Меня накрывали панические атаки. Я держала себя в руках при разговоре, один господь знает, чего мне это стоило. Я спокойно доехала до ближайшего перекрёстка. А потом… на красный даже пролетела, под возмущённый вой клаксонов. Я очень боялась опоздать. Боялась того, что приеду, а моего ребёнка уже… забрали из школы.
– Мам, ты чего? – удивился Илья, когда я крепко стиснула его руку.
– Соскучилась просто, – выдавила я улыбку из себя.
Дома не выдержала, прижала его к себе изо всех сил, так, что дыхание перехватило и сидела так несколько минут. Он ещё позволял мне любить себя открыто, хотя на примере подруг, у которых были сыновья старше, я знала, что вскоре наступит момент, когда птенец оперится, и морально готовилась.
– Хочешь, завтра прогуляем школу? – спросила я.
Причина была проста – мне страшно оторвать от себя сына.
– Мам, у нас же проверочная по математике будет, ты забыла?
Квартира у меня маленькая. Был вариант – либо просторная однокомнатная, либо тесная двушка. Я тяготела к открытым пространствам, но пришлось принять во внимание, что у меня сын растёт. Поэтому две маленькие комнаты, зато кухня большая, она и стала сердцем моего дома. Илюшка даже уроки здесь учит, пока я готовлю ужин. Иногда задаёт мне вопросы, я отвечаю, подхожу, стараясь не испачкать мукой, в которой мои руки, тетради, наклоняюсь и целую сына в макушку.
– Нет, ты сегодня точно странная, – засмеялся Илья.
– Скоро день всех влюблённых, – улыбнулась я. – А я влюблена в тебя, так что, терпи.
И ночью, когда он уже спал, разметавшись в постели, я подошла, села на край постели. Я понимаю, что не смогу держать его возле себя вечно. Я стараюсь быть хорошей мамой, я не душу ребёнка заботой, стараюсь быть его другом. Но… нам так хорошо вдвоём. Нам никто больше не нужен.
А ночью, как назло, мне приснился Ярослав. Так давно не снился, а тут нате, получайте, распишитесь. Я была в той самой квартире, которую так горячо ненавидела, стояла у окна, прижимала к себе маленького Илюшку и смотрела, как Ярослав уходит. Весь двор устелило свежим снегом, но там, под ним – вода. И следы Ярика отпечатываются чёрным, шаг за шагом. Я смотрю на него, на упрямо прямую спину, пальто, которое он опять не застегнул, развевается в такт ходьбе и молюсь – обернись. Ради того, что было, что могло бы быть, просто обернись, найди меня глазами в десятках чужих окон. Посмотри на меня и только потом уходи.
Тогда, в моем прошлом он этого не сделал. А сейчас… шаги замедлил, словно раздумывая. И обернулся. А я испугалась неизвестно чего, Илюшка заплакал, я отшатнулась и проснулась в холодном поту. Разбитой жалкой развалиной, столетней старухой, душ и кофе не смогли изменить этого факта, разве только несколько смириться с тем, что очередной день настал.
И в школу я поехала за час. Сидела в машине, постоянно оборачивалась, ожидая того, что Ярослав придёт, или его люди. Остро жалела о том, что бросила курить. И думала, думала. Сбежать к отцу снова? Бросить квартиру, купленную в кредит. Работу, которая приносит ощутимый доход. Выдернуть ребёнка из школы, к которой он уже привык. Лишить тренировок с хорошим тренером. Спрятаться? Но… отец тоже не всемогущий. Он стареет, как бы не было горько это осознавать. Он не сможет защищать меня всю жизнь. Что он противопоставит решению суда? Ни-че-го. Нужно договариваться с Ярославом мирно. Нужно поговорить с сыном. Нужно решиться уже хоть на что-нибудь, но от одной только мысли выворачивало наизнанку. Я просто трусиха.
Сегодня после школы у нас тренировка, сын неожиданно увлёкся хоккеем, причём не на шутку серьёзно. Я все ждала, когда он остынет, но этого не происходило. Тренер пророчил нам великое будущее, и будь его воля, Илья жил бы на катке, но я волевым решением обрубила все его мечты и позволила только две тренировки в неделю. Я считаю, что для первоклассника этой нагрузки вполне достаточно.
– Устал? – улыбнулась я после тренировки.
– Есть хочу, – протянул Илья.
Обычно, пока ожидаю, я сижу в ближайшем кафе, пью кофе, работаю – мой ноутбук всегда со мной. Но не сегодня. Сегодня я сидела в машине на парковке. И поняла – надолго меня не хватит, я просто сойду с ума. С сыном нужно поговорить до тех пор, пока время, которое мне дал Ярослав, не истекло. И я сделаю это сегодня же. А потом сяду и найду толкового юриста.
– Помнишь, ты спрашивал про отца? – начала я. – И я сказала тебе, что расскажу, когда придёт время.
– И? – навострил уши Илья.
– Это время пришло, – вздохнула я.
Ему было интересно. Это было просто живое детское любопытство, а я уже… ревновала. Я знала, каким очаровательным может быть Ярослав, если ему это нужно. Я боялась, что он влюбит в себя моего ребёнка и я его потеряю. Да, я говорила себе, что это просто иррациональный страх, но легче от этого не становилось. И я рассказывала сыну, избегая лишней информации, скупыми фактами, стараясь оставаться беспристрастной.
– И я должен с ним увидеться? – задумчиво спросил сын.
Я поворошила его волосы. Он отказывался их стричь, и светлые пряди падали уже до плеч, чуть завиваясь на концах и вызывая припадки ненависти у многих преподавателей. Они считали, что мальчик должен быть пострижен коротко, но к счастью, у нас была молодая и прогрессивная классная руководительница.
– Только если ты сам этого хочешь.
С надеждой и страхом подумала о том, что сейчас он скажет нет. И тогда я просто сбегу, начну все сначала, буду бежать так далеко, как это будет нужно, и плевать, что я не готова, что я чувствую смертельную усталость при одной только мысли об этом.
– А он меня любит?
Я печально улыбнулась и ответила вопросом на вопрос.
– А ты его любишь?
– Нет конечно, – возмутился Илья. – я же его не знаю.
– И он тоже тебя не знает.
Весь вечер мой сын был погружен в свои мысли. Боже, как он был на Ярослава похож, несмотря на то, что мы оба брюнеты, а Илья светловолос. Иногда я видела даже жесты бывшего мужа, которые сын не мог перенять сознательно. Вот сейчас он сидел, вроде бы расслаблен, на коленях книга. А руки… правая. Подушечкой большого пальца он коснулся кончика мизинца. Потом безымянного пальца. Среднего. Указательного. Не торопясь, по очереди, словно нанизывая бусины на нитку, перебирая мысли, взвешивая каждую. Ярослав тоже так делал. И это меня испугало.
– А почему вы развелись?
– Мы были молоды, – пожала плечами я. – Тогда нам казалось, что это правильное решение.
Илья напряжённо думал. Но… он был ребёнком. Вскоре отвлёкся, затем с тоской посмотрел во двор. Уже темнело, но площадка вся в огнях, отцы ребят залили каток. Сын прижался лбом к стеклу, вздохнул.
– Пустишь на полчаса?
Мне бы не хотелось отпускать его никуда. Спрятать от всех вообще. Но… он уже не младенец, которого я могу прижать к груди и унести. Он уже человек, пусть и маленький. Я переступила через себя.
– Иди. Но недолго, и чтобы я все время видела тебя в окно.
Илья с визгом бросился за курткой и коньками, а я в сотый раз принялась размышлять на тему, как теперь изменится наша жизнь. Я искренне не верила в то, что у Ярослава достанет сил или желания отобрать у меня сына. Я опасалась того, что он заберёт его иначе. Что сын полюбит его, и не будет уже полностью моим. Глупый страх, эгоистичный, но ничего с собой поделать не могла. И то и дело подходила к окну проверить, как там мой ребёнок. А ребёнка не очень волновали мои проблемы – он был счастлив. И это именно то, чего я для него хотела.
С Ильёй я поговорила вовремя, словно чувствовала. На следующий день Ярослав поджидал меня на том же месте – на парковке. Курил, то и дело поглядывая на часы. Наверное, торопится. В нашу прошлую встречу я была слишком шокирована его появлением, чтобы проявлять любопытство, все свои силы я бросила на оборону. Теперь паника пусть и не улеглась, но поддавалась контролю, и я с интересом разглядела его, пользуясь тем, что он меня не видит.
Нет, он не постарел. Не обзавёлся пивным животом, не оброс морщинами. Он был все так же красив, но теперь в нем чувствовалась…матерость. Не было уже того юношеского максимализма и авантюризма, которые сначала привлекли меня к нему, потом оттолкнули. Он повзрослел. Я тоже.
– Привет, – сказал он и пытливо на меня посмотрел.
Отбросил сигарету в сторону, она сердито зашипела, упав на подтаявший лёд. Пошёл мне навстречу. Только сейчас я заметила, что он немного хромает.
– Что с твоей ногой? – спросила я.
Нет, мне не было его жаль, обычное любопытство.
– Ничего страшного. В аварию попал, все пройдёт.
И замолчали оба. Я ожидала слов, вопросов, требований наконец, но мы только молчали.
– Ты поговорила с ним?
У меня сердце зашлось, хотя знала, готовилась к этому.
– Да. Он согласен с тобой увидеться.
Ярослав улыбнулся, на мгновение вдруг превратившись в того двадцати двухлетнего парня, который вскружил мне голову. Глупое сердце кольнула ностальгия, но я отбросила её в сторону.
– Но? – спросил Ярослав, чуть приподняв бровь.
– Но только в моём присутствии. Ты не скажешь ребёнку ничего, что может скомпрометировать меня в его глазах. Я не знаю тебя, Ярослав. Раньше думала, что знаю, а теперь ты просто незнакомый мужик на дорогой тачке. Я не могу тебе верить, не хочу. Я буду рядом с ним.
– Хорошо, – ответил он. – Видишь, какой я милый?
И засмеялся. Потом потянулся за очередной сигаретой и я увидела длинный змеящийся шрам, что уходил от мочки уха и прятался под воротником пальто. Ничего страшного? Но… это не моё дело. И мне не важно, была ли у Ярослава женщина, которая проводила бессонные ночи в тревоге у постели в клинике. Мне все равно – я свою вахту отстояла. И ночей не спала, и плакала, и мечтала о несбыточном. Теперь это не моё дело.
Но Ярослав успел перехватить мой взгляд. Посмотрел на меня, с прищуром, усмешкой.
– Всё же некоторые вещи остаются неизменными. Ты всегда такой была. Жалостливой, совестливой… Тебе меня жаль, да?
– Не настолько, чтобы пустить в мою жизнь.
Запах сигаретного дыма, казалось, пропитал все вокруг, от него подташнивало. Я ненавидела сигареты, я росла в военном городке. Офицеры, солдаты срочники… Господи, сколько там было мужчин. И почти все они курили, включая моего отца.
– Мне не нужна твоя жизнь, птаха. Мне хватает своей и она полна.
От того, что он назвал меня дурацким прозвищем столетней давности, неприятно царапнуло. Я вскинула голову и посмотрела на Ярослава с вызовом.
– Если она полна, то зачем тебе мой сын?
Его взгляд был полон сожаления. Но я была уверена, жалел он не о том, что упустил возможность видеть, как растёт его сын. Он жалел меня, а я ненавидела чужую жалость. Я, блядь, сильная.
– Завтра в пятнадцать часов, – сказал он и назвал крупный торговый центр. – Я буду ждать.
– Мы придём, – ответила я в его спину.
Просто потому, что зная, чего ждать, удар держать проще. Так я буду готова, если вообще можно быть готовым к такому. Зато я до странного спокойна. Я его знаю, Ярослава. До каждой родинки на его теле. Знаю все его привычки. Что сбрасывает одеяло, когда спит, и не важно, какая температура. Знаю, что ненавидит кофе, но все равно пьёт его каждое утро в надежде на то, что уж он его разбудит. Что он страшная сова. Я знаю все его слабые стороны, пусть их и мало. Но самая слабая – он не верит в меня. Что тогда, что сейчас. Для него я по прежнему та самая девочка двадцати лет, что восторженно смотрела ему в рот при первой встрече. А я… выросла. Жизнь матери одиночки учит многому. Но он… пусть ошибается. Пусть считает меня слабой. В его неведении моя сила.
Этой ночью я даже смогла уснуть. Главным было – решиться. Теперь дело сделано. Суббота, а моя Илюшка такой же сова, как и его отец. Разбудить его в школу великое дело, это почти так же сложно, как отправить спать до полуночи. Я успела испечь пирог, поработать с документами, сделать несколько звонков, а он все спал. Потом пришёл, сонный, смешной. Мой.
– А ты уверена, что с ним нужно видеться? – спросил он.
– Нет конечно, – сказала я и напомнила. – Решать тебе. Я надеюсь, это не сильно изменит нашу жизнь. Я же вижусь со своим отцом.
– Но дедушка то тебя любит… Но я встречусь с ним. Мне интересно на него посмотреть.
Да, отец меня любил, пусть и несколько авторитарной любовью. Но, тем не менее, не смотря на все наши сомнения, к назначенному сроку мы были готовы. Оставили машину на парковке. Мой, такой уже взрослый мальчик сам дал мне руку. Я со смешком подумала, что наше торжественное шествие, наверное, смешно выглядит со стороны.
– Вон он, – сказала я сыну, увидев знакомую фигуру у стенда недалеко от входа.
Илья остановился, с любопытством его рассмотрел. Ярослав, словно почувствовав его взгляд, обернулся. Не улыбнулся, нет. Оба мужчины, что были так тесно связаны с моей жизнью, внимательно и серьёзно друг на друга смотрели. Наконец Ярослав двинулся нам навстречу твёрдой походкой, хромоту его мог бы заметить только знающий, что искать.
– Здравствуйте, – поздоровался Илья. Потом подумав, добавил. – Я рад вас видеть.
– Привет, – ответил Ярослав. – Мы вполне можем обращаться на ты.
– Я всегда обращаюсь на вы к незнакомым людям, – пожал плечами Илюшка, а я с трудом подавила улыбку.
Никто не говорил Ярославу, что будет легко.
О проекте
О подписке