, я это по лицу вижу. Значит, мне тоже нужно подыграть?

Поджав губы под пристальным взглядом сестры, я сделала шаг вперед и обняла тетушку. Надеюсь, вышло убедительно.

– Ну-ну, милая, – Контесса обняла меня одной рукой и погладила по голове.

Похоже, эта женщина совершенно не переживала, оставляя меня здесь одну на растерзание фрау Гофман, от которой и сама не была в восторге.

Нуна обняла меня сама. И в процессе объятий ее плечи обмякали, поза становилась все свободнее. Я ощущала, как сознание покидает Нуну, и была совершенно уверена, что стоит сейчас взглянуть в лицо сестры, и сознания я в ней не увижу. Я не ошиблась. Лунуна Кёрсон ушла, выполнив свою миссию. На ее месте стояла перепуганная Нуна, совершенно не понимающая, что происходит. Впервые я была с ней солидарна. Меня и саму дико напрягает все вокруг.

– Оставляем тебя на мисс Вальен, – меня оторвали от сестры, заставив обратить внимание на еще одного присутствующего.

Немолодая, но очень хорошо сохранившаяся женщина, явно не вписывалась в антураж здания. Во-первых, у нее были распущенные волосы, что вообще-то признак дурного тона. Волосы конечно красивые, блондинистые, завитые на концах, но все равно не по правилам! Зеленый костюм с зауженной юбкой открывал колени, что тоже противоречило этикету. Женщина спокойной смотрела на меня сквозь изящные очки. Было в ней что-то от тетушки Тэсс. Что-то, помимо возраста. А еще, как и в Контессе, было в ней что-то в мадам Вальен, что напрягало меня.

– До встречи, Трин, – Контесса попыталась улыбнуться.

– Веди себя хорошо, не позорь фамилию! – м-да, Генриетта Теодоровна всегда знает, что сказать.

Я потянулась за родственниками, собираясь проследовать за ними, но была остановлена крепкой рукой фрау Гофман.

– Мы заберем тебя на выходные, – сказала Контесса, увлекая за собой Нуну.

Вот даже и не знаю, радоваться мне, или как? До выходных еще нужно дожить…

***

Четырехэтажное здание слева от съезда оказалось общежитием. На первом этаже располагалась столовая и комнаты персонала. На втором и третьем этаже жили девочки.

– Каждая ученица Академии имела собственную комнату, – вещала фрау Гофман. – Но не так давно у нас обвалилась крыша. Девушки расселены с последнего этажа по имеющимся комнатам второго и третьего. Для тебя места нет. Будешь жить одна на этаже.

Пока фрау вещала, я тащила свой чемодан по лестнице. А лестницы здесь были длинные, и никакого лифта, разумеется, не предполагалось. Грузчиков тоже не предполагалось. Вот и что за школа-леди такая? Разве леди носят тяжести! Сосредоточенная на чемодане и ступеньках, смысл слов фрау дошел до меня не сразу. Только поднявшись на четвертый этаж, я поняла, в какую глубокую… дыру я попала.

Коридор с дверьми по обеим сторонам выглядел мрачно и заброшенно. Часть коридора перекрывали деревянные конструкции, покрытые пленкой. Потолок пестрил ржавыми разводами. И вы хотите поселить меня в эту помойку?

Деревянные половицы рассохшегося темного паркета скрипели при каждом шаге. Я о отвращением осматривалась по сторонам, обняв себя одной рукой. Ужас какой…

– В некоторых комнатах крыша обвалилась совсем, – продолжала женщина, – поэтому двери туда закрыты на ключ. Тебе выделили самую теплую и целую комнату. Так что радуйся.

Радоваться? Вы серьезно? Радоваться?! Мало того, что меня поселили под крышей одну на этаже, так еще и крыша эта не целая! А если дождь пойдет? А если снег?! Что тут, кстати с отоплением? А тетушка вообще знает, куда меня поселили? И что она думает по этому поводу?

Первая цифра номера комнаты обозначала этаж. На моей же двери красовались цифры 317. Выглядело это достаточно странно: 415, 416, 317, 418… Наверное, чтобы я чувствовала себя частью коллектива. Какая забота о моем душевном состоянии! Просто прелесть!

Фрау Гофман открыла ключом дверь, впуская меня внутрь. Комнатка оказалась маленькая, вытянутая. Не более шести квадратных метров. А, может, и того меньше. Кровать стояла вплотную к левой стене, у противоположной – письменный стол. Между ними: тумбочка и одностворчатое деревянное окно с форточкой над ней. Рядом со столом платяной двустворчатый шкаф. Более в этой комнате не было ничего. Даже занавесочка на окне отсутствовала!

– Это ключ, – сказала фрау Гофман медленно протягивая мне ключик, – не потеряй его. Закрывай комнату на ночь и всякий раз, как уходишь.

Закрываться? А от кого? Я же живу одна. Одна на целом этаже! Да и кто может позариться на мое скудное барахло? Или это, чтобы меня вороны не утащили? Что ж, спасибо за предупреждение… Я протянула руку, но фрау Гофман тут же сжала кулак с ключом и страшно выпучила глаза.

– Потеряешь – пеняй на себя! – пригрозила она, нехотя отдавая мне ключ, и вышла за дверь. Кстати, в двери тоже было окошко, занавешенной тряпкой. Зачем? Непонятно.

Оставшись одна, я окинула взглядом пыльную комнату. И в этом скворечнике мне предстоит провести почти год? Тяжело выдохнув, я прошла к кровати и упала на нее, уткнувшись лицом в подушку. Кровать отозвалась скрипом пружин подо мной. Замечательно…

– Ох, не нравится мне тут, – буркнул Никз.

Я лениво освободила его из плена волос. Фамильяр тут же прыгнул на прикроватную тумбочку и начал осматриваться.

– Мне тоже, – я поморщилась от запаха сырости. Почему здесь так влажно?

– Честно говоря, – Никз опасливо огляделся по сторонам, обнимая себя лапками, – у меня мурашки по всему телу!

Рябь пробежала по его тельцу, точно сбоящая голограмма. Никз хорошо изображал мое состояние и отлично передавал мои мысли. И, пожалуй, сейчас я была крайне рада его наличию. Пусть он и выдуманное существо, но одна бы я здесь точно рехнулась. А так какая-никакая компания. Какая? Да никакая…

– Не нагнетай, а, – я прикрыла глаза, – и без тебя тошно.

– Но могло бы быть и хуже! – сказал он. – Например, посели тебя с этими кошками высокомерными! Вот уж где бы ты точно окочурилась. Нет бы еще жить с компаньонкой, так ты же будешь совсем одна! Загрызут тебя и не заметят!

Я лежала молча, не открывая глаз и никак не реагируя на комментарии паука. А тот все продолжал:

– …а тебе ведь еще с ними учиться! Ух, сама же знаешь, как относятся к новеньким. Тем более к девочкам.

– Не знаю, Никз, – я перевернулась на спину, закидывая руки за голову, а ноги на железную спинку кровати. Высокий потолок покрывали трещины и ржавые разводы. Хорошо хоть плесени нет. – Я не думаю об этом. С одной стороны, вроде бы, все плохо. А с другой, что ни делается, все к лучшему. К тому же, вроде бы, не все здесь такие уж плохие.

В голове всплыла милая розовощекая мордашка Беллы. Девочка показалась мне достаточно милой и бесхитростной. Думаю, мы с ней подружимся! И вообще, если хотя бы треть местных девочек такие, как Белла, то я не пропаду.

– Да, ты права, – паук прыгнул на меня, вытягиваясь на удлиннившихся лапках. – Так какой у нас план?

– Отдохнуть немного. А потом… – я обвела комнату взглядом, – прибраться немного. Слишком тут пыльно.