Глава 33

– Мне требуется твоя помощь.

– Говори, что могу сделать?

Руки мужчины продолжали удерживать в объятиях тайком пришедшую к нему женщину.

– Кажется, появился способ отобрать Иду у затворничества.

– Что нужно делать?

Эрика медлила с ответом, утрачивая сосредоточенность на предмете разговора, и всё потому, что по телу разливались приятные волны от сильных и одновременно с этим приятных прикосновений.

– Идею мне подкинул старый знакомый, и мне она нравится – провести мероприятие в доме Сатовых.

– Я подумаю над темой, а ты дашь мне список, кого следует пригласить.

Эрика обхватила руками мужскую шею, ставши на цыпочки, предвкушая продолжение. Обычно Константин подхватывал её на руки и нёс в свою спальню, оформленную в стиле декаданса. Изначально такая атмосфера не нравилась Эрике, но после испытанных ощущений в объятиях владельца пространства, ей стало близко и его оформление.

Глава 34

Открывавшийся вид удручал, но именно непрезентабельные здания, фасады которых забыли, что такое быть покрашенными, ассоциировались со свободой. Вероятно, той, что граничила с хаосом. И при этом он не стал бы ввергать мир в состояние краха. Катарсис позволялось испытывать человеку. Исключительно человеку. Ничто и никто не смогло бы такого выдержать.

Внешний хаос допускался за пределами собственного мира, и на короткий промежуток времени. Всё-таки он стал конформистом. Только сейчас Филипп задумался над тем, что и не был бунтарём, скорее в нём проснулся новатор.

– Не ожидал тебя так скоро увидеть.

Мужчина, одетый крайне небрежно, и устроившийся на стуле с облупившимся лаковым покрытием, смотрелся колоритно. Всё дело было не в одежде и не в стуле, а в самом человеке, придающего какой-то особенный шарм пространству. Казимир был таким всегда. И окажись он в мире, созданном последователями Сатова, принёс бы тому немало пользы. Не без сопротивления. Казимир точно был бунтарём.

– Мечусь, не могу понять, что со мной.

Филипп поискал глазами на что мог бы присесть, и понял, что придётся устраиваться на земле, точнее на пне, используемом Казимиром вместо журнального столика.

– Все мы растерявшиеся в этой жизни.

– Неожиданно это слышать от тебя.

– Ты имеешь в виду из-за того, что я кажусь свободным?

– Да.

– Я не свободен. И ты не свободен. Никто не свободен.

– Почему ты так думаешь?

– Я это вижу.

Казимир отхлебнул из бокала жидкость, походившую на алкоголь, хоть таковой давно уже не изготавливался для массового потребления, отчего становилось затруднительно его доставать.

– Ты-то точно обладаешь большей свободой, – Филипп нисколько не удивлялся тому, что люди во все времена не ценили того, что имели.

– Ничего подобного. Я завишу от той части мира, в которую помещён. И это не свобода.

– Ты подразумеваешь не перемещение по территории, а нечто иное?

– Осознаёшь?

– В таком случае, можно говорить об объёме свободы.

– Такого не существует. Свобода измеряется не объёмами, а отсутствием границ.

– Ты не подчиняешься правилам моего пространства.

– Подчиняюсь. Инфрамисты только физически покинули территории серых городов.

– Юридически и ментально также.

– От тебя такой наивности не ожидал. Попытка неподчинения закону только подчёркивает тот факт, что он существует. И что наделён властью.

– К чему ты ведёшь? – Филиппу не хотелось оказаться в положении человека, не внявшего сути, лежавшей на поверхности. Но и делать вид, что ему всё понятно, было бы ошибкой.

– Человеку не избавиться от оков, пока он закован в теле, – Казимир запрокинул голову назад, чтобы устремить взгляд в небо. – Кстати, я стал чаще смотреть в небо, не знаешь, к чему это?

Глава 35

Внушительное пространство, созданное внутри серого дома, не угнетало площадью, ибо заполнилось невидимым присутствием того, кто потихоньку лечил человеческую душу. Лечил дозировано, словно страдать обладательнице души полагалось. Возможно, раньше она бы его обвинила в чём-то подобном, но ныне многое изменилось. Отношения Иды и того, кого она явственно ощущала рядом, приобретали едва ли не единственную суть. Может быть, она и родилась, чтобы познать эту истину.

Вот только следовало скрывать от неподготовленных то, что открывала при помощи собственных ощущений. Ида перестала сомневаться в обоснованности своих догадок. Он точно был рядом. Он приходил на помощь всякий раз, когда она в этом нуждалась и, тем более, просила. И даже исполнял её мечты. Всё, что она думала – он знал. Он творил для неё чудеса. Он превратился для неё в причину продолжать свой скучный жизненный путь.

И ей не терпелось о нём рассказать весьма близкому человеку. Но только аккуратно, чтобы не обнажить его. Такие, как он, нуждались в бережном отношении.

Глава 36

Приглашение собраться в легендарном городском доме, запускало интригу. Но тот, кто его составил, мог и не подозревать к чему приложил руку. На самом приглашении красовалась подпись организатора мероприятия. Виктор набрал номер приятеля, проникнувшись обоснованным любопытством.

– Неужто ли госпожа Сатова решилась нарушить своё уединение?

– Госпожа Мезанс, и, собственно, я пошёл ей навстречу в этом вопросе.

– Замечательное стечение обстоятельств, посему прошу тебя выписать приглашение и на имя моего хорошего знакомого, – Виктор немного опасался получить отказ.

– Сбрось мне в сообщении его данные, – Константин с лёгкостью согласился, что немного удивляло ввиду последовавшего уточнения: – Принимая во внимание крайне ограниченное количество гостей, оформлю пригласительный в качестве исключения. Отправлю его тебе персонально.

– Благодарю. И я в предвкушении.

– Полагаю, что тебе понравится.

– Буду ждать.

Глава 37

Женский силуэт в чёрном одеянии перемещался по дому, тонущему в серых тонах. При этом данное видение не носило удручающего характера. Оно скорее наводило на размышления о чём-то величественном и основательном. Утончённость человеческого тела и массивность интерьера с каменными статуями вступали в дивный консенсус.

– Дорогая, тебе придётся принарядиться.

Ида остановилась возле лестницы, и только через несколько секунд повернулась в сторону человека, произнёсшего нечто такое, отчего она успела отвыкнуть.

– Ты о чём?

– В твоём доме состоится мероприятие для персон нашего круга, ведь мы давно не встречались вместе. Возможно, появятся новые лица.

– Как это?

– Я ставлю тебя в известность с опозданием. Решение принято.

– На каком основании? – Ида продолжила говорить в прежнем тоне, но гнев невозможно было скрыть.

– На моём желании взбодрить тебя, – Эрика старалась смягчить возникшую ситуацию, придавая своему голосу льстивость, осознавая, что фальшивит.

– Принимай гостей сама. Я не желаю в этом участвовать.

– Ты должна. В городе уже ползут неприятные слухи.

– А разве мне должно быть до них дело?

– Да. Ты не должна бросать тень на фамилию Сатовых.

Ида задумалась. Ей не хотелось позорить имя Вальдемара, вот только она не поступала таким образом, чтобы это произошло. Она попросту ничего не делала.

– Чем?

– Тебе следует показаться перед публикой в здравом уме.

– Звучит неприятно, – Ида признавала правомочность замечания своей подруги.

– Поверь мне, нужно так поступить, – Эрика не играла словами, ведь нечто подобное уже поговаривали о наследнице Сатова.

– Я подумаю.

– Времени немного. Но думай. А я пока позабочусь о твоём наряде.

– В моей гардеробной достаточно нарядов.

– Позволь мне одеть тебя так, чтобы восторг перебил подозрения и слухи.

– Сатовым нет дела до людской молвы.

Женщина повернулась к лестнице, и стала подниматься наверх.

Глава 38

«Супруга руководителя фонда возрождения и спасения искусства отказалась от идеи воспроизвести наследника. Но она оказалась не единственной женщиной, решившей, что тело не должно подвергаться мучительному дискомфорту для того, чтобы в мире появился очередной человек.

Удивительно, но подобного рода откровения звучат повсеместно среди высших слоёв населения.

По мнению, министра социального развития и реформации непривычные идеи предваряют тенденцию, если получают численную поддержку».

Прочитанное в электронной газете понравилось Филиппу. Содержание маленькой заметки резонировало с его догадками, что человечество уверенно выходит на новый уровень. Ему было, что предложить, но для этого требовался чужой авторитет и существенная доработка идеи.

Глава 39

Всё реже возникало желание покидать просторную, но погружённую в полумрак комнату. Данное пространство оберегало умиротворённость. Обеспечивалось это не приглушённым светом и зашторенными окнами, и уж, конечно, не отсутствием кого-то рядом, кто оттягивал бы на себя внимание, а незримым присутствием того, кто закрыл собой одинокую женщину от мира, ставшего чужим. К нему она торопилась вернуться всякий раз, когда покидала спальню.

– Просто побудь со мной. Ни о чём другом не прошу. Пока не прошу.

Ида не могла чётко обозначить свои ожидания, предпочитая обращаться к Ангелу за советом, за содействием и даже с дерзкими мечтами. Последние возникали всё реже. В прошлом такая исполнилась, и уж точно потому, что подсобил невидимый защитник, но принесла разочарование. Она ничуть не винила Ангела. Винила только себя, решившую, что сможет вернуться к почти что обычной жизни, стать такой же, как большинство женщин. Нет, не стала, не смогла. Что-то не позволило. И уверенно Ида приходила к выводу, что причина заключалась в её удивительном союзе с Ангелом. Он мог догадываться, что она не променяет его ни на одного мужчину. Никто не смог бы поступать с ней настолько благородно, преданно и честно, как Ангел. А такие отношения не меняют на лицемерные, шаткие и скорее всего грязные.

Вот только ей не доставало крепких объятий, касания сильных рук. И конечно, хотелось прижаться к надёжному мужскому телу, забыв о том, что существует время и просто большой мир, поглощающий людей.

Такого мужчины не существовало. Но был Ангел. И ему удавалось совершать то, что оставалось не посильным человеку. И даже не это обстоятельство приблизило её к Ангелу, а его безусловное принятие женщины, успевшей запутаться в суждениях, поступках и мечтах. Он принял её без упрёка. Такого с людьми не случается.

Глава 40

Сероватого тона будничный день гарантировал, что ничем не отличится от своих предшественников, но ближе к обеду произошло непредвиденное обстоятельство, даже трагедия, поскольку власти города, отвыкшие от непредсказуемого поведения членов общества, не сформировали алгоритм действий для подобных случаев.