Глава 6

I век, 29 год нашей эры

Город Кесария, Древняя Иудея

Ада бежала впереди и смеялась.

Теплые солнечные лучи рассеивались между стволами высоких сосен и стелились по земле. Повсюду трещали цикады, где-то далеко стучал дятел, а гулкий шум прибоя говорил о том, что они поднялись в гору уже достаточно высоко. Дул прохладный бриз, наполненный соленым запахом моря.

– Эй, Мартин, а ты никогда не приводил меня сюда!

Ветер развевал ее светлые локоны, а белая струящаяся туника, подпоясанная под грудью, подчеркивала ее трепетную молодость.

– Отсюда же открывается изумительный вид на море! – не переставала улыбаться она.

Грациозная, юная, полная чистоты и жажды жизни, она была похожа на нимфу, сошедшую с античной мраморной фрески.

Дорожка вывела их на небольшую скальную террасу, поросшую травой. Сзади них шумел сосновый бор, внизу – крутой обрыв, под которым плескались волны Средиземного моря. Спрятанное от посторонних глаз, это место словно было создано для влюбленных.

– Я любил приходить сюда в детстве, Ада. Здесь я чувствую покой и безопасность.

Она прижалась к нему, обвив руками шею.

– Я хочу знать все твои тайны, слышишь? Потому что когда я смотрю в твои глаза, то вижу себя.

– Теперь ты знаешь мою тайну.

Они уселись на траву, облокотив спины о скалу и любуюсь горизонтом. Затем, расстелив скатерть, она достала из сумки козий сыр, хлеб, пару смокв и гроздь темного винограда.

– Знаешь, мне кажется, я буду любить тебя вечно, – с неподдельной искренностью произнесла Ада.

– Что бы ни случилось?

– Что бы ни случилось, какие бы события не произошли в нашей жизни, ты всегда будешь в моем сердце, вот здесь.

Она прижала руку к груди.

– Ада, ты еще слишком молода, чтобы говорить такие серьезные вещи.

Она на секунду задумалась, и на ее гладком лбу появилась морщинка.

– Давай поклянемся, что наши души всегда будут вместе?

Напустив на себя притворную важность, Мартин сделал вид, что клянется.

– Нет, давай поклянемся по-настоящему, перед Богом!

Он рассмеялся.

– Но у нас с тобой разные боги, Ада. Ты римлянка, я иудей. Кому мы будем приносить нашу клятву?

– Богу любви. Только ему. И давай попросим, чтобы он никогда не разлучал нас, и чтобы даже после смерти мы всегда были вместе.

– Хорошо, – сказал Мартин. – Клянусь.

– А я клянусь тебе в своей.

Ее миндалевидные глаза смотрели на него с бесконечной нежностью. Он порылся в кармане, а потом взял ее руку и надел на безымянный палец маленькое золотое кольцо.

– Ты выйдешь за меня?

Ада заулыбалась, а ее щеки залил румянец.

– Да, – почти сразу ответила она.

Песня пролетавших чаек по воли случая превратилась в их венчальный гимн. Было только солнце, море и небо, как вечные зримые боги природы, и две молодые и любящие друг друга души, которые впервые встретились на этой земле.

Потом они еще долго любовались проплывающими над ними облаками, похожими на натянутые паруса кораблей.

– Мой отец будет против нашего брака, – наконец тихо сказала Ада. – Ведь если мы поженимся, мне придется принять твою веру.

– Милая моя Ада! Наш род весьма уважаемый и богатый, я смогу обеспечить тебе достойную жизнь. Много римлянок выходит за иудеев, сейчас этим никого не удивишь. А твою религию давно уже заменила философия. Кто сейчас верит в Юпитера или Марса? Лишь поэты, которые воспевают их в стихах, да жрецы, которым выгодны службы в храмах.

– Но ты ведь знаешь, кто мой отец, – вздохнула она. —Полководец, командовал легионом, да и сейчас на службе у прокуратора. Да и время сейчас неспокойное – сколько распрей!

– Если он будет против, мне придется тебя украсть.

Ада рассмеялась.

– Я надеюсь, мы все же сможем его уговорить.

– Знаешь, я хочу тебя кое с кем познакомить, – вдруг сказал Мартин, привстав на локоть. – У нас в общине уже пару дней гостит один чужестранец, пришедший из Египта. Его истории весьма интересны и завораживают своей глубиной. И он так же, как и мы, обладает Силой, например, умеет исцелять.

– Египет вечно полон тайн, – Ада отщипнула виноградинку и положила ее в рот.

– Он не только жил в Египте, но и долгое время странствовал по Персии и Индии. Его познания весьма и весьма велики.

– Он тоже верит в единого Бога?

– Да, – сказал он, поднимаясь. – Ты должна его увидеть, пока он не покинул нас. Идем прям сейчас!

Собрав вещи, они стали спускаться вниз с холма, и очень скоро оказались у восточной окраины Кесарии. Солнце уже клонилось к закату. Вбежав в городской парк, поросший ветвистыми деревьями, они быстро пересекли его по диагонали и вошли в город. На окраине, вдали от центра и знаменитого кесарийского ипподрома, на узкой улице стоял двухэтажный каменный дом из белого песчаника. Отворив железную дверь, они проследовали вглубь и оказались в просторном внутреннем дворе, посередине которого журчал скульптурный фонтан.

Со всех сторон двор окружали колонны. Возле одной из них на полукруглой площадке-эстраде сидел и мягким голосом что-то рассказывал красивый молодой мужчина. Его волосы спадали до плеч, тело покрывал длинный хитон из грубой верблюжьей шерсти, перевязанный у поясницы веревкой, ноги были босы. Вокруг него собралось уже порядка двух десятков слушателей.

– Это он, – шепнул Мартин на ухо Аде. – Его имя Иешуа.

Они бесшумно обогнули фонтан и присоединились к сидящим вокруг него людям. Двор выходил на восток, оттого в это время суток уже освещался свечами. На небе слабо начинали мерцать первые звезды.

Иешуа говорил спокойно и уверено. Он был без бороды, кожа его загорела в долгих странствиях, поэтому его темно-голубые глаза казались еще ярче. Весь его вид, несмотря на простоту одеяний, был складен и приятен. Каждый мог найти в его лице то, что хотел: покой, сострадание, любовь, доброту, силу.

Ада прижалась к Мартину и стала слушать подвижника, который казался совершенно своим среди собравшихся. В тот момент он рассказывал об одном восточном мудреце, во дворце которого провел несколько месяцев.

– И посему говорю вам, – молвил Иешуа, – то, что рассказывал мне Вальтасар – истинно, так как существует лишь одна истина, хотя люди дают ей много названий. Наша душа тоньше эфира и неуловимее света. И когда подойдет вам время умирать, она освободится от тела и продолжит свой путь. Ибо духовное царство, что скрыто от глаз ваших, важнее во сто крат, чем земное. И только оно приносит покой в сердца.

– Как же достичь нам царства этого, покуда мы на земле? – спросил один из сидевших подле него.

– Все люди ищут на земле постоянства, тогда как мир этот изменчив и подвержен колебаниям, а все вещи в нем искажены. В жизни вашей теперешней все время будет что-то происходить и меняться, а потому не ищите здесь покоя и равновесия, не для того создавался он. Идеалов здесь тоже не ищите, потому как идеал всегда зафиксирован и неизменен, как статуя или идея. Но не люди и не предлагаемые обстоятельства, превратны они. Задача же ваша – делать правильный выбор, исходя из велений сердца своего. Ибо в нем и сокрыто духовное царство. Но сохранить в себе добро или открыть дорогу злу вольны только вы сами. Так говорил мне Учитель, и так говорю я вам.

– Иешуа, – обратилась к нему одна из женщин, – ты, как и многие наши братья, владеешь Силой: можешь исцелять больных, обладаешь даром предвидения, тебе повинуются стихии природы. Скажи, как ты развил в себе столь сильный дух?

И Иешуа отвечал:

– Каждый владеет этими знаниями, ибо внутри нас – беспредельная глубина. Это и есть ключ к тайнам всех сокровенных учений. Но истинная Сила может произойти только лишь из глубокой духовной воли. А потому служите верою Отцу вашему Небесному, все остальное приложится. И не давайте пищи сатане, не применяйте тайные силы в корыстных целях. Ибо он искушает каждого тем, к чему душа его лежит более всего.

Мартин склонился к Аде и тихо произнес:

– Он так молод, но ты чувствуешь, как крепко уже его слово? Уверен, когда-нибудь он станет великим учителем.

Ада кивнула и, улыбнувшись, посмотрела на Мартина. На секунду ей показалось, что они с Иешуа чем-то похожи: оба чернобровы и кудрявы, оба в расцвете сил. Только красота Мартина была роскошной и сладострастной, а красота Иешуа – строгой и целомудренной. Она перевела взгляд на небо, которое уже полностью погрузилось под покров ночи. Теплое мерцание свечей, россыпь серебристых звезд, любимый Мартин и этот загадочный незнакомец наполнили ее душу покоем. Свет жизни словно сиял внутри нее.

– Уже совсем темно, я должен отвести тебя домой, Ада, – вполголоса проговорил Мартин. – Твои родители, наверное, волнуются. Лучше не огорчать их без повода, нам еще предстоит важный разговор.

– Ты прав, – согласилась она. – Но здесь так хорошо, что хочется и дальше слушать речи этого чужестранца, так складно он говорит.

– Он пробудет у нас какое-то время, ты сможешь увидеть его завтра.

– Что-то подсказывает мне, что больше я его не увижу, – промолвила она.

– Ада, любовь моя, твое сердце слишком впечатлительно.

Мартин помог ей подняться. Стараясь не привлекать внимания, они пересекли внутренний двор и вышли за ворота.

Улица была пустынна, лишь откуда-то издалека доносились голоса прохожих и глухой стук лошадиных копыт. Пахло пряностями, растопленным воском и пылью. На верхнем этаже дома горели два факела.

Мартин притянул Аду к себе и поцеловал. Она рассмеялась.

Но спустя минуту их уединение нарушилось – из железных ворот показался Иешуа.

Увидев влюбленных, он хотел было вернуться обратно, но Мартин остановил его.

– Иешуа, друг мой, – одной рукой он обнял его за плечи, – твои речи прекрасны и полны мудрости. И сегодня ты пленил ими мою будущую жену, Аду!

Ада опустила глаза, а ее щеки порозовели. Проницательный взгляд чужестранца неизгладимо запечатлевался в памяти.

– Я вижу, что вы по-настоящему любите друг друга, – с улыбкой проронил Иешуа. – Это благословление, такие чувства даются далеко не всем.

– Без любви мы ничто, верно? – усмехнулся Мартин.

– Без любви душа не развивается, – согласился Иешуа. – Можно обладать всей силой и мудростью мира, но так и не познать истинного света. А ведь он всегда рядом.

– Но у нашей любви есть и препятствия, – еле слышным от волнения голосом произнесла Ада.

– Любовь терпелива, – ответил он. – И препятствия ей не страшны. Ибо что связано и разрешено на земле, будет связано и разрешено на небесах. Ваша история только начинается. Хоть вы пока и не можете понять то, о чем говорю я вам.

Меж облаков появилась полная луна и на секунду окутала Иешуа ярким светом. Он подошел к Аде, положил руки ей на голову и поцеловал в лоб, затем то же самое проделал с Мартином.

– Любите друг друга и запомните, что на земле только через любовь можно приблизиться к Богу, – сказал он. – А теперь идите! И пускай каждый из вас да не усомнится в чувствах другого. Мир вам.

Они распрощались и, преисполненные радости, поспешили в ту сторону Кесарии, где располагался дом Ады.

Нужно было пройти несколько кварталов, пересечь центральную площадь, а затем обогнуть Ицтадион – амфитеатр царя Ирода, за которым и стоял дом ее родителей.

Они быстро добежали до центральной площади, по периметру которой возвышались огромные статуи римских богов. Но тут путь им преградили всадники.

– Легионеры! – вскрикнула Ада.

Она спряталась за спину Мартина, стараясь не показывать своего лица.

Шестеро всадников, судя по всему, просто прогуливались по улицам города, возвращаясь домой с ипподрома. Мерное раскачивание прямоугольных красных щитов, блеск блях и пряжек, смелый ход гнедых коней и гордая осанка легионеров явно свидетельствовали о том, что римляне считают себя здесь богами.

Они неспешно двигались вдоль площади и уже почти миновали Мартина и Аду, как вдруг один из офицеров, со светлыми глазами и тонким орлиным носом, обернулся и тут же развернул коня.

– Посмотрите-ка, кого я вижу! – нарочито растягивая слова, воскликнул он. – Ада! Ты ли это? Моя невеста, обещанная мне твоим отцом еще с детства!

Ада вжалась в спину Мартина, который недоуменно смотрел на всадника.

– Ты знаешь его? – тихо спросил он Аду.

– Это Гай, – с дрожью прошептала она. – Центурион одной из когорт моего отца. Но не верь ему, я никогда не обещала, что выйду за него. Мы и вправду знакомы с детства, и я с детства его ненавижу!

Тем временем центурион спешился. Он был широк в плечах, высок ростом, облачен в чешуйчатый панцирь-катафракт и шлем с коротким поперечным гребнем. На левом боку его висел короткий меч. Остальные всадники тоже остановились: кто-то устало зевал, кто-то с любопытством наблюдал за разворачивающимися событиями.

– И вы посмотрите, с кем она! – обратился Гай к своим солдатам, подходя к Мартину. – С иудеем. Да еще и ессеем! Ада, куда подевалась твоя патрицианская честь? Неужели высокому благородству римской крови ты предпочитаешь этого жалкого представителя племени Моисея?

Ада решительно вышла из тени Мартина.

– Прекрати, Гай! – с гордо поднятой головой крикнула она. – Мартин – мой жених, и наша любовь выше кровей. Тебе даже близко неведомы такие чувства!

Гай высокомерно рассмеялся.

– Ну почему же, Ада, – сказал он, снимая шлем. – Клянусь Громовержцем, я питаю к тебе самые нежные чувства. И даже хочу жениться, и тем самым уберечь твой род от позора, который ты, в плену юной слепой страсти, собираешься на него навлечь, встречаясь с ним!

Он несильно ткнул Мартина рукой в грудь. Двое из всадников рассмеялись.

Кулаки Мартина сжались. Центурион явно пытался его задеть и унизить, и он с трудом сдерживал гнев, стараясь не поддаться на провокацию. Здесь, в Кесарии, административном центре римской прокуратуры всей Иудеи и основной базе легионов, римское происхождение оправдывало любую заносчивость.

– Позволим Аде сделать выбор самой, – спокойно сказал Мартин. – Я собираюсь просить ее руки. Официально. Законы не воспрещают этого.

– Что ты, достопочтенный, сможешь ей дать? – язвительно спросил Гай. – Увезешь в пещеры Кумрана к Мертвому морю? Где вы будете вместе молиться вашему суровому Богу? Я же дам ей жизнь, полную приключений и удовольствий. Клянусь Юпитером, я вскоре получу должность легата. Собственный дворец, пиры с поэтами и философами, игры, путешествия!

– Гай! – воскликнула Ада, сделав шаг вперед. – Что твои пиры по сравнению с чувствами любящей души! Я же искренне люблю его!

– Как ты можешь любить этого семитского пса! – с негодованием отрезал Гай, а затем быстро схватил Аду и насильно впился в ее рот своими тонкими губами.

В омерзении Ада стала отпираться от него, но он крепко держал ее в своих руках. Этого Мартин вынести не мог.

Он резко схватил центуриона и с силой отбросил от Ады. Тот отлетел на два метра и ударился о круп лошади, стоявшей сзади. От испуга лошадь взбрыкнула и задним копытом со всего размаха ударила Гая в затылок. С хриплым стоном он тут же свалился наземь – тоненькие струйки багровой крови стекали из рваной раны в его голове. Когда к нему подбежали легионеры, он был уже мертв. Мартин и Ада в оцепенении стояли рядом.

Вокруг начала собираться толпа. Кто-то крикнул:

– Иудей убил центуриона!

И тут же эту фразу подхватила вся площадь.

– Боже, Мартин, что же теперь будет? – дрожащим голосом шептала Ада.

Он обнял ее за плечи и прижал к себе.

– Именем Империи вы арестованы! – грозно выпалил один из офицеров подоспевшей стражи. – Свяжите его и тащите в тюремную башню. За убийство римского подданного вы будете приговорены к смерти!

Двое солдат тут же связали руки Мартина.

– О боги! – из глаз Ады покатились слезы. – Пощадите его! Он же не виноват!

Но никому не было дела до ее слов. Мартина в мгновение водрузили на лошадь. Один из офицеров повел коня, держа за уздцы, следом четверо солдат несли на плечах тело мертвого командира. Остальные легионеры сомкнули щиты, и процессия скрылась в темноте.

Ада в полном отчаянии продолжала стоять возле лужи крови на пыльных плитах городской площади, а собравшаяся толпа продолжала скандировать:

«Иудей убил центуриона!»