Она прикрывает поочередно каждый стаканчик ладонью, чтобы слегка перемешать в них записки. На секунду мне кажется, что сквозь её пальцы из стаканчиков пробивается свет. Мне даже кажется, что я слышу какую-то трель, как в диснеевских мультиках про всяких сомнительных волшебниц и фей-крёстных.

«Чертовщина какая-то, – я смотрю на манипуляции Иры внимательнее, пытаясь в очередной раз не выдать своё лёгкое недоумение вполне читаемым выражением лица, искоса поглядываю на остальных, – интересно, это вижу только я? – Немой вопрос в моей голове. – Кажется, да. И, кажется, пока лучше больше не задавать странных вопросов».

***

Нам раздают по листку этой же декоративной бумаги, а после Ира подходит к каждому со стаканчиками, в которые мы кидали бумажки.

– Тянем из каждого по одной, – говорит она нам, – главное, чтобы раскидали всё правильно до этого, а то, как обычно, у кого-нибудь по два «кто», «что» или «где». И если первые два – не проблема, то два «где» – это уже сложновато.

Мне попадаются… Боже, какой кошмар. Высокий блондин, венгерский словарь и провинциальный морской город.

– И что теперь с ними делать? – спрашиваю я в никуда, можно сказать у всех.

– Теперь пишешь из этого текст, используя три этих слова, – отвечает мне рядом сидящий Дима.

– Это могла быть роскошная романтическая история, если бы не моё «что», – замечаю я.

– Любые фантазии, – добавляет Ира, – не сдерживайте себя.

Я смотрю на абсолютно чистый лист, он слегка мерцает и на ощупь какой-то очень приятный… с бархатистой текстурой.

«Мне бы хотелось, вот так сызнова переписать всю свою жизнь… с чистого, набело, будто не было. Горя не знать. Хотя бы последний год», – думаю я.

– Ручка нужна? – спрашивает Ира и ставит на стол тот самый стакан с ручками со второй полки «магического шкафа».

– Нет, спасибо, у меня своя, – я начинаю искать в сумке ручку, которую, совершенно точно брала с собой. Привычка везде ходить со своей ручкой завелась у меня ещё на первом курсе юрфака. А позже, ещё и с запасной – для контрагента. Мало ли. Брачный контракт, трудовой договор, дарственная, сделка с Дьяволом. Никогда не знаешь, где понадобится оставить автограф.

Ручка не ищется. Как сквозь землю.

«Может, выпала из сумки по дороге? Ладно, возьмем, что дали», – мне попалась металлическая ручка «под бронзу», украшенная резьбой из какого-то растительного орнамента, очень изящная. Ручку сразу хочется опробовать, и первым делом я рисую в уголке листа цветочек – ромашку. Цветок получается темно-фиолетовым, классического «чернильного» оттенка.

– Какая роскошная, такой писать одно удовольствие, – говорю я вслух.

– Наслаждайся, – отвечает Ира.

– Мне тоже нужна, – говорит девушка с красными волосами, – моя перестала писать только что… почему-то… хотя новая. – Она кладет в сторону свою ручку – забавную, разноцветную, с каким-то милым зверьком на колпачке и выбирает себе из «общих».

– Хм… и моя, – слышу я от длинноволосого парня напротив.

– Вы знаете, что делать, – говорит Ира. – Я что их просто так туда поставила? – и указывает на перьевые посредине стола. – Я засекаю пятнадцать минут.

Все потихоньку начинают что-то писать, иногда поглядывая на свои три вытянутых слова, иногда шумно вздыхая. Длинноволосый парень напротив меня строчит, как сумасшедший, что-то приговаривая при этом, периодически поправляя очки и заговорщически чему-то улыбаясь. Я бы даже сказала, злобно посмеиваясь.

– Вот это обороты, у него уже пол листа исписано пока я просто думаю о том, как собрать свои три слова воедино, – бурчу я себе под нос, надеясь, что никто не услышит, и продолжаю изрисовывать лист ромашечками.

– Это же Коля, – отвечает мне Дима, как будто это должно мне что-то объяснить, – у него всегда так.

Где-то на двадцатом цветке на меня внезапно снисходит озарение, и я начинаю писать. Слово за слово, строчки начинают складываться в какой-то смысл. Бредовая история вдруг начинает жить какой-то своей жизнью, над которой я уже не вполне властна, которую словно бы наблюдаю со стороны, и могу только спешно, не всегда изящно фиксировать, периодически марая бумагу неаккуратными кляксами.

***

– Время вышло, с кого начнём? – спрашивает Ира. – По часовой?

– Я ещё пишу, – говорит Коля, дописывая оборотную сторону листа.

– Дима? – спрашивает Ира моего соседа.

– Чукча не писатель, чукча – читатель, – отвечает он. Кажется, у Димы текст не идет.

– Давайте я, – произнесла красноволосая девушка, – я уже дописала. Ну то есть как дописала… я давно задумала эту историю. Но всё не решалась за неё взяться. Вот, видимо, сегодня время пришло.

– Хорошо, начинаем с Насти, – отвечает Ира, – дальше по готовности.

– У меня… ребенок, дверь, королевство драконов, – произносит моя тезка, – я когда-то начинала уже писать сказку про милого дракончика, но мне она показалась детской, и я забросила. Ну ладно.

Настя начинает читать. Хорошую, добрую, светлую сказку про малыша, который попал в сказочный лес, естественно, через волшебную дверь, и завёл там дружбу с драконом.

– После всех приключений, пришло время прощаться, но теперь Малыш знал секретную дорогу в Драконье царство и всегда мог прийти проведать своего нового друга. Вот. – Настя закончила.

– Слушай, ну классно, и чего ты стеснялась, – говорит ей Ира, – хорошая история получилась. О, а вот и дракон.

Мы все отрываем взгляд от Насти и своих листов и смотрим в направлении стойки с кассой, у которой стоит молодая женщина, держа за руку ребёнка лет шести. У ребёнка в руках чёрный плюшевый дракон-игрушка. Такой черный, по-моему его зовут Беззубик… из мультика «Как приручить дракона», так любимого детьми. Он трепетно прижимает его к себе и смотрит на нас с любопытством.

– Кстати, когда я писала про дракона, представляла примерно такого, – говорит Настя, – я тоже люблю этот мультик и изначально дракон был написан с Беззубика, но потом мне захотелось, чтобы дракон был девочкой, а зеленые глаза заменить фиолетовыми.

– Настя, – обращаюсь я к ней, – посмотри внимательнее на этого, – указывая в сторону ребенка с игрушкой, – магия вне Хогвартса, не иначе.

А ведь у этого Беззубика глаза фиолетовые. Не оригинальные зелёные, а именно фиолетовые.

– Какой-то контрафактный Беззубик, – замечает Ирина. – Ну ладно, кто ещё готов?

Я понимаю, что на фоне Настиной сказки мой текст какой-то блеклый и решаюсь прочитать следующей, пока все остальные ещё не блеснули талантом и не растоптали мою самооценку и веру в себя безвозвратно.

– Давайте я, а то ещё пара ваших текстов – и я выкину свой в мусорку во избежание позора, – говорю я. – Итак, у меня высокий блондин, провинциальный морской город и венгерский словарь. И, как я уже сказала, это могла быть роскошная романтическая история, если бы в «что?» мне попался букет ромашек…

– Или не ромашек, – сарказм Ириных слов шкалят датчики, и все понимают, что речь уже не о цветах. – И может, она бы и была поначалу романтической… Всё, я молчу.

– Боже, ты о таком букете, – ужасаюсь я, – нет, уж лучше словарь венгерского. Так ладно, начнём…

Я начинаю читать историю о том, как на фоне черноморского побережья молодому мужчине неведомо зачем понадобился венгерский словарь.

– …и он обошёл все книжные магазины в округе, пока наконец не нашел его, о чудо, в независимом книжном «Набоков». Конец. Я же говорю, так себе история.

На последнем моем слове распахивается входная дверь на первом этаже и в кофейню довольно энергичным шагом, переступая сразу через две ступени, влетает мужчина с роскошной блондинистой шевелюрой и толстой книгой под мышкой.

– Собственно, а вот и Тарас, – произносит Ирина.

– Вспомни лучик, вот и солнышко, – смеется длинноволосый Коля. – Ну только что была история про блондина, – дополнительно поясняет он.

– Тарас, а что это ты там принёс? – Вопрошает Ирина. – Только не говори, что это словарь…

– Ах, это? – человек-легенда Тарас показывает нам книгу. – Ты уже увидела, да? Венгерский язык. Тематический словарь. Компактное издание. 10 000 слов. – Читает он название книги.

– Я не верю своим глазам, – отвечает Ирина. – И даже начинаю что-то подозревать.

– … в словаре содержится 5 000 русских слов и 5 000 венгерских слов, сгруппированных по 100 различным темам, включающим около 400 разделов: автомобиль, армия, архитектура, аэропорт… – продолжает читать аннотацию к книге Тарас.

– Всё-всё, Тарас, остановись, – перебивает его Ира, – мы поняли. Присаживайся.

– …банк, больница, время, географические названия, город, деньги и т. д. В словаре даётся фонетическая транскрипция всех венгерских слов. В конце словаря приведены два указателя, русский и венгерский, – никак не останавливается Тарас, несмотря ни на что. – Ну в общем, я подумал, вдруг он кому-нибудь понадобится, оставлю его в нашем «чемодане».

– Пожалуй, даже хорошо, что ты вытащила словарь, – говорит мне Ира, – и что эта история не романтическая… Хотя, конечно, амплуа Тараса идеально для такой подходит.

Тем временем Тарас относит свой словарь в большой старинный чемодан, на входе в кофейню, заполненный книгами. Он стоит там для всех желающих оставить книгу в подарок и хранит много довольно занятных изданий.

– Я вот прям почувствовал сегодня, что он должен быть здесь, – говорит Тарас про словарь и присоединяется ко всем за столом.

***

– Ладно, идём дальше, кто там следующий? – спрашивает Ира.

– Давайте я, – отзывается Коля. – У меня свинка Пеппа, инквизитор, болота.

– Страшно представить, что будет дальше, – говорит Ира, – чтоб ты понимала, – обращается она ко мне, – Коля – мастер кровавых сцен, детективов и хорроров. На последних наших чтениях от сцены из его новой книги я чуть не поседела.

– …так как мне по всей видимости попались два персонажа из «кто?», – продолжает Коля, – я решил, что один из них превратится в «что?», – все резко замолчали. – Ну-ссс, начнем, – он меняет интонацию на размеренную. – Это было обычное туманное утро на болотах. Свинка Пеппа в радужном настроении бежала на свой утренний выпас…

Пока Коля читает, я замечаю, что в кофейню зашла девушка с букетом ромашек, и прошла к кассе, чтобы сделать заказ.

«Что-то они мне напоминают…» – задумываюсь я: один в один как ромашки на моем черновике текста.

«Анастасия, вашему подсознанию всё равно, происходило ли что-то в реальности или нет, – внезапно звучит в моей голове голос психотерапевта, – давайте представим, что то, чего вам хочется, уже есть в вашей жизни, и проживем ситуацию так, как вы бы того хотели, – говорит мне Марина. – Помните, в подсознании можно всё… Просто представьте».

«Да тут же сливы-возможности на любой вкус», – думаю я и начинаю быстро писать на оборотной чистой стороне листа жизнь своей мечты: дом – полная чаша, завидная работа, книги-бестселлеры со мной на обложке, красота и здоровье, путешествия по всем семи континентам… так, что там ещё… дети, плети, любящий муж, и все мы бесконечно счастливы.

– …ты думала, выйдешь сухой из воды, малышка Пеппа, но инквизиция пришла к тебе за ответом, вспоминай же свои грехи, – читает Коля свой средневековый хоррор. – Но я не виновата ни в чём, повизгивает Пеппа, – Коля переходит на ноты повыше. – Из тебя выйдет прекрасный пергамент для свежего «Молота Ведьм», – продолжает он за Инквизитора.

Внезапно чтение Коли прерывает громкий мужской голос от входной двери:

– …берега не видно. Закружит волна круженье, вот и кораблекрушение. Вдруг…

– А это Гена и его непревзойденная манера читать стихи не в самый подходящий момент, – поясняет для меня Ира. – Иногда матерные, но сегодня что-то безобидное из Маяковского, так что опасность миновала.

По лестнице поднимается молодой мужчина в одежде, похожей на старинную, и с большим деревянным крестом на груди.

«Ни дать, ни взять святой инквизитор», – проносится в моей голове.

– Добрый день всем, – он здоровается с присутствующими мужчинами рукопожатием, – знакомьтесь с нашим новым питомцем, – из-за Гены осторожно выглядывает карликовый поросенок, – это минипиг, думаю назвать его Пеп…

– Ни слова больше, – Ира буквально вскакивает с места, выхватывает у Коли лист с его текстом и поджигает невесть откуда взявшейся в её руках зажигалкой, мы все не успеваем моргнуть.

– Ну вот, только дошли до самого интересного, – сокрушается Коля, – а там дальше такое было… – он хитро улыбается и слегка прищуривает глаза.

– Да уж, мы не сомневаемся, – произносит Ира, – но кто-то должен спасти свинку. Что не так с этой зажигалкой? – Ира снова и снова тщетно пытается поджечь лист. – И с этой бумагой?

– Рукописи не горят, – вспоминаю я цитату из великого классика.

– Не лучший момент упоминать всуе такое. Так, – чеканит Ира, – сдали все сюда свои листочки. Никто больше ничего не читает. – Она спешно собирает у всех листы. – Есть шанс, что это так работает. Ага, и ручки сюда же… и всю эту пачку бумаги на конфетти пустим.

«Ну уж нет, – думаю я, – увидеть дерево, увидеть сливы, отбросить свой страх высоты, проявить способности, что там дальше? – вспоминается с трудом, – сложить „сливы“ вчетверо, спрятать в сумочку, и прочитать дома наедине… Главное, не перепутать стороны. И не призвать Тараса со словарем венгерского, хоть он и подходит под нужное амплуа».

Краем глаза, я замечаю, что мой сосед Дима так и не приступил к написанию текста, оставив лист чистым. «Пригодится, – урываю я чистый листок с собой, – перепишу весь мир».

Ведь сначала было Слово.

И Слово было – всё.

***

P.S. Через несколько лет, я даю автограф-сессию на презентации подарочного издания перевода моего романа на венгерский в старинном книжном в центре Будапешта. На экране моего мобильного заставка – фото с мужем, двумя детьми, собакой… и, хочется добавить – майонезом.

«Ну почти», – слышу я в голове голос Иры.

«Ну почти», – думаю я, любуясь белоснежными кудрями двух ангелочков.