– Где этот паршивец! – женщина всплеснула руками.

– Успокойтесь, Генриетта Теодоровна! – сказала тетушка Тэсс ровным голосом, – Вы кого-то потеряли?

– Да ты просто не представляешь… – Генриетта Теодоровна закатила глаза, но тут заметила меня и примолкла. Ее эмоции развеялись в момент. Женщина выпрямилась, складывая руки на манер тетушки и продолжила уже ровным тоном. – Мадам, он опять сбежал от меня! Этот паршивец Мэттью! Что за ребенок, что за ребенок…

– Не переживайте вы за него, – успокаивала ее тетушка. – Уже не маленький, ничего с ним не случится.

– Да? Вы сами в это верите? – она закрыла глаза и потерла виски пальцами, – Боже, как болит голова… Еще одного приступа мигрени я просто не выдержу…

Что, и тут мигрени? Интересно, существует ли хоть одна аристократка, не страдающая этим недугом? Видимо, именно так и проверяют на происхождение. По крайней мере теперь я уверена точно – мигрень вшита в ДНК и передается с голубой кровью. Интересно, когда меня накроет?

– Пройдите на кухню, выпейте чаю с мятой, – предложила Контесса.

– Лучше кофе. С коньяком. Боже, боже… Моя голова… – продолжая причитать, Генриетта Теодоровна удалилась в левую арку.

Мальчик позади меня облегченно выдохнул и высунулся из-за моей спины. Тетушка Тэсс сдвинула тонкие брови, глядя на ребенка, как ястреб на мышку. Мэттью виновато улыбнулся, показывая белые зубки.

– Итак, молодой человек, а теперь потрудись объяснить, чем ты на этот раз довел несчастную гувернантку, до нервного срыва?

Ага! Значит, она и правда гувернантка! Как же догадлива!

– Мам! Она пыталась заставить меня надеть ту глупую рубашку! – мальчик одернул синюю футболку с белыми надписями.

– Не говори ерунды, Мэтт! Все носят такие рубашки.

– Как у девчонки! – скривился Мэтт, поглядывая на меня. То ли ища поддержки, то ли просто из интереса к новым личностям.

Тетушка Тэсс тяжело вздохнула.

– Познакомься, Кэтрин, – она сделала указующий жест рукой, – Мэттью Рэдрик Кепп, мой сын.

Мэтт был ни капельки не похож на мать, ни внешностью, ни характером. У него была широкая открытая улыбка, большие округлые глаза красно-коричневого цвета, и красные волосы, на которых я уже успела сделать акцент. Красные! Хотя… может, рыжие. Просто так падает свет.

– Кэтрин? – задумчиво протянул Мэтт, почесывая нос. – Точно! Кэтрин! Сестрица! – воскликнул он и крепко обнял меня за талию.

Я коротко ойкнула. Воздух перестал поступать в легкие. Какая же у него сильная хватка! Я подняла глаза на тетушку. Та была в тихой ярости.

– Мэттью! – прикрикнула она. – Где твои манеры?!

– Ой, – пискнул Мэтт, тут же отпуская меня. – Прошу простить мне, леди Кэтрин, мое недостойное поведение. Я безумно счастлив знакомству с вами.

Мэтт взял мою руку, склонился и поцеловал ее.

Вот это муштра… И все-таки тяжело поверить, что этот жизнерадостный пацан действительно сын сдержанной Мадам Тэсс.

– Я тоже очень рада, – сказала я, делая неуклюжий реверанс.

– Ой, мама! – воскликнул мальчик, оглядываясь на мать. – Так она по-нашему говорит!

В смысле «по-нашему»? Что он имеет ввиду?

– Да-да, Мэттью, ты наблюдателен. А теперь иди и займись своими делами. Мне нужно поговорить с Кэтрин наедине.

– Хорошо, мам, – довольно грустно ответил Мэтт. Потом подмигнул мне, тихо произнес «еще увидимся» и убежал в правую арку.

Эх, хороший мальчишка… добрый такой, открытый. Испортят они его тут своим средневековым воспитанием.

– У вас очаровательный сын, – я улыбнулась.

Мэтт и правда замечательный! Только что же он имел ввиду вот этим «по-нашему»? Контессе, видимо, польстил мой комплимент. Судя по всему, она переживала за сына.

– Что ж, Кэтрин, – продолжила Мадам, – пожалуй, стоит познакомить тебя с другими обитателями нашего дома.

– Да… Это было бы здорово, – я тоже слегка улыбнулась. Контесса снова повела бровью. Ох, не нравится мне этот жест.

– Тогда прошу за мной, – холодно произнесла она.

***

Мы прошли в левую от входа арку и оказались в столовой. Стены от потолка до пола были вручную расписаны лесными пейзажами. Длинный деревянный стол, находившийся в центре комнаты, со множеством стульев был рассчитан, видимо, на очень большое семейство. Сколько же у меня родственников…

– Эта столовая не предназначена для гостей, – будто бы читая мои мысли пояснила женщина. – Гостевой зал находится в другом месте. Это просто скромная семейная столовая, где все члены семьи собираются на трапезу. Сейчас это кажется невероятным, но раньше мы едва умещались за этим столом. Нынче от семьи Керсон осталось совсем немного.

Она двинулась дальше, в арку в противоположной стене. Там располагалась кухня. В центре находился большой разделочный стол, по периметру стояли длинный холодильник, плиты, столы со встроенной бытовой техникой, и даже старая закопченная печь под полукругом каменной кладки! Наверное, раньше готовили именно на ней.

У стола знакомая мне темнокожая женщина протирала тарелки белым полотенцем.

– Здравствуй, Труди, – громко сказала Контесса, привлекая внимание женщины.

Та обернулась даже не вздрогнув. Я ошиблась, она была не негритянкой, а скорее мулаткой. О негроидных корнях свидетельствовали черты лица: большие глаза и губы, широкая переносица, мелко-вьющиеся черные волосы, собранные в хвост. Голубое платье, как у девочки-одуванчика, подчеркивало объемный бюст и широкие полные бедра.

– Добрый день, Мадам, – Труди кивнула, затем увидела меня и широко улыбнулась, отложила в сторону тарелку. – О… Кто же это к нам, наконец, пожаловал!

– Здравствуйте, – я смущенно улыбнулась. Почему она делает вид, будто видит меня впервые?

– Рада видеть тебя, дорогая, – Труди подошла ко мне широко разведя руки и крепко обняла. Вот это радушие…

– Знакомься, Кэтрин, это… – начала, было, Контесса, но была неделикатно прервана.

– Да ладно вам, – Труди махнула на нее рукой. – Я и сама в состоянии с ребенком познакомиться. Меня зовут Гертруда Мур, но для тебя просто Труди.

– Катерина Черненко, для вас просто Триша, – я пожала протянутую руку.

– Ох, как же ты хорошо разговариваешь! А я все сидела, думала, как бы так представиться, чтобы ты поняла! Образованного человека видно сразу! Что ж, для меня большая честь познакомиться с тобой.

Ну вот опять. Что же не так с моей речью? Честно сказать, я тоже дико рада знакомству с Труди. Я уж начала думать, что все обитатели дома подобны тетушке Тэсс и Генриетте Теодоровне, но Труди и Мэтт меня приятно удивили.

– Ты должна познакомиться с Аннетой, – продолжала Труди, держа меня за руки. – Нэта! Нэт! Иди сюда скорее!

– Бегу, бегу! – послышалось из-за окна.

Дверь в стене, которую я раньше не замечала, распахнулась, и на пороге появилась девушка. Та самая, которую я видела в холле. Худышка с белым одуванчиком коротких волос притормозила на пороге, скидывая набегу сланцы, не удержалась на ногах и растянулась на пороге. Похоже равновесие, это не ее. Девчушка тут же встала, отряхнулась и подбежала к нам, остановилась, пытаясь отдышаться.

– Звала? – спросила она, поправляя падающую на лицо косую челку испачканными чем-то руками.

Кстати, то, что передо мной существо женского пола, можно было определить только по платью. Загорелое лицо с очаровательным курносым носиком могло принадлежать человеку любого пола. Фигура Нэты тоже не отличалась женственностью – широкие плечи, полное отсутствие талии и маленькая грудь.

– Познакомься, это Кэтрин Керсон, – сказала Труди. – И ради бога, помой руки…

Полностью проигнорировав вторую часть фразы, Нэта округлила желтоватые глаза. Согнувшись, она обежала меня вокруг, чуть ли не обнюхивая. Какая странная и забавная!

– Привет, – я крутилась, пытаясь уследить за девушкой, затем протянула ей руку, как только та остановилась.

– Приветствую вас, мадам, – очень громко отрапортовала Нэта, отдавая честь, затем отпрыгнула на пару шагов назад и сделала реверанс.

– Нэта будет твоей компаньонкой, – сказала Контесса и тут же добавила, будто пытаясь пояснить. – Раньше ей не приходилось этого делать.

– Для меня большая честь служить вам, мисс Кэтрин! – Нэта снова отдала мне честь, вытягиваясь по струночке. Ее лицо приняло такой серьезный вид, что казалось, будто у нее сейчас пар из ушей пойдет.

– Как видишь, она так же растеряна, как и ты, – кажется, Контессе неудобно за Нэт.

Чувство неловкости повисло в воздухе и ощущалось почти тактильно. Мы с Нэтой не понимали, как должны себя вести.

– Что ж, Труди, – тетушка сменила тему, – начинай готовить ужин. А я пока покажу Кэтрин ее комнату.

Почему она постоянно называет меня Кэтрин? Я же просила звать меня Трин! Наверное, для того, чтобы я быстрее привыкла к новому имени. Возможно, мне следует прекратить представляться Катериной Черненко.

– Ох, ни минуты покоя! – вздохнула Труди, закатывая глаза.

– Мам, тебе помочь? – спросила Нэта.

Стойте… Мам? Я обернулась и еще раз посмотрела на женщин. Белокожая Нэта скорее походила на Контессу, чем на мулатку Труди. Бывает же такое! Природа не перестает удивлять.

***

Мы снова вышли к лестнице, поднялись по ней на второй этаж, прошли по балкону-коридору направо. Отсюда открывался замечательный вид на входную дверь и высокие окна, украшенные витражами. Красиво, даже очень. Но разобрать, что нарисовано, я не смогла.

На обитых деревом стенах висели портреты людей и подсвечники. Свечи в них заменяли лампочки той же формы. Не так атмосферно, зато удобно. Мысли о странном родстве Труди и Нэты улетучились сами собой. Теперь я рассматривала портреты членов древнего рода. По мере продвижения по коридору, одежда людей на картинах изменялась с течением времени и моды. Нужно будет выделить время и рассмотреть их поподробнее.

Коридор повернул влево. Картинные рамки покрывал еще более толстый слой пыли, чем раньше. Наверное, этот коридор нежилой. Буду здесь жить, обязательно протру их! Не люблю беспорядок и грязь. Хотя… да кого я обманываю! Конечно же не протру!

Мы остановились около одной из дверей. Контесса постучала. Она же хотела показать мне мою комнату. Зачем стучать? Я буду жить с кем-то? Неужели в таком огромном доме не нашлось свободной комнатушки?

– Сейчас я познакомлю тебя с Даниэлем, – пояснила она.

Дверь сама собой отворилась. Наверное, она и не была заперта. Перед нами предстала весьма мрачная комната. Справа находился женский туалетный столик, уставленный различными баночками, флакончиками духов и прочими средствам красоты. Также справа от двери тянулись окна с плотно закрытыми тяжелыми темными шторами. Ни одно окно не пропускало свет. Но даже в этой темноте можно было разглядеть очертания мебели. Например, большую кровать с балдахином. Тюль балдахина опускался вниз, сквозь него проглядывался смятый плед. Создавалось полное ощущение, что обитатели помещения только что погасили свет и ушли.

Контесса вошла в комнату, решительно проследовала к окну и отдернула штору. Я прищурилась, закрывая рукой уже привыкшие к темноте глаза. Нет, все-таки я ошиблась. Теперь, при более ярком освещении стало понятно, что комнату покинули давно. Очень давно. Об этом свидетельствовали одновременные порядок и пыль.

Воздух пропылился так же, как мебель и занавески. Я не выдержала и чихнула, потирая нос.

– Будь здорова, – сказала Контесса, направляясь к кровати.

Подойдя ближе, она отодвинула тюль балдахина. Я снова чихнула. Ужас то какой… Надеюсь, я буду жить не здесь?

Послышалась возня и урчание. Я заглянула за отодвинутый тюль. На кровати, завернувшись в плед, спал мальчишка лет семи. Точнее уже не спал, а сонно тер глаза.

– Даниэль, – Контесса погладила мальчика по встрепанным смоляным волосам, зачесывая их пальцами назад.

Густые черные ресницы, будто бы накрашенные тушью, дрогнули, открывая невероятно глубокие синие глаза. Никогда раньше мне не доводилось видеть такого цвета. Глаза точно светились изнутри, цвет контрастировал с бледной кожей и синяками под глазами. Неужели еще один сын Контессы? Ни капельки на нее не похож! Хотя, если вспомнить красноволосого Мэтта…

– Тетушка Тэсс? – мальчик зевнул, проводя ладонью по лицу.

Ах, точно! Это не сын, это племянник. Сын Рекса. Помню, я видела в семейном дереве.

– Опять спишь тут? – спросила она тем же спокойным тоном с оттенком ласки. – Сколько раз я тебе говорила…

– Ну простите, – Даниэль снова зевнул и потянулся, принимая вертикальное положение.

В отличие от Мэтта, одетого в джинсы и синюю футболку, парнишка больше соответствовал канонам дома. На нем был черный костюм с белыми полосками по воротнику и манжетам. В моем представлении, дворянские дети носили что-то подобное.

– Кто это, тетушка? – спросил он, наконец заметив меня.

– Знакомься, Даниэль, это твоя кузина Кэтрин Керсон.

Секунду мальчик молчал, переваривая информацию. Затем его белые впалые щеки начали заливаться красным.

– Ой! – воскликнул он и тут же с головой накрылся пледом. Я посмотрела на Контессу, как бы спрашивая: «это нормально?» Женщина смотрела на меня не менее удивленным взглядом.

– Даниэль, как это понимать? – спросила она. Ответом была тишина. – Немедленно вылезай и познакомься с Кэтрин, как следует. Даниэль, это не вежливо. Джентльмены себя так не ведут.

Но мальчик упорно игнорировал тетушку.

– Что за ребенок… – та вздохнула, как бы извиняясь передо мной, и снова обратилась к Даниэлю. – Ты не собираешься вылезать?

Одеяло зашевелилось. Можно предположить, что Даниэль отрицательно покачал головой. Контесса подняла взгляд на меня, пожимая плечами. Надеюсь, это он не из-за меня так?

***

Контесса закрыла дверь. Я выжидающе смотрела не тетушку. Та чувствовала мой взгляд, но не реагировала.

– Это сын Рекса, – сказала она, когда мы двигались в обратном направлении. – Не удивляйся его странностям. Мальчик пережил смерть отца, ему сейчас очень нелегко.

Я понимающе кивнула. По правде говоря, мне стало легче. Значит, эта странная комната предназначена не для меня. Но все-таки стоит аккуратно уточнить.

– Он живет в такой большой и, – грязной, – мрачной комнате…

– О, нет-нет! Это комната его родителей, – быстро сказала Контесса, слегка повысив голос. – После смерти Рекса, он проводит там большую часть времени.

Молодец Трина, уточнила, называется. Стало как-то не по себе. Я замялась. Хотелось перевести тему на что-то более отвлеченное. Да и вопрос сам напрашивался, чтобы его задали.

– А где мама Даниэля? – спросила я, стараясь изобразить полуулыбку. Неужели его родители не жили вместе? Иначе как объяснить грязь «родительской»? Какой же странной должна быть женщина, готовая жить в таких условиях…

– Скончалась много лет назад, – коротко ответила Мадам.

М-да. Вот что называется «перевела тему на более веселую». Мо-ло-дец!

Впрочем, тетушка тоже была не без греха. Манера Контессы вести диалоги напрягала. Женщина говорила холодно и резко, не давая порой закончить фразу. Генриетта Теодоровна отличалась тем же. В прочем, и Труди любила перебивать, но, в отличие от женщин, делала это… не так обидно, что ли.

– Из всей нашей многочисленной семьи нас осталось трое, – внезапно заговорила тетушка. – Я, мой сын Мэттью и сын моего брата Даниэль.

Собственно, один вопрос не давал мне покоя уже давно, еще с самого посещения нотариуса. Наверное, сейчас самое время задать его.

– Скажите, тетушка Тэсс. Я не очень понимаю, если у Рекса есть сын, то…

– Я понимаю, о чем ты хочешь спросить, Кэтрин, – перебила Контесса. – Но сейчас не время. Ты слишком устала.

Мы завернули за угол, выходя на основную террасу. По лестнице как раз поднимался Джозеф, в руках он держал коробку из-под электрического чайника. Ну да, я запаковывала вещи в коробки, какие были в доме! Уж извините, что не атмосферно.

– Джозеф, – окликнула его Контесса. Мужчина остановился, обернулся, – проводи Кэтрин до ее комнаты.

– Пойдемте, мисс Кэтрин, – Джозеф вздохнул, пропуская меня вперед.

Я оглянулась на Контессу. Та была печальна и задумчива. Да уж. Зря я думала, что найду здесь ответы. Судя по всему, никто ничего не собирался мне ничего рассказывать. Или может, просто не сейчас?

– Ну как первые впечатления от новых родственников? – усмехнулся Джозеф, хитро глядя на меня.

– Да как вам сказать, Джозеф… – я замялась снова, пытаясь сформулировать мысль. Как бы так помягче сказать…

– Можно просто Джо. Дядя Джо, – уточнил он, уходя вглубь левого крыла дома.

Я улыбнулась. Как это мило. Кажется, нашелся еще один хороший человек в этом дур-доме.

– Дядя Джо, а Контесса всегда была такой?

– Какой такой? – заговорчески оскалился он.

Обычно дворецкие в курсе всех секретов своих работодателей, похоже, Джозеф не исключение.