Глава 6

I век, 29 год нашей эры

Город Кесария, Древняя Иудея

Ада бежала впереди и смеялась.

Теплые солнечные лучи рассеивались между стволами высоких сосен и стелились по земле. Повсюду трещали цикады, где-то далеко стучал дятел, а гулкий шум прибоя говорил о том, что они поднялись в гору уже достаточно высоко. Дул прохладный бриз, наполненный соленым запахом моря.

– Мартин! Как ты мог скрывать от меня это место?

Ветер играл с ее светлыми волосами. Простая белая туника, собранная под грудью, невольно подчеркивала свежесть ее двадцати лет, ту непринужденную грацию, что даруется лишь юности. Она двигалась свободно, почти бесшумно, словно сама была частью окружающей природы.

Тропинка вывела их на полукруглую небольшую террасу над морем, поросшую травой. Позади них шумел сосновый лес, внизу – крутой обрыв, под которым плескались волны Средиземного моря. Это уединенное место казалось отдельным миром, далеким от суеты портовой Кесарии.

– В детстве я часто приходил сюда, Ада. Это всегда было моим убежищем.

– Мы вместе уже два года, а у тебя до сих пор есть секреты, – укорила она, обвив его шею руками. – Твое прошлое, твои мысли – я хочу знать все. Каждый раз, глядя в твои глаза, я вижу новый путь, Мартин. Иногда я есть в нем, а иногда – нет. Не скрывай от меня ничего.

– Теперь ты знаешь мою тайну.

Они опустились на теплую от солнца траву. Ада расстелила ткань на земле, затем достала из сумки козий сыр, ячменный хлеб, пару смокв и гроздь винограда.

– Я много думала о нас, – спустя некоторое время сказала она, глядя вдаль. – Это странное чувство… такое странное, что я не могу подобрать слов. Будто мы были вместе прежде и будем снова.

– Что бы ни случилось? – тихо спросил он.

– Что бы ни случилось, ты всегда будешь здесь, – она приложила руку к сердцу.

– Ада, ты слишком молода, чтобы говорить такие вещи.

Она на секунду задумалась, и на ее гладком лбу появилась морщинка.

– Давай поклянемся Богу, что наши души всегда будут вместе.

Он рассмеялся.

– Но у нас с тобой разные боги, Ада. Ты римлянка, а я иудей. Кому мы будем приносить нашу клятву?

– Единому Богу, – ответила она без колебаний. – Он смотрит на всех нас. Давай попросим, чтобы он никогда не разлучал нас, и чтобы даже после смерти мы всегда были вместе.

Мартин прищурился и, как бы шутя, произнес:

– Тогда клянусь.

– И я клянусь, – отозвалась она.

– Ты когда-нибудь задумывался, почему мы встретились? – продолжила она. – Среди множества дорог и судеб… Я поняла все в одно мгновение, едва увидев тебя. Именно это меня и пугает.

– Что именно, Ада?

– Что-то за пределами разума. Будто я увидела кого-то, настолько близкого мне, что не нужны были слова. Это было больше, чем просто понимание. Как я могла это знать? Даже сейчас у меня нет объяснения.

– Может, такова воля Провидения?

– Но благословение ли это?

– Думаю, это то, что мы должны выяснить вместе. Возможно, самое важное путешествие, что нам дано, – ответил он.

Мартин замолчал, а его взгляд стал серьезным.

– Ада, я не так планировал этот момент, но, возможно, его и не существует. Думаю, что пришло время мне сказать тебе об этом, – он на мгновение замешкался, подбирая слова. – Я хочу, чтобы ты стала моей женой… Ты выйдешь за меня?

Ада опустила голову, ее щеки вспыхнули.

– Да… – тихо ответила она.

Он порылся в кармане, затем взял ее руку и осторожно надел на палец тонкое серебряное кольцо. Оно сверкнуло на свету, и в этот миг Мартин ощутил странное, глубокое спокойствие. Крики чаек, подхваченные ветром, прозвучали в тот момент, как их свадебный гимн. Были лишь солнце, море и небо – вечные видимые боги природы – и две молодые души, встретившиеся на этой земле впервые.

– Мой отец будет против нашего брака, – спустя какое-то время сказала Ада. – Если мы поженимся, мне придется принять твою веру.

– Но моя дорогая Ада, наша семья уважаема и богата. Я смогу обеспечить тебе достойную жизнь. Многие римлянки выходят замуж за иудеев в наши дни, это уже никого не удивляет. А что касается твоей религии – философия давно заменила ее. Кто теперь верит в Юпитера или Марса? Только поэты, воспевающие их в стихах, да жрецы в храмах.

– Но ведь ты знаешь, кто мой отец? Генерал, командовавший легионом, и до сих пор на службе у прокуратора. А в Иудее сейчас неспокойно, Мартин. Восстания вспыхивают повсюду.

– Я все устрою, обещаю тебе. Есть человек, которого я хочу, чтобы ты встретила, – вдруг добавил он, опираясь на локоть. – Он только что прибыл из Египта и пробудет в нашей общине несколько дней. Его рассказы невероятны. И он, как и мы, обладает Силой, например, умеет исцелять.

– Египет вечно полон тайн, – Ада отщипнула виноградинку и положила ее в рот.

– Он не только жил в Египте, но и долгое время странствовал по Персии и Индии. Его познания весьма и весьма велики.

– Он тоже верит в единого Бога?

– Да, – сказал он, поднимаясь. – Ты должна его увидеть, пока он не покинул нас. Идем прямо сейчас!

Они собрали свои вещи и начали спускаться с холма. Очень скоро они достигли восточной окраины Кесарии. Солнце уже клонилось к закату. Вбежав в городской парк, поросший ветвистыми деревьями, они быстро пересекли его по диагонали и вошли в город. На окраине, далеко от центра и знаменитого Кесарийского ипподрома, на узкой улице стоял двухэтажный каменный дом из белого песчаника. Открыв железную дверь, они вошли внутрь и оказались в просторном внутреннем дворе, в центре которого журчал небольшой скульптурный фонтан.

Двор утопал в золотистом свете заката, а его колонны отбрасывали длинные тени на истертый каменный пол. В воздухе стоял запах прогретого песчаника и ладана, смешанный с нотами оливкового масла. Где-то в углу тлели угольки, источая тонкий дымный аромат.

Возле одной из колонн на полукруглом возвышении сидел молодой человек. Его худощавый стан был облачен в грубый хитон из верблюжьей шерсти, перехваченный на талии простой веревкой. Каштановые волосы спадали на плечи, а босые, покрытые пылью ноги говорили о долгих странствиях. Вокруг него собралось порядка двух десятков слушателей.

– Это он, – шепнул Мартин на ухо Аде. – Его имя Иешуа.

Они бесшумно обогнули фонтан и присоединились к сидящим вокруг него людям. Двор выходил на восток, оттого в это время суток уже освещался свечами. На небе слабо начинали мерцать первые звезды.

Иешуа говорил спокойно и уверенно. Его загорелое от странствий лицо освещали яркие глаза. Несмотря на простоту его одежды, весь его облик был складен и приятен. В тот момент он рассказывал об одном восточном мудреце, во дворце которого провел несколько месяцев.

– И посему говорю вам, – молвил Иешуа, – то, что рассказывал мне Вальтасар – истинно, так как существует лишь одна истина, хотя люди дают ей много названий. Наша душа тоньше эфира и неуловимее света. И когда придет вам время умирать, она освободится от тела и продолжит свой путь. Ибо духовное царство, что скрыто от глаз ваших, важнее во сто крат, чем земное. И только оно приносит покой в сердца.

– Как же достичь нам царства этого, покуда мы на земле? – спросил один из сидевших подле него.

– Все люди ищут на земле постоянства, тогда как мир этот изменчив и подвержен колебаниям, а все вещи в нем искажены. В жизни вашей теперешней все время будет что-то происходить и меняться, а потому не ищите здесь покоя и равновесия, не для того создавался он. Идеалов здесь тоже не ищите, потому как идеал всегда зафиксирован и неизменен, как статуя или идея. Но не люди и не предлагаемые обстоятельства, превратны они. Задача же ваша – делать правильный выбор, исходя из велений вашего сердца. Ибо в нем и сокрыто духовное царство. Но сохранить в себе добро или открыть дорогу злу вольны только вы сами. Так говорил мне Учитель, и так говорю я вам.

– Иешуа, – обратилась к нему одна из женщин, – ты, как и многие из наших братьев, обладаешь даром: исцеляешь больных, предвидишь будущее, и даже стихии природы повинуются тебе. Как ты развил в себе такую силу?

И Иешуа отвечал:

– Каждый владеет этим знанием, ибо внутри нас – бесконечная глубина. Это и есть ключ к тайнам всех сакральных учений. Но истинная Сила рождается лишь из глубокой духовной воли. Когда мы верим и служим Высшей Истине, все остальное приходит само собой. Но запомните: не давайте пищи сатане. Никогда не используйте тайные силы для корыстных целей, ибо он искушает каждую душу тем, что ей всего дороже. Я видел, что происходит с теми, кто идет этим путем. Они теряют себя.

Мартин склонился к Аде и тихо произнес:

– Он так молод, но чувствуешь, как крепко уже его слово? Уверен, когда-нибудь он станет великим учителем.

Ада кивнула, и ее взгляд метнулся от Мартина к Иешуа. На мгновение она поразилась их сходству: оба темнобровы и кудрявы, оба в расцвете сил. Но если красота Мартина была земной, чувственной, то в облике Иешуа сквозила строгость, почти отстраненность. Она перевела взгляд на небо, которое уже полностью погрузилось под покров ночи. Теплое мерцание свечей, россыпь звезд, Мартин и загадочный Иешуа наполнили ее душу покоем. Свет жизни словно сиял внутри нее.

– Уже поздно, – тихо произнес Мартин. – Нам пора вернуть тебя домой, Ада. Не стоит сейчас волновать твоих родителей.

– Ты прав, – нехотя согласилась она. – Но мне бы хотелось задержаться и послушать его речи еще.

– Он останется у нас на какое-то время. Ты сможешь увидеть его завтра. Идем.

Мартин помог ей подняться. Они пересекли двор и, стараясь не привлекать внимания, скользнули за ворота. Узкая улица была почти безлюдна, лишь откуда-то издалека доносились голоса прохожих и гулкий цокот лошадиных копыт. В воздухе витал аромат тмина и кардамона из соседских кухонь и теплый запах плавящегося пчелиного воска. Вечерний ветерок поднимал в воздух легкую пыль. Высоко над ними, на верхнем этаже дома, мерцали два факела, отбрасывая янтарный свет на улицу.

Мартин притянул Аду к себе и поцеловал. Она рассмеялась.

Но спустя минуту их уединение нарушилось – из железных ворот показался Иешуа.

Увидев их, он хотел было вернуться обратно, но Мартин остановил его.

– Иешуа, мой друг, – он обнял его за плечи, – останься с нами, – сказал он с оттенком энтузиазма, словно без него этот момент не мог быть завершенным. – Твои слова так же прекрасны, как и мудры. И сегодня ты покорил ими мою невесту, Аду!

Губы Иешуа тронула едва заметная улыбка, и он шагнул вперед. Ада бросила на него быстрый взгляд, ее щеки запылали. Проницательный взгляд чужестранца неизгладимо запечатлевался в памяти.

– Я вижу, что вы по-настоящему любите друг друга, – с улыбкой проронил Иешуа. – Это благословение, такие чувства даются далеко не всем.

– Без любви мы ничто, верно? – усмехнулся Мартин.

– Без любви душа не развивается, – согласился Иешуа. – Можно обладать всей силой и мудростью мира, но так и не познать истинного света. А ведь он всегда рядом.

– Но у нашей любви есть и препятствия, – тихо произнесла Ада.

– Любовь терпелива, – ответил он. – И препятствия ей не страшны. Ибо что связано и разрешено на земле, будет связано и разрешено на небесах. Ваша история только начинается. Хотя вы пока и не можете понять то, о чем говоря я вам.

Меж облаков появилась полная Луна и на секунду окутала Иешуа ярким светом. Он подошел к Аде, коснулся ее головы и благословил, затем сделал то же самое с Мартином.

– Запомните, что на земле только через любовь можно приблизиться к Богу, – просто сказал он. – Другой человек лишь помогает найти дверь, через которую вы входите и касаетесь света внутри себя. А теперь идите! И пускай каждый из вас да не усомнится в чувствах другого. Мир вам.

Они попрощались, и преисполненные радости, поспешили в ту сторону Кесарии, где располагался дом Ады. Нужно было пройти несколько кварталов, пересечь центральную площадь, а затем обойти Итцтадион – амфитеатр царя Ирода, за которым и находился дом ее родителей.

Они быстро достигли центральной площади, где возвышался храм Августа, а по периметру стояли статуи римских богов. Но внезапно их путь преградили всадники.

– Легионеры! – вскрикнула Ада.

Она спряталась за спину Мартина, стараясь не показывать своего лица.

Шестеро всадников, казалось, просто неторопливо двигались по улицам города, возвращаясь с ипподрома. Ритмичное покачивание их прямоугольных красных щитов, блеск мечей и пряжек, уверенный шаг лошадей и гордая осанка ясно давали понять: римляне ощущали себя здесь богами.

Они неспешно двигались вдоль площади и уже почти миновали Мартина и Аду, когда вдруг один из офицеров обернулся и тут же развернул коня.

– Посмотрите-ка, кого я вижу! – нарочито растягивая слова, воскликнул он. – Ада! Ты ли это? Моя невеста, обещанная мне твоим отцом еще с детства!

Ада вжалась в спину Мартина, который недоуменно смотрел на всадника.

– Ты знаешь его? – тихо спросил он.

– Это Гай, – с дрожью прошептала она. – Центурион одной из когорт моего отца. Но не верь ему – я никогда не соглашалась выйти за него. И я с детства его ненавижу.

К этому моменту центурион уже спешился. Он был широкоплеч, высок ростом и облачен в чешуйчатый панцирь-катафракт. Кроваво-красный гребень украшал его шлем, а на поясе висел гладиус. Остальные всадники тоже остановились: кто-то устало зевал, кто-то с любопытством наблюдал за разворачивающими событиями.

– И вы посмотрите, с кем она! – обратился Гай к своим солдатам. – С иудеем. Да еще и ессеем. Ада, куда подевалась твоя патрицианская честь? Неужели высокому благородству римской крови ты предпочитаешь этого жалкого представителя племени Моисея?

Лицо Ады вспыхнуло. Она шагнула вперед и, не раздумывая, воскликнула:

– Прекрати, Гай! Мартин – мой жених, и наша любовь выше любого статуса и крови. Ты просто не способен этого понять!

Гай рассмеялся.

– Но почему, Ада? – Он снял шлем, обнажая коротко остриженные волосы и светлые глаза. – Клянусь Юпитером, я питаю к тебе самые нежные чувства. И даже хочу жениться, и тем самым уберечь твой род от позора, который ты, в плену юной слепой страсти, готова обрушить на свою семью!

Он несильно ткнул Мартина рукой в грудь. Двое из всадников рассмеялись.

Кулаки Мартина сжались. Центурион явно пытался его задеть и унизить, и он с трудом сдерживал гнев, стараясь не поддаться на провокацию. Здесь, в Кесарии, административном центре римской прокуратуры всей Иудеи и основной базе легионов, римское происхождение оправдывало любую заносчивость.

– Позволим Аде сделать выбор самой, – спокойно сказал Мартин. – Я собираюсь просить ее руки. Официально. Законы не воспрещают этого.

– И что ты можешь ей предложить, о благородный? – усмехнулся Гай. – Увезешь в пещеры Кумрана к Мертвому морю? Где вы будете вместе молиться вашему суровому богу? Я же смогу дать ей жизнь, полную приключений и удовольствий. Клянусь Юпитером, я вскоре получу должность легата. Собственный дворец, пиры с поэтами и философами, игры, путешествия!

– Гай! – воскликнула Ада. – Что значат твои пиры по сравнению с чувствами любящего сердца?

– Как ты можешь любить этого семитского пса! – с негодованием отрезал Гай, а затем быстро схватил Аду и насильно впился в ее рот своими тонкими губами.

В омерзении Ада стала отпираться, но он крепко держал ее в своих руках. Этого Мартин вынести не мог.

Резко схватив центуриона, он с силой отбросил его от Ады. Гай пролетел два метра и врезался в круп стоящей за ним лошади. Напуганное животное взвилось на дыбы, и, резко дернувшись, ударило центуриона копытом в затылок. Раздался глухой хруст. Гай рухнул на землю со стоном, из рваной раны на голове потекла кровь. Когда к нему подбежали легионеры, он был уже мертв.

Вокруг начала собираться толпа. Кто-то крикнул:

– Иудей убил центуриона!

И тут же эту фразу подхватила вся площадь.

– Боже, Мартин, что же нам теперь делать? – дрожащим голосом взмолилась Ада.

Он обнял ее за плечи и прижал к себе.

– Именем Империи, вы арестованы! – грозно выпалил один из офицеров подоспевшей стражи. – Свяжите его и везите в тюремную башню. За убийство римского подданого вы будете приговорены к смерти!

Двое солдат тут же связали руки Мартина.

– О, боги! – слезы потекли по щекам Ады. – Пощадите его! Он же не виноват!

Но никому не было дела до ее слов. Мартина в мгновение водрузили на лошадь. Один из офицеров повел коня, держа за уздцы, следом четверо солдат несли на плечах тело мертвого командира. Остальные легионеры сомкнули щиты, и процессия вскоре скрылась в темноте.

Ада в полном отчаянии продолжала стоять возле лужи крови на пыльной плите городской площади, а собравшаяся толпа продолжала скандировать:

«Иудей убил центуриона!»