Цитаты из книги «Богач, бедняк»

как она, выставляя себя напоказ, заглядывают в «Сакс» и все время помнят, что диафрагма на месте.

осле всех встреч остаются раны

семьи распадаются не из-за измен, а из-за энергетической несовместимости».

Прости. Я темный саморазрушитель, вечно сомневающийся в своем счастье.

Ты выбрал себе роль и застыл в ней, братик

Они забирают миллионы стройных молодых парней. – Браконьер жевал табак и то и дело сплевывал в жестянку, стоявшую на полу возле него. – Стройных молодых парней, и посылают их убивать и калечить друг друга, увешивают свою грудь медалями и шагают по главным улицам города, а меня отправляют в тюрьму и объявляют врагом народа за то, что я время от времени забираюсь в американские леса и убиваю для себя оленя старым «винчестером» тысяча девятьсот десятого года.

И если уж мы заговорили на такие темы, простите меня за то, что было сегодня. Я был пьян, а потом, две недели я видел перед собой трех прекрасных молодых людей, так весело работавших вместе, таких грациозных, и чувствовал себя таким стариком, а мне не хочется быть старым, вот я и захотел доказать, что я вовсе не старый, а в результате подверг риску наши жизни. Сознательно, капитан, сознательно. Потому что знал: вы не допустите, чтобы мы поплыли одни. – Лучше не будем говорить об этом, сэр, – сказал Томас. – Так или иначе, вреда это никому не принесло. – Старость иррациональна, Том, – с горечью произнес Гудхарт. – Ужасно, извращенно иррациональна. – Он поднялся и осторожно поставил стакан. – Мне, пожалуй, пора в отель: надо посмотреть, как там жена, – сказал он. Гудхарт протянул руку, и Томас пожал ее. – До первого июня будущего года, – сказал он и сошел на берег, унося с собой две корзины.

Мне тридцать пять лет, у меня достаточно денег – я имею в виду и основной капитал, и годовой доход, – чтобы жить прекрасно до конца моих дней. Даже если бы мои вкусы отличались крайней экстравагантностью, что не так, и даже если бы Джин была бедна, что тоже не так, нам бы все равно хватило с лихвой. В Америке, если уж ты разбогател, надо быть гением или патологически алчным, чтобы вновь вернуться к нищете.

На кровати лежала раскрытая книга, обложкой вниз. Рудольф наклонился и увидел, что это «Чума» Камю. Весьма своеобразное чтение для четырнадцатилетнего подростка и едва ли способное избавить его от меланхолии.

Она исподтишка взглянула на брата. Похоже, его интересовало то, что происходило на ринге. Сейчас, присутствуя на матче, чувствуя запах пота, видя, как на бледной коже от ударов появляются красные пятна, она внезапно заподозрила, что эта мягкость образованного человека, эти хорошие манеры, отсутствие агрессивности, характеризовавшие ее брата, – всего лишь ширма. Он такой же, как эти скоты на ринге, как все эти скоты вокруг нее.