Глава 9. Кирилл

В квартире Полины без хозяйки я чувствовал себя вором. Главное, когда дверь ломал, нормально, а сейчас как-то не по себе. Но все равно, теперь, когда страх не мучает, когда и Полина и её дочь в больнице, осматриваюсь я с интересом. Квартира – почти пустая, от того кажется стерильной. Мебели крайне мало, ремонт кусками, ни одной люстры – лампочки висят с потолка. Зато кругом цветы. Какие-то торчат скучными зелёными палками, но зная Полину верю – так и было задумано. Какие-то вымахали буйной листвой под самый потолок. А другие – цветут. Здесь словно филиал сада, который она мне посадила.

Встретил меня кот. Я его уже ловил, когда меняли дверь, драпал он, несмотря на преклоненные года, весьма шустро, едва догнал. Теперь сидит копилочкой возле миски, морда лица весьма недовольная. Прошёлся по шкафам, снова чувствуя себя вором, нашёл корм, насыпал. Полез под кровать за телефоном. Тот заблокирован, но на экране уведомление – двадцать восемь пропущенных от мамы. Наверное, та её уже с полицией ищет.

Кот, нажравшись, залез на широкий подоконник, требовательно на меня уставился.

– Бывай, – попрощался я. – Не увидимся больше.

– Мау, – коротко ответил тот.

А потом лапкой толкнул стаканчик. На подоконнике этих стаканчиков десяток, и в каждом торчит какой-то маленький саженец. Я думал скинет на пол, а тот орёт и стаканчики по очереди трогает. Осторожно, чтобы не уронить.

– Полить? – догадался я. – Ну нет, я все испорчу.

Если бы кот мог, он бы закатил глаза, а так просто хвостом сердито дёрнул и отвернулся. Кот явно в меня не верил. А я подумал о том, что и так слишком влез в чужую жизнь. Мы с Полиной давно уже никто друг для друга, одна проведённая вместе ночь ничего не значит. Надо сворачивать лавку и возвращаться в свою жизнь, в которой нет не в меру умных котов, в которой не наши ломать двери спасая девиц, а девицы сами рядами выстраиваются, все, как на подбор.

А потом вспомнил свой сад. Он был, не побоюсь этого слова – волшебным. Полина любит цветы, а те отвечают ей взаимностью. А вдруг эти маленькие ростки завянут без полива? Ей будет очень больно. Я сходил на кухню, и осторожно, чтобы не утопить, полил саженцы водой из графина с фильтром. Все, на этом можно и закончить.

Уже в центре, поднимаясь наверх, встретит Ксению. Теперь, когда она не была в палате одна, часто выходила, сидела вот так на подоконнике, между пролётами лестницы и смотрела на улицу. Соседки мешали ей уходить в себя, особенно, как я понял, белобрысая.

– Ксения, – мягко начал я. – Вы должны быть сильнее. Вы нужны своему сыну.

Она со мной обычно не разговаривала. Короткое да или нет на прямые вопросы. А сейчас вдруг повернулась и прямо в глаза посмотрела.

– А я не могу, – сказала она. – Не могу быть сильной. Я не вывезу. Ни морально, ни финансово.

– Но я же помогаю вам… И ещё буду.

– Вы не сможете помогать мне всю жизнь, – горько ответила она и снова отвернулась.

Я поднялся наверх. Настроение окончательно испортилось, но что я мог сказать матери больного ребёнка? Мальчику надо до года минимум три операции провести, объяснил мне хирург. И не факт, что они будут успешными… Спайки между органами, смещенные в сторону желудок и лёгкие, и это – далеко не все.

Сразу стало страшно за девочку. Понёсся наверх скачками, почти влетел в палату. Малышка была на руках у Полины. Та кормила её грудью, но увидев меня покраснела, словно я ни разу её обнажённой не видел, прикрылась уголком пелёнки.

– Мама твоя звонила, – протянул Полине телефон. – Двадцать восемь раз.

– А она меня уже нашла, – улыбнулась она в ответ. – Правда тоже теперь в больнице лежит с давлением, но врач говорит что все будет хорошо.

Нужно было все же к ней ночью заехать, подумаешь побила бы ещё тапком… Но если честно, о ней, когда у меня практически на глазах бывшая родила ребёнка, я думал меньше всего.

– Сосёт? – не удержавшись спросил я.

Ребёнка из-за пелёнки мне толком не видно, спрятала. Да и не интересны мне дети. Просто это ребёнок Полины, и я можно сказать его спас.

– Сосет. Молока только нет совсем, но она не отчаивается.

– Как назовёшь?

– Понятия не имею. Я до последнего не знала, мальчик у меня будет или девочка…

Я пододвинул стул и сел рядом. Полина поправила халат и убрала пеленку – девочка спала. Я смотрю на них. Полина бледная, крови много потеряла. Волосы заплетены в спутанную косу, под глазами тени, на лице ни грамма косметики. Малышка – личико с кулачок. Отчего такими притягательными и важными мне кажутся? Нужно уже завязывать с этой ностальгией по прошлому. Оно ушло безвозвратно.

– Дай подержать, – попросил я неожиданно для самого себя, и телефон отложил в сторону.

– Да, конечно…

Протянула крошку мне. Та спит, ресницы во сне подрагивают. Интересно, в таком нежном возрасте уже снятся сны? Я оглянулся – блондинка явно прислушивалась к разговору, поэтому понизил голос почти до шепота.

– Полин… Если это Игнат, ты только скажи. Кто угодно, кто бы ни был. Я его с землёй сравняю, того, кто оставил тебя одну с ребёнком.

Мой телефон завибрировал. Алиса. И фотография стоит на звонке, она улыбается так радостно, сразу понятно – счастливая, и ничего плохого в её жизни не происходит.

– Она хорошая, – тихо сказала Полина. – Алиса…правда, хорошая. Отдай мне малышку, иди…

Спускаясь по лестнице я думал об отце девочки. Отсчитывал недели. Мог ли это быть я? Получалось, что мог. Только… Полина мне изменила. Растоптала моё сердце, тогда оно ещё что-то чувствовала, исковеркала мою жизнь. Но я все равно ей верил, несмотря ни на что. Она не стала бы лгать. Но к врачу, все же, подойти и узнать срок беременности, стоило.

Глава 10. Полина

Мама с Катькой звонили по очереди. Обе они требовали фотографий, а еще жаждали делиться своим опытом.

– Как назовёшь? – жадно спрашивали обе.

А я не знала! Смотрю на крошечное сморщенное личико у своей груди и понятия не имею, как назвать. Мама когда-то говорила, родишь и сразу поймёшь. Так вот, я не понимала.

– Через два дня меня выпишут и сразу к тебе, – обещала мама.

В палате у нас все так же было. Я потихоньку вникла в суть проблем нашего маленького социума. У Ксении родился больной ребёнок. О том, что он болен узнали на большом сроке. Сама Ксения с нами не разговаривала. Я понимала и принимала величину её горя, а вот Даша, нет. Стоило только Ксении выйти, как она пододвигала стул, садилась ближе и начинала осуждать. Я никого осуждать не хотела, я хотела просто тишины и наслаждаться своей маленькой дочкой.

Тем более у соседки ребёнок всегда рядом, а мою приносили только на час, и почти все время она спала. Глаза открывала совсем редко, сонно на меня смотрела и снова засыпала. Ни одну из этих минуток мне тратить не хотелось, а тут то мама звонит, то подруга, то вот Даша стремится общаться. А у меня счастье, дочка у меня! Хотелось просто молча лежать рядом и ею любоваться.

Когда в очередной раз позвонила мама дочки не было. Ксения спала, я не хотела ей мешать и вышла в коридор. Он большой и безукоризненно чистый, вдоль стен удобные мягкие лавки.

– Да мам? – взяла трубку я.

Она помолчала, помялась и только потом поздоровалась. Я сразу подумала – что-то неладное. Испугалась конечно, что со здоровьем у неё что-то серьёзное.

– В тот день, как ты родила, – наконец решилась она. – Кирилл ко мне приходил. Я прогнала его. Все думала сказать тебе, нет… Но ты девочка большая, сама уже мама. Решила, что не хочу все это в себе носить, мучает это меня.

– Всё хорошо, мам, – успокоила я. – Не накручивай себя, давление снова поднимется, а тебе скоро внучку нянчить.

– Каков наглец, – не унималась она. – Здесь в соседней палате Светка лежит, тётя Света, помнишь её наверное… Говорит, женится Кирилл скоро, уже к банкету там вовсю готовятся. И что неймётся ему, зачем пришёл?

У меня сердце сжалось. Вспомнила, как Алиса ему звонила. Отель ведь работает давно, не нужны ему услуги дизайнера, а они до сих пор общаются. Да и Алиса яркая такая, уверенная, не то, что я… В душ и то до сих пор никак не дойду, не представляю как помыться со свежим рубцом, ходить и то больно…

И не приходил ко мне больше. Как малышка родилась уже вторые сутки пошли. Когда на руках её держал, сердце от боли зашлось. Сказать или нет? До этого твёрдо была уверена, что нет, но он спас нас, он имеет право знать…

– Мама, это все неважно, – солгала я. – Главное, себя береги.

Настал тихий час, но уснуть не получалось. Шов болел. Мысли терзали самые тяжёлые. Во мне перемешивались и гнев и благодарность к Кириллу, и любовь, жалкая, безнадёжная, конца и края которой нет… Дарья не пользуясь наушниками смотрела видео с телефона, чей-то монотонный голос то бубнил, то громко радовался чему-то.

– Родился! – воскликнула Даша. – Ребёнок родился!

– Ты вторые сутки уже, как мама, – напомнила я.

– Да нет же, ребёнок победитель… Ты что, не слышала?

Я слышала, но мысли меня другие мучают. Мама болеет. У дочки нет имени. Кирилл, наверное, женится. Я потеряю его дпде в мечтах. Филодондероны нужно полить и Ваську покормить, а Катька в отъезде… Кирилл доминировал, его возможная свадьба разбередила старую рану, которая только корочкой начала покрываться.

Нашему городу исполнялась круглая дата. Я детали я и раньше не вникала, а теперь уже поздно уже победил кто-то но какой-то по счету младенец должен был выиграть круглую сумму. Маленький новый житель нашего города с рождения сорвавший Джек пот от очередного мецената.

Дашка обиделась на моё невнимание. Я же подумала – домой хочу. И пусть малышка там кричит, как все мне пророчат. Хочу зализывать свои раны в сомнительном комфорте полупустой квартиры. Дома стены лечат. Вот мне вылечат и рубец от кесарева сечения и раненое сердце. Дома мы вместе с малышкой поревем, надо только потерпеть.

– Агапова, – заглянула ко мне мой врач. – Документы ещё не привезли, как я тебя заполнять буду?

– Мама в больнице, подруга в отъезде, – пробормотала я, – Кирилл привезёт, но позже.

Я вовсе не хотела, чтобы он их привозил. Но Кирилл моя броня, тут его имя шепчут с восторгом.

– Ладно, я запрос в твою консультацию отправлю… Пока хоть дату последних месячных скажи.

– Первое июня, – тихо прошептала я и громче повторила. – Первое июня.

Я лгу. Я просто эгоистично оберегаю своё сердце от новых ран. Но Кирилл здесь бывает часто, он может спросить у врача. А я не готова пока, совсем не готова…

Глава 11. Кирилл

В роддом меня теперь тянуло в два раза сильнее прежнего. Раньше заезжал только морального удовлетворения ради – приятно было осознавать то, что можешь помочь тому, кому помощь действительно нужна. А теперь там ещё Полина. И сейчас она далека от меня, как никогда. Нас разделил маленький двухкилограммовый младенец. На этого младенца я тоже ходил смотреть. За два дня несколько раз был.

Вот и сейчас. Приехал, манит на этаж, в палату к Польке, но там я лишний. Не нужен. Тогда иду смотреть на мелкую – между мною и ей никаких обид и разногласий.

В реанимацию меня не пускали, но я мог смотреть на ребёнка через большое стекло. Они лежали рядом. Девочка Полины и мальчик Ксении. Оба безымянные. Ксюша, помоему, ни разу ещё не приходила смотреть на сына, и прикладывать к груди отказывалась, я не знал, что с ней делать и нанял того, кто знает – психолога. Теперь, мне кажется, Ксения меня ненавидела.

Мальчик спал сосредоточенно, словно выполнял важный и тяжёлый труд. Девочка Полины спала беспокойно. Пыталась шевелиться в тугой пеленке, хмурила брови, иногда тихонько дёргала уголком рта, словно улыбаться хотела, но передумала – не заслужили мы.

Они были такими разными и одновременно такими похожими. Не верилось, что девочка появилась на свет едва не умерев, а мальчик болен настолько, что выжить ему могут помочь только опытные хирурги.

– Любуетесь? – спросила меня врач.

Она обоих их приняла, и мальчика, и девочку.

– Хороши, – кивнул я. – Как здоровье девочки?

–Отменное, – сказала она, словно удивляясь. – Маленькая крепышка. Учитывая, срок беременности…

– Когда она была зачата?

Я спросил напрямую, без обиняков.

– В июне, но…

Остановил её жестом. Достаточно. Слишком болезненно. Получается, через месяц с лишним после меня у Полины уже другой мужчина был. И что сестра моя права. Чертовски обидно. Нет, она вовсе не должна была хранить верность мне, но, черт… Через месяц уже. Разочаровываться в очередной раз было больно и горько.

У входа в отделение с молодыми мамами я остановился. Ну, зайду я, что скажу ей? Что с ней не могу быть, но с другими мужчинами ей тоже нельзя? Что-то мне подсказывает, что она будет не в восторге. Меня самого это бесит, не хочу думать о ней, хочу выбросить её из своей головы и жизни, но не выходит.

На стоянке стояла Алиса. Улыбалась. В руках два стаканчика кофе.

– Мне твой секретарь сказала, что ты здесь, я и поехала.

– Ты чудо, – улыбнулся я.

Она ко мне шагнула, пристала на цыпочки, легонько поцеловала меня в губы. Поцелуй мягкий, день студеный, кофе горячий. Могло бы быть идеально, но нет. Оборачиваюсь. Знаю, что там нужное окно, в которое смотреть совсем не нужно. Полина стоит. Словно чувствует, когда я рядом. Так же, как я её. На руках ребёнок, значит, принесли уже.

Алиса видит мой взгляд, но истолковывает его по своему.

– Как малыш?

– Кажется совсем здоровым. Даже не верится, что без операции погибнет.

– Жаль…

Слово жаль совершенно не подходит, оно безликое, оно не выражает ничего. Я кажется все переоценил. Вдруг понял ценность и важность каждого ребёнка, вообще каждого, чужого ли, нет. В тот момент, когда опустил ладонь на живот, в котором сражаясь за жизнь билась маленькая безымянная девочка. Когда увидел её у врача на руках, сморщенная, мокрая, пуповина вниз вьется… Доктор сказала, что если бы не я, они могли бы погибнуть обе. А так даже матку сумели сохранить. Родит потом сына какому нибудь уроду, который её не ценит…

Я не смотрел на неё больше, но чувствовал взгляд спиной, лопатками. Подмывало обернуться снова. О чем она, интересно, сейчас думает?

– Не будем о грустном.

Увлек её к машине, она на такси приехала. Поехала со мной. Щебетала в отеле со всеми, явно чувствуя себя, как дома, в я чувствовал себя так, словно этот дом у меня отнимают. Она ведь идеальная, Алиса. Живая, красивая, не такая искусственная, как многочисленные подружки сестры.

О сестре вспоминать не стоило. Приехала, и тоже в офис. Долго болтала с Алисой в зимнем саду, я надеялся – ко мне не спустится. Хотелось повариться в своих мыслях. Подумать о маленькой девочке. О её матери. Но не повезло, пришла.