Я едва не разрыдалась от его вопроса. Нельзя же быть таким бесчувственным! Бабушку полностью парализовало. Она не могла ни двигаться, ни говорить и, как предполагали врачи, уже ничего не соображала. Практическая помощь мне была не нужна, но я очень нуждалась в моральной поддержке. Он этого не понимал или не хотел понимать, поэтому я просто буркнула: «Сама справлюсь» и повесила трубку. Он не перезвонил и не приехал. Потом появилась скорая помощь, та же самая бригада, что и в прошлый раз. Ее опять осмотрели и пришли к выводу, что состояние стабилизировалось, а транспортировка в больницу по-прежнему нежелательна. После их ухода я просто впала в транс от горя. Из этого состояния меня вывел Женькин звонок. Он знал, что по воскресеньям я возвращаюсь от Олега после обеда.

– Как себя чувствует Екатерина Петровна? – спросил он.

Я в ответ разрыдалась, и через десять минут Женька уже был у меня. И именно он держал меня за руку, вытирал мои слезы, и на его плече я изливала свое горе. Он ушел от меня среди ночи, когда я поняла, что больше не могу держаться на ногах. Утром пришел врач из поликлиники. Бабушка была вся из себя заслуженная – заслуженный работник культуры, почетный гражданин города, ветеран труда и т.д. и т.п. Может, поэтому медицинские работники и социальные службы отнеслись к ней так внимательно. Ей провели обследование на дому, постоянно приходили различные специалисты, два раза в день ей ставили капельницы. Вывод был таким: состояние стабильное, сердце работает без перебоев, глотательные и выделительные функции сохранены. При таком раскладе можно прожить дни, месяцы, а при хорошем уходе и соответствующей медицинской поддержке даже годы. Я уже не знала, радует ли меня такой прогноз, так как о выздоровлении или хотя бы заметном улучшении речи не шло.

Целую неделю я не выходила из квартиры, боясь по возвращении не застать бабушку в живых. Но вскоре я и к этой ситуации привыкла. Мария Сергеевна вступила в строй, а я вернулась к учебе. Я уже предвкушала встречу с Олегом в выходные в его квартире, когда на нашу семью обрушилась новая беда. Муж тети Ани, в конце концов, допился до того, что у него отказали почки. Его положили в больницу, и тетя Аня теперь не отходила от его койки. Через две недели его выписали домой – умирать.

Олег регулярно звонил и раз или два в неделю приезжал и оставался ночевать, всем своим видом выражая недовольство. Однажды опять не выдержал и завел разговор об определении бабушки в клинику.

– Пойми, рано или поздно ты придешь к этому выводу. У моего приятеля бабушка семь лет лежала в доме парализованная, всех замучила. Потом они все-таки сдались и поместили ее в лечебницу. Зачем было столько мучиться?

– И сколько она там прожила?

– Кажется, недолго, – хмуро признал Олег.

В том-то и дело! Когда бабушка заболела, на меня как будто обрушилась лавина со сведениями о подобных случаях. Наверное, я и раньше слышала о них, просто не обращала внимания. А большинство случаев были весьма печальны. Больные, годами неподвижно лежавшие в домашних постелях, оказавшись в лечебнице, быстро умирали. Не думаю, что их там травили или другими способами приближали их кончину, просто, лишившись поддержки родных стен и близких, больные переставали бороться за жизнь. Я не хотела приближать бабушкину кончину, хотя, признаться, предательские мысли иногда мелькали. Уж слишком было тяжело, да и наши отношения с Олегом зашли в тупик. Он был не приспособлен к такой жизни, хотя старался, как мог.

Кто ухаживал за лежачими больными, тот знает, как важна работа кишечника. У бабушки с этим были проблемы. Я регулярно давала ей слабительное, но стула уже несколько дней не было. И вот, среди ночи, когда мы с Олегом только угомонились, началось извержение. Я сразу поняла, в чем дело, и побежала к ней. Это было что-то невообразимое. Я металась из комнаты в ванную и обратно с тряпками и простынями, а невыносимый резкий запах заполнял всю квартиру. Я еще не закончила со всеми процедурами, когда на пороге бабушкиной комнаты появился Олег, уже одетый.

– Ника, я поеду. Все равно больше не усну.

Я молча кивнула и вслед за ним вышла в прихожую.

– Не обижайся, малышка. Просто я так больше не могу. – Я опять кивнула. – Подумай обо всем, – сказал он на прощанье и, чмокнув меня в щеку, удалился.

По сути, он выдвинул мне ультиматум, я должна была выбрать между ним и бабушкой. Это был тяжелый выбор. Я более или менее понимала Олега. Для меня бабушка была всем, а для него посторонним и малознакомым человеком. Он не хотел подстраивать свою жизнь под нее. И я мало-помалу стала склоняться к его позиции, но окончательного решения принять не могла, все во мне противилось этому. Но и Олега терять не хотела, просто не представляла свою жизнь без него. Мне казалось, что без него моя жизнь станет пустой и тусклой, да просто бессмысленной. Олег звонил регулярно, но за две недели приехал только один раз – привез продукты и деньги и сразу уехал, даже чаю не выпил. Думаю, таким способом он хотел надавить на меня. И у него получилось – я места себе не находила.

И тут вдруг такой подарок! Вернее, тогда я думала, что подарок. В четверг вечером в дверь позвонили. Я не знала, кто бы это мог быть, вроде никого не ждала. Сердце подпрыгнуло: может, Олег? Но это оказалось даже лучше – тетя Аня! Она выглядела измученной, но глаза улыбались.

– Собирайся к своему милому! Небось соскучилась.

Еще бы! Однако я не стала сразу убегать, а поинтересовалась здоровьем ее мужа и тем, как ей удалось вырваться. Оказывается, неожиданно появилась ее дочь, чтобы провести несколько дней с отцом. Тетя Аня тотчас метнулась к двери, чтобы успеть на последний автобус. Впопыхах забыла, что телефон у нее разрядился, так что о своем приезде мне сообщить не смогла. Я позвонила Олегу, но он не отозвался. Где его носит? Ведь завтра рабочий день. Впрочем, его светская жизнь всегда была очень насыщенной. Я приняла душ, оделась понаряднее и подкрасилась, чего уже давно не делала, и посмотрела на себя в зеркало. За последнее время я похудела, четче обозначились скулы, что меня совсем не портило, скорее, наоборот. Главное, глаза сияли в предвкушении долгожданной встречи. Я осталась собой довольна и опять позвонила Олегу, а он опять не отозвался. Наверное, вечеринка очень шумная, подумала я в некотором раздражении, и вызвала такси. Гулять, так гулять!

Я подъехала к его дому в половине двенадцатого. Окна гостиной были темны, на очередной звонок он не отозвался, и я решила, что он еще не вернулся. Ничего, устрою ему сюрприз. Сколько сказано и написано о подобных сюрпризах! Но я, несмотря на свои двадцать два года, оставалась до ужаса наивной. Я действительно собиралась сделать сюрприз, приятный сюрприз своему любимому. Кивнув консьержке, я на лифте поднялась на двенадцатый этаж. Сейчас я будто видела себя со стороны. Вот, нарядная, на высоких каблуках, я выхожу из лифта, подхожу к двери в квартиру, достаю ключи. И вот, я уже в квартире. Слышится тихая романтическая музыка. Олег любит расслабляться именно под такую музыку. Значит, он дома! Улыбаясь, я направилась к спальне и открыла дверь. То, что я увидела, невозможно было понять. На широкой кровати лежали двое – Олег и … .

Его партнершу я сразу опознала. Это была Клементина – довольно популярная певичка. Своей популярностью она была обязана не голосу и не репертуару, а привлекательной внешности и умелой рекламе. Ее можно было бы назвать красивой, если бы не чрезмерно пухлые губы. Кто-то метко заметил, что, когда африканские губы накладывают на славянскую физиономию, получается довольно нелепо. Впрочем, ни Клементину, ни ее поклонников такие тонкости не смущали. Конечно, в тот момент я об этом не думала, а просто смотрела и смотрела, и не могла понять, что же происходит. Как такое возможно? Рука Олега лежала на обнаженной груди чужой женщины, а ее рука на его бедре. Наверное, они отдыхали после очередного всплеска. О том, насколько Олег неутомим в постели, я знала не понаслышке. Я продолжала смотреть на них, а они ошарашенно таращились на меня. Не знаю, сколько длилась эта немая сцена. Наконец, я осознала, что происходит, и, резко развернувшись, с достоинством покинула комнату, даже дверью хлопать не стала, поэтому услышала, как Олег выдохнул: «Ника…».

А вот из подъезда я выскочила пулей, не зная, куда податься. Потом притормозила. Необходимо срочно объясниться. Это случайность. Может, он выпил лишнего, а тут эта змея и подвернулась. Мы уже две недели не были близки, да и до этого в течение долгого времени наши свидания приносили мало радости. Да, надо поговорить. Возможно, я даже пообещаю заняться поиском подходящего медицинского учреждения для бабушки. Я не была уверена, что выполню такое обещание, но ведь нужно что-то делать. Я не могу его потерять! Сейчас он выпроводит свою гостью, и мы обо всем поговорим, – не позволяя себе впадать в отчаяние, оптимистично думала я. Кризис давно назревал. Я устроилась на скамейке у соседнего подъезда и стала ждать. Однако время шло, а никто из подъезда не выходил, и мой оптимизм стал убывать. Вряд ли они сейчас обсуждают международное положение или гоняют чаи в легкой беседе. Они продолжают то, чем занимались до моего появления! Когда это до меня окончательно дошло, я ощутила, как в моей душе все умерло – любовь, понимание, всепрощение, вообще, всё! Ведь он не мог не понимать, что я чувствую, но даже не удосужился позвонить. Меня предали! В три часа я вызвала такси, уже ни на что не надеясь. Это конец!

Тетя Аня ночевала в моей комнате, так что я прошла к бабушке, села на стул возле кровати и взяла ее за руку. Слова полились из меня непрерывным потоком. Я рассказывала ей о своих переживаниях, мыслях и чувствах, как делала это прежде, то и дело смахивая слезы. Мне казалось, что она понимает меня и сочувствует, вроде даже рука у нее шевельнулась, а потом она открыла глаза. Впрочем, взгляд был расфокусированным, и вскоре глаза опять закрылись. В шесть утра в комнату вошла тетя Аня.

– Значит, свидание не удалось? – спросила она.

– Мы поссорились, – коротко отчиталась я. Она не стала выяснять подробности.

– Тогда я поеду. Вчера, когда ты только ушла, звонила Надя. Сказала, что отцу совсем худо. А ведь сколько раз я Ваньке говорила: «Брось пить, а то загнешься!».

Уже в дверях она сказала:

– И все-таки хорошо, что я приехала и Катю повидала. Может, больше и не свидимся.

Часов в девять позвонил Олег и, не поздоровавшись, весомо произнес:

– Ника, нам надо поговорить.

Если бы накануне он сразу бросился вслед за мной, я бы, возможно, и стала с ним разговаривать и что-то обсуждать, но мое долгое ожидание сделало это невозможным. Я не стала комментировать его предложение, а спросила:

– Ты звонишь с работы?

– Да.

– Тогда я сейчас приеду и заберу свои вещи. Ключи оставлю консьержке.

Не дав ему возможности высказаться, я отключилась. Он тут же перезвонил, я сбросила вызов. Когда раздался очередной звонок, я тоже хотела его сбросить, но вовремя заметила, что звонит Женька. Это было необычное время для его звонка, он почти никогда не звонил с работы.

– Тут выяснилось, – сказал он, – что завтра я могу взять выходной. – Обычно по субботам он работал. – Вот, я и подумал, что ты можешь завтра куда-нибудь сходить с девчонками, а я присмотрю за Екатериной Петровной.

Ох, Женька, Женька, он всегда думал о том, как облегчить мне жизнь, а я без зазрения совести этим пользовалась.

– Ты сможешь сейчас отвезти меня к Олегу? Хочу забрать свои вещи.

– Через пятнадцать минут буду.

В последний раз открыв дверь в квартиру Олега своим ключом, я вошла в прихожую. Олег меня уже ждал и выглядел очень агрессивно.

– Ника, не надо пороть горячку! Я два года подстраивался под тебя, а ты не сделала мне ни одной уступки! Чего ты ожидала?

– Не знаю, чего, но явно не этого.

Он продолжал обвинять меня во всех грехах, не раскаиваясь и не извиняясь за свое вчерашнее приключение, а я под аккомпанемент его разговоров, а он много чего говорил, ходила по квартире и собирала вещи.

– Так и будешь молчать? – набросился он на меня.

– А мне нечего тебе сказать.

– Неужели ты все забыла?

– Отчего же. Я все помню – и хорошее, и плохое. Скажи, почему ты вчера не бросился вслед за мной или хотя бы не позвонил? – не удержалась я от вопроса, сразу же об этом пожалев.

– Решил дать тебе время, чтобы остыть.

Как бы не так! – усмехнулась я про себя. Для тебя главное – твой комфорт и твои удовольствия. Ты не позволил моему появлению нарушить твои планы. Упоминать о своем трехчасовом ожидании я не стала, не хотелось унижаться. Наконец, все вещи были собраны. Когда я взяла в руки две увесистые сумки, Олег предложил подвезти меня до дома.

– Спасибо, не надо, – отказалась я. – Мне помогут.

– Твой верный рыцарь? – ехидно поинтересовался он.

– Угадал.

На прощание и я не удержалась от колкости.

– Скажи, а у нее только губы силиконовые или все остальное тоже?

– Не будь пошлой, – зло бросил он.

Вот так мы и расстались. А ведь как хорошо и красиво все начиналось!

Хотя я с самого начала сказала Женьке, что мы едем к Олегу за моими вещами, он, похоже, не поверил, что это произойдет. Только, загрузив сумки в багажник, спросил:

– Вы поссорились?

– Мы расстались.

Я не стала ничего пояснять, а Женька не стал ни о чем расспрашивать. Всю дорогу я держалась на адреналине, даже пыталась вести посторонний разговор, уже не помню, о чем, но, войдя в квартиру, почувствовала, как мне плохо, и не только в моральном плане, но и в физическом. На мгновение даже показалось, будто я умираю. Я выпила стакан воды, после чего мне полегчало, и я поняла, что в ближайшее время не умру. Но все равно мне было очень плохо. На этот раз изливать душу бабушке я не стала, а написала подругам в нашем общем чате. Рассказала обо всем, даже имя Клементины упомянула.

– Вероничка, бедная моя, – написала Катя.

– Этого и следовало ожидать, – высказалась непримиримая Маринка.

Вскоре она мне позвонила.

– Надеюсь, ты не льешь по нему слезы?

– Еще чего! – Общение с подругой придало мне сил.

– Вот и славненько. То, что он отменный кобель, было видно с первого взгляда.

– Ты мне об этом раньше не говорила, – пролепетала я.

– Даже не пыталась. Не хотела потерять подругу, ведь ты была влюблена в него по уши. Да ты бы мне все равно не поверила, и никому не поверила бы, пока не увидела собственными глазами.

Маринка была гораздо опытнее меня в отношении мужчин, к тому же побывала замужем, и ее развод состоялся по той же самой причине, что и наш разрыв с Олегом. И все равно я не могла поставить знак равенства между ее бывшим мужем и Олегом, но спорить не стала. Не только говорить, но даже думать об этом было невыносимо. В течение двух дней Олег звонил чуть ли ни каждый час, но я сбрасывала его звонки. Потом звонки прекратились, и меня опять стали мучить сомнения. А ведь он в чем-то прав, – думала я, вспоминая высказывания Олега. Действительно, два года он во всем шел мне на уступки, в первый год даже отказался от зимнего отдыха, а еще он помогал мне – и деньгами, и продуктами. А я сделала хоть шаг ему навстречу? «Твоя учеба, твоя работа, твоя бабушка! – выговаривал он мне, пока я собирала вещи. – Ты всегда думала только о своих делах, а не обо мне. А я сделал одну ошибку, и ты тут же забыла обо всем, что нас связывало!». Казалось, я его тогда не слушала, но его слова то и дело всплывали в моей памяти. Мне стало еще хуже, чем прежде. Когда Маринка вечером заглянула ко мне, я высказала ей свои сомнения.

– Господи, какая же ты дура! – набросилась она. – Он кобель, а это не лечится! Поверь мне.

Мы с ней почти поругались. Однако следующим вечером она опять появилась у меня и бросила на стол журнал.

– Почитай, тебе будет полезно.

Это был гламурный журнал, один из тех, которые я принципиально игнорирую. Маринка разжилась им в парикмахерской, пока ожидала своего мастера.

– Десятая страница, – подсказала она.

Я открыла журнал на десятой странице. В глаза сразу бросилась цветная фотография. На переднем плане застыли две фигуры. Он держал ее руки в своих, и они пожирали друг друга взглядами. Это были Олег и Клементина. Когда-то и мы с Олегом так же стояли в моем кафе. Похоже, методы соблазнения у него не меняются. Под фотографией была небольшая заметка, всего несколько строк. «В последнее время нашу несравненную Клементину часто видят в компании молодого бизнесмена Олега Бурмистрова. В окружении певицы поговаривают о скорой помолвке, но некоторые утверждают, что помолвка уже состоялась, просто молодые не хотят привлекать к себе лишнего внимания.».

– Обрати внимание на дату выпуска, – откуда-то издалека раздался Маринкин голос. – Этот номер вышел в свет полтора месяца назад. Ты понимаешь, что это означает?

– Понимаю, – хрипло отозвалась я. – Это означает, что он уже давно мне голову морочил.

– Умница. Надеюсь, теперь твои мозги встали на место. Тебе не в чем себя винить, а кобель – он и в Африке, и в Питере кобель.

Половину этой ночи я опять провела у бабушкиной постели, держа ее за руку и изливая все, что было у меня на душе. Более идеального слушателя и представить невозможно. А наутро, когда я зашла к ней в комнату, она уже не дышала.

Бабушкины похороны были очень пышными. Подключились Совет ветеранов, районная администрация и сотрудники библиотеки. Торжественное прощание состоялось в огромном вестибюле библиотеки, а оттуда автобусы отвезли всех желающих на кладбище. В кафе неподалеку от него были устроены поминки для широкой публики, домой приехали только самые близкие, а их тоже оказалось немало, бабушка была общительным человеком. Закусками занимались соседки и бабушкины подруги, мои подруги им помогали, а я осталась не у дел, все из рук валилось. Я даже заплакать не могла, на похоронах ни одной слезинки не скатилось. Женька постоянно ездил по магазинам, то с Марией Сергеевной, то со списком.

Когда все закончилось и остался только Женька, я, наконец, разрыдалась. А он стал меня успокаивать и в его словах было столько любви и нежности, что я не устояла. Мне было просто необходимо почувствовать себя нужной и любимой. И в Женькиных объятиях я все это почувствовала. Наши поцелуи и объятия становились все более страстными, и на этот раз у Женьки все получилось. Он был прав, одна неудача – это еще не приговор.