Глава 8. Чужие тут не ходят

Князь неупокоенных, демонстративно поправ этикет, не только не поклонился вчерашнему повелителю, он нагло обошел вокруг «гостя», словно пред ним сидел раб. Впечатление усиливала излюбленная, сложенная вдвое плетка князя, которой он похлопывал по ладони, как бы аплодируя открывавшемуся зрелищу на разодранную спину лишенного крыльев демона. Плетка была чистым фарсом – ни одна лошадь не подпустит к себе вампира.

Сатарф и бровью не повел в ответ на вопиющую наглость, а продолжал молча и с той же усмешкой взирать единственным здоровым глазом на хозяина кровососов всея округи, когда щуплая фигура Зан-о-Мьирра с непропорционально большой головой снова замерла перед ним, а взгляд тусклых мертвых глаз вперился в его лицо, жадно рассматривая рану на месте выбитого второго ока демона.

Пауза затягивалась. И с каждым мгновением незримой схватки двух воль проигрывал вампир: запах свежей крови темного мага дурманил голову, разжигая бешеную жажду.

А уж свита Неупокоенного и подавно не обладала такой титанической выдержкой. Бывшего владыку все знали в лицо, изможденное состояние тоже оценили – не дураки. Хотя чем могут думать мертвые головы существ, подчиненных только Зову и воле породившего их старшехю? Вампиры тихо выли, скребли когтями, и лишь неслышимый приказ князя удерживал стаю.

Сатарф чувствовал, как натягивается невидимая струна – аж воздух вибрирует от напряжения. Не сказать, что он застигнут врасплох или совсем безоружен. Но к последнему средству прибегать не хотелось, и он выжидал, когда противник даст слабину. Тьма терпелива.

Князь наконец принял решение. Растянул губы в дружелюбном оскале.

– Прими мое приглашение отужинать, не-владыка. Нехорошо идти по землям клана и не заглянуть к своим бывшим подданным. Или ты думал, Тень Великого не оповестит меня о таком госте?

Демон, запрокинув голову, негромко рассмеялся, но резко оборвал смех.

– С каких пор я гость на землях моей страны, Зан-о-Мьирр? – спросил он, зло сощурив синий глаз.

Но древний кровосос был воистину Древним, то есть не впал в старческий маразм, а сумел обрести если не мудрость, то хотя бы осторожность. Бывают ли владыки бывшими? Необъяснимое чутье, благодаря которому Зан и стал князем, удерживало его от расправы над бессильным на первый взгляд противником.

– Думаю, с тех пор, как ты окривел и обескрылел, Сатарф, – жестко сказал он. – В тот момент ты потерял трон и страну и вынужден был передать власть сыну. А милость Тьмы и Теней ты потерял еще раньше, если они позволили случиться такому. Кто посмел и, главное, сумел искалечить нашего владыку? – Вампир выбросил вперед руку со свернутой плетью, указывая на выбитый глаз собеседника. – Не скажешь? Не ему ли нам поклониться? Я много старше тебя, не первый век живу и еще дольше – не-живу. Но я никогда не видел, чтобы высший демон, потерпев поражение, остался жить и позорно бежал. Я даже помыслить не мог, чтобы тот, перед кем склонился даже я, признав в тебе своего повелителя, стыдился ран и шел украдкой, как вор, прячась от своих подданных! Ты проиграл, но не в этом беда Тархареша. Беда в том, что ты оказался трусом, не-владыка.

Демон посерел, но сохранял невозмутимость, и тогда князь ударил с другой стороны:

– Но самое печальное, что сейчас на Темном Троне сидит сын труса, взявший власть при живом отце. Никогда такого не было, и я намерен исправить столь вопиющее нарушение традиций.

Вампиры за спиной князя одобрительно загудели, ожидая отмашки. Сатарф хранил презрительное молчание. Он знал, что Зан-о-Мьирр – самый болтливый из тринадцати князей. И чем дольше он работает на публику, тем больше у демона времени на восстановление сил.

– Молчишь? Сказать нечего? – скривился Неупокоенный. – Дьяр должен был сначала уничтожить тебя вместе с твоим позором, а потом отомстить тому, кто посмел поднять на тебя руку. И только после, подтвердив свою власть и силу делом, он имел бы право взять венец и пристроить свой зад на Темный Трон. Но вы все скрыли. Решили, что никто ничего не узнает. Вы – династия не только трусов, но и лжецов. Зачем вы нам?

Все хорошо в меру. Дальнейшее молчание означало бы признание слабости и правоты «собеседника». Этого демон не мог допустить. Что ж… кто сказал, что путь к драконам Смерти должен быть легким?

– Ты хвастался, что стар, Зан-о-Мьирр. Но старость не равна мудрости, – насмешливо произнес Сатарф, сознательно обостряя конфликт, показывая, что не намерен спускать оскорбления. – Старый хищный подросток, вот ты кто. Твой детский ум так и не развился за эти столетия, а память уже начала подводить.

Стая вампиров яростно взвыла, но князь поднял руку с плеткой, сдерживая кровососов. Сатарф, сделав паузу, лениво продолжил:

– Ты забыл, князь, кому обязан властью? Кто во время коронации сразился с твоим предшественником и убил тысячелетнего мерзавца за сверхнаглость? Ты, похоже, не усвоил урок, если решил пойти по его стопам. Нет, я не требую благодарности, душа в тебе умерла еще до твоего обращения. Я всего лишь пытаюсь пробудить твою память. Сила князя зиждется только на силе тринадцатой Великой Тени, на силе покровителя твоего клана. А что будет, если я ее отзову?

Вампир в ярости подался вперед, оскалил длинные, желтые от возраста клыки, но тут же взял себя в руки и выпрямил спину.

– Ты блефуеш-ш-шь! – прошипел. – Не сможеш-шь! Ты уже не владыка!

Сатарф слегка, чтобы не потревожить едва затянувшихся ран на спине, пожал одним плечом.

– Какое это имеет значение для Теней? Я еще жив, Дьяр забирает власть постепенно, и тринадцатая Тень еще связана моим, а не его словом, моей, а не его кровью. Хочешь попробовать, насколько крепко? Берегись, Зан, ты рискуешь бессмертием всего клана, не только своим. Драконы Смерти давно точат на вас зубы.

Князь невольно бросил взгляд на горизонт, где уже виднелись зубцы гор, самых опасных в мире для всего живого. Отвратительное соседство. Вампиры для драконов – вечный вызов, и Сатарф умело на этом играл. Угроза лишить клан покровителя равнозначна приговору. Но если бывший владыка все еще правит, хотя бы отчасти, то почему Тени не помогли ему? Значит, все-таки блефует.

Сатарф воспользовался мгновением, чтобы подняться, незаметно опершись о землю. Нельзя показывать слабость. К его внешнему виду неупокоенные попривыкли, но, стоит пошатнуться, Зов пересилит страх перед князем. Увы, страха перед Сатарфом в них нет и в помине. Да неужели? Совсем обнаглели.

Он встретился взглядом с князем, вынужденным приподнять подбородок, – росточком он не доставал и до плеча бывшего повелителя.

Демон чувствовал, как вместе с остатками силы в нем волной поднимается гнев. И с каких пор он, потомок Звездной Тени, опасается препятствий на пути к цели? Прав Зан: с момента укола двух кинжалов. Словно эти древние куски железа не только выпили его магию, но впрыснули в сердце неведомый прежде яд. Не его противники, а он начал испытывать страх – за детей, за Эльду, за… то, что не сумеет или не успеет отомстить убийце. Словно не тело ему искалечила древняя магия, а душу.

Хватит.

– Ты осмелел, Зан, – процедил Сатарф, расправляя плечи.

– Я достаточно вежлив для предавшего всех нас. Следуй за мной, не-владыка. У меня есть к тебе вопросы, которые не могут остаться без ответа. Ах да… ты же теперь бескрылый, – последнее слово вампир будто выплюнул – с таким презрением оно прозвучало. – Ничего, тебя, как гостя, сопроводят мои подданные.

Неупокоенный выпустил конец кнута и резко взлетел. Это послужило сигналом. Только не учел Зан-о-Мьирр или не захотел учесть, что его кланникам, сходившим с ума от запаха крови высочайшего из демонов, только и нужно было, чтобы между ними и жертвой исчезла грозная преграда в виде князя. Вампиры, едва сделав шаг в сторону «гостя», сорвались и ринулись на жертву толпой, уже не обращая внимания на запоздалый окрик Зан-о-Мьирра.

Затаившийся поодаль в кустах волкодлак сплюнул от досады:

– Эх, не уберег… Ну… против стаи неупокоенных мои зубы не помогут. На такое мы не договаривались. Хургова задница, я даже с женой не попрощался. Ненавижу вампирюг! Да и Сатарфа твоего тоже, царица!

Оборотень вздохнул, коротко взвыл и метнулся на помощь ненавистному демону, погубившему немало его собратьев на своей земле. Но через миг отпрянул в сторону, едва сумев увернуться от волны неимоверной силы.

Распластавшись на брюхе, вонзив клыки в почву, ошеломленный оборотень уже не дергался, жадно наблюдая за неравной схваткой немощного калеки и элиты клана неупокоенных. Будет что волчатам рассказать.

Там, где только что стоял безоружный Сатарф – точнее, уже лежал под грудой рвущих его неупокоенных, внезапно вздыбилась огромная фигура, полная мерцающей тьмы, словно сама звездная ночь спустилась на землю и обрела плоть. Рогатую голову исполина, с развевающимися вороновым крылом волосами, венчал венец из сияющих звездных самоцветов. За спиной чудовища развернулись четыре крыла мрака, по которым с оглушительным треском змеились алые и голубые молнии.

Вампиров раскидало в стороны одним взмахом крыльев. Их воронов-соглядатаев, ждавших на ближайших деревьях своей кровавой доли, смяло и откинуло аж на другой берег реки. Река и та отхлынула, обнажив илистое дно, чтобы тут же вскипеть бурунами, ухнуть на берег мощными волнами и слизнуть мокрыми языками тела оглушенных кровососов.