Глава четвертая

Вдыхаю свежий, не спертый воздух. Улица.

Легкий шорох, не иначе как первые листья.

Страшно открывать глаза. Дрожат веки.

Инстинктивно прикрываю лицо ладонью. Мягкий свет – это не смертельно, но каждый блик, как уколол булавкой или тонким лезвием ножа. Острые солнечные лучики… Взгляд пробирается сквозь неплотно сомкнутые пальцы. И… ничего. Повезло! Небо без прорех затянуто серыми тучами – облачность. Блаженство…

Хм… Пространство вокруг заполнено размытыми пятнами. Постепенно туманные формы приобретают более резкие очертания. Колонны… лепестки роз на ветру… холодный гранит вокруг и странный обелиск в центре… Ничего себе улица! Что бы это значило?

И еще один безумно интересный вопрос: хороший такой, философский, можно сказать, один из тех, которыми человечество задается на протяжении веков, без всякой надежды получить ответ. А именно: "Где я?"

Прежде всего, нужно внимательно оглядеться. Не в поисках опознавательных знаков (почему-то имеется стойкая убежденность, что их здесь нет, и никогда не было), а в попытках разглядеть пушистый рыжий хвост, и, желательно, его обладателя.

– Кот? Котик? Эй, ты где?

А вдруг рыжий котяра тут вовсе не при чем? Вдруг я просто умерла и попала … куда? В рай? Ад? Чистилище? Ой, что-то мне так домой захотелось.

Прежде чем я окончательно впадаю в панику, из-за постамента «неизвестному солдату» выглядывает зеленый глаз.

– Ага! Цып-цып, тьфу, то есть, кис-кис! Ну-ка иди сюда. – Сажусь на корточки, мельком кидая взгляд вниз, на собственное облачение. Н-да, из одежды на мне остался только цензурный минимум – остальное погорело в магическом пламени, а может, потерялось в процессе переноса в «иной мир». Кстати, неплохо бы узнать конечную станцию, на которой мы вышли, так, для интереса. – Ну, иди-иди, не бойся! Разговор есть.

Разумное четвероногое ярко рыжей масти осторожно приближается и садится рядом.

– Ну?

– Это я должна спрашивать «ну». – Напускаю на себя сердитый вид, который, думаю, не способен обмануть даже ребенка. На душе – только радость, и даже некое подобие благодарности за неожиданное спасение. – Первое: мы здесь надолго?

– Угу. – У «спасителя» вид на самом деле хмурый. Ладно, потом разберемся: чем он так расстроен.

– Значит, есть время поговорить?

– О чем? – В зеленых глазах легкая заинтересованность. Ну, правда, о чем можно беседовать с говорящим котом?.. О погоде, наверное.

– У меня накопился целый боекомплект вопросов, и я думаю, что самый легкий способ заслужить мое доверие – это на них ответить. Рискни убедить меня в своей положительности. – Все-таки я садистка, не иначе. Мне доставляет искреннее удовольствие смотреть, как собеседника охватывает праведное возмущение. Капля сарказма разорвала хомячка.

– ЧТО?!

– Знаю, я тебе благодарна за спасение от неминуемой смерти… Заранее говорю огромное «спасибо», ну там, мерси буку и все такое… – Прячу хитрую улыбку, а она, коварная, так и норовит выползти на лицо, – Но благодарность не освобождает от ответственности, так? И вопросы, как и твои грехи, остаются в силе. Ну, разве что теперь, для их разрешения я не буду прибегать к крайним мерам… Пытки там всякие… дыба…

В ответ – странный звук, похожий на хрюканье, и мохнатая спина, демонстративно представленная взору. Сейчас я, по закону жанра, должна испытывать раскаянье за свои слова? Муки совести?

Да не дождетесь!

Стараюсь не обращать внимания на тяжелые вздохи. Осматриваю себя, пытаясь оценить потери. Верхняя одежда – ерунда, подумаешь, куртка как испарилась. Куда сильнее жалко опаленных штанов с кармашками – им досталось не по-детски. Кстати, есть возможность оценить реальную опасность – пузатый сосуд с порохом еще чуть теплый. Интересно, взорвался бы он, достигнув критической температуры? А когда, согласно физике, наступает эта критическая температура? Кто бы знал…

…Вздох…

Прическа на голове – ужас! Мне теперь в рекламе сниматься: в ролике «ДО» применения любого «чудодейственного» препарата. Эх, и белизна идеальной кожи местами пострадала! Отвратительные красные пятна!

…Еще один вздох…

Зато, нельзя не признать, синтетической кофточке огонь пошел только на пользу. Ткань расползлась весьма эстетичными дырами, открывая чужому взору пикантные картины. Очень мило – убийственное оружие в борьбе против любых представителей мужского пола. А что, некоторые демоны не брезгуют женской красотой…

…Неимоверно тяжкий вздох во всю мощь кошачьих легких…

«Я начал жизнь в трущобах городских»… Насвистываю легкий незамысловатый мотивчик. Эта игра напоминает мне «гляделки» – кто кого пересмотрит. Смотреть в данном случае не надо: главное не обращать внимания. Терпение, Мона, только терпение…

– Хорошо. Но и у меня есть пара вопросов, на которые хотелось бы получить ответ!

Есть! Моя взяла!

– Без проблем. Надеюсь, ты мне доверяешь? – Я снова смотрю в зеленые раскосые глаза. В своем собеседнике я бы не была так уж уверена. Один раз он уже пытался меня обмануть, а «единожды солгавши – кто тебе поверит»? – Чур, отвечаешь первым.

– Ладно. Спрашивай.

Быстро перебираю в уме все накопившиеся несуразицы, факты, вопросы. Главное: ничего не забыть – когда потом представится возможность?!

– Почему ты – кот, разговариваешь, да еще и знаешь магические заклинания, а если ты маг, то почему так выглядишь? Где мы, как сюда попали? Какого Хозяина ты звал и что это было за «Put Sat…»? – Выговорить целиком не успеваю: котяра бесцеремонно зажимает мой рот лапой. – Ну, в общем, ты понял, да?

– Угу.

– Зачем было открывать дыру и впускать монстров? Почему решил вдруг меня спасти? И ответь ради бога, зачем ты ломал мебель, ну и прочие предметы обихода портил в квартире?!

– Все? – Тон такой, словно хвостатого собеседника ведут на расстрел, а мне, пожалуй, придется сказать: «ПЛИ!», да еще и собственноручно спустить курок. – Еще вопросы есть? Или на этом фантазия иссякла?

– А ты не ерничай: надо – найдутся. Еще, конечно, хотелось бы знать твое имя или ты старомодно пользуешься кошачьей кличкой? – Я вся – сама невинность. Улыбка от уха до уха, и большие наивные глаза. Что, обидела? Извини, не специально…

Не знаю, видел ли кто тяжелый взгляд исподлобья в исполнении кота. Я, например, имею честь лицезреть сие действо в реальном времени и совершенно бесплатно.

– Отвечать по порядку? – Ах, какие любезности! Машу рукой: мол, как угодно. – Зовут меня… ну, к примеру, Фер…

–Ага, можно Фламми, можно Фера или Ферум⁸… – протягиваю я невзначай.

– Вижу, с латынью у тебя все в порядке, – тут же откликается хвостатый собеседник, но настоящего имени все же не раскрывает. Что ж, его право. Кстати, я уже придумала ему прозвище: «Толстопуз», но лучше, если он об этом не узнает, а то обидится еще, право-слово, замкнется – так и не дождешься ответов, умрешь от любопытства.

Эх, правду говорят англичане: «Curiosity killing the cat» – «Любопытство убило кошку». Хотя… у кошки девять жизней…

– Как ты уже догадалась, вовсе я не говорящий кот или другое упущение природы, – Фер жалобно вздыхает. На мохнатой и усатой морде – тяжкий груз воспоминаний, десяток волосатых морщин и страдальчески возведенные бровки. Уморительное зрелище, надо признаться, но я не признаюсь. – Давно, неважно, сколько лет назад, я совершил ужасную ошибку, за которую поплатился… Но ситуация изменилась и мне представился шанс заслужить прощение. Я выполнял приказы. – Голос Фера приобрел трагические нотки профессионального драматического актера, – Я терпел убогое существование в кошачьей шкуре и, кстати, продолжаю этим заниматься до сих пор. Я старался… – Очередной горький вздох и взгляд, что говориться, «с укоризной». – Но пришла ты, и все испортила, разрушила, хм, разбомбила. Банально, правда?

– За что же тебя так, а? И кто? – Все-таки мне его жалко. Хотя, если вдуматься, сам виноват. Мало того, что один раз напортачил, так ведь и сейчас гадости творит направо и налево. Мебель ломает, демонов вызывает… Нет-нет-нет, Мона, ты слишком добросердечна. На дыбе или в другом неудобном положении ему самое место, и только храброе спасение девушки (то есть меня) что-то меняет. Исправляется? Хочется верить.

– Значит, было за что. – Казалось, котик не может решиться, что говорить: правду, «слегка» приукрашенную правду или и вовсе наглую ложь. – Ну, в общем… я действительно набедокурил… тогда… Может, мы эту тему потом… как-нибудь?

– Хорошо. Пропустим. Дальше. – Умею быть милостивой, когда захочу. Редко хочу, должно быть, если меня считают жестокой и бессердечной? Мм… может пора и мне меняться? – Как ты меня спас?

– Попросил помощи у своего хозяина, и, честно говоря, в тот момент не был уверен, что он поможет. – Очередной горестный вздох и поспешный взгляд по сторонам. Ну, прям, тайны Пентагона, сокровища знаний Высшей школы магии! Можно подумать, здесь есть, кому подслушивать! То же мне, хозяин неизвестный…

Впрочем, не такой уж неизвестный, если подумать. Задумываюсь. Разве при заклинаниях маг не обязан называть имя? Тут-то и можно вычислить, кто именно из его братии поделился силами со своим слугой. Только что из произнесенного было именем? Nebiros? Sabhava? Или тот самый злополучный «Put Sata-что-то-там»? Какие-то не человеческие имена вовсе… странно.

Словно в ответ на мои мысли (начинает настораживать, ей богу, особенно после сломанных автоответчиков) котик уточнил. – В отчаянье даже обратился к обоим…

– Обоим? То есть, ты у нас слуга двух господ? Шустрый малый. Если они сильные маги – тебя за такое на кусочки порежут…

– Тс-с-с! – Очередной взгляд по сторонам. А потом вдруг полное внимание на меня – любимую, и глаза, глазищи во всю морду, жалостливо растопыренные. Ну, прямо Кот-В-сапогах, великий и ужасный наемный убийца! Интересно, это общепринятая тактика у представителей семейства кошачьих или Фер смотрел второго «Шрека»? – Я ведь тебя спас, можно сказать, ценой своей жизни! Мог уже сейчас перед тобой не стоять – и гореть мне тогда…

– Знаю-знаю, в гиене огненной… – Пфф, какие-то однобокие наказания у магов, хоть бы что новенькое придумали, за тысячи-то лет. – Слушай, ты бы уже заканчивал на жалость давить, а? Видишь ведь, что со мной подобные цирковые номера не проходят! – Тут я конечно душой покривила, но ведь для благого же дела! Если Фер и дальше будет скулить да плакаться, мы будем сидеть здесь вечно, а я, к тому же, еще и в неизвестности. – Лучше расскажи: где мы оказались?

– Оказались? Ах, да… так ведь… – Котик вылупляет глазищи еще больше, но теперь от страха, – я и не знаю…

– Гениально! – Встаю и начинаю бродить туда-сюда – дурацкая привычка в момент глубокой задумчивости. – Потрясающе! Ты затащил нас в неизвестность! – Огибаю монумент со всех сторон. Странная штуковина, вроде и фигура, но нелепая до ужаса. Бред скульптора – извращенца, не иначе. – Непонятно, что это за место такое, и как вообще из него выбраться в нормальный, человеческий мир! Спасибо большое! Горячий привет и низкий поклон от восторженных почитателей!.. – Приседаю в шуточном реверансе. – Тупинизм неразбавленный, в чистом виде!

– Не забывай, что я тебя спас. – С этими словами кот гордо выставляет подбородок и с обиженным видом (я бы даже сказала, с чувством попранной невинности) отходит на край гранитного круга. Я сей «радиус» прослеживаю взглядом. Что мне еще остается? Может, попробовать наладить прерванный контакт?

– Эй, а что там, за этими колоннами? – Край гранита скрывается в глубокой тени, действительно огороженной мраморными столпами, словно частоколом. Быть может, там выход? Еще залы? Очередные обелиски? Злые стражники? Толпа рассерженных магов?

– НИ-ЧЕ-ГО. – Голос Фера равнодушен. Чрезвычайно. Показательно. Ага, злится. На сердитых воду возят…

Что? «Ничего»?! То есть как ничего?! Совсем ничего?!

Я подбегаю к границе круга, в панике и решимости. Секунду вглядываюсь в кромешную тьму,… осторожно протягиваю руку,… отчаянно шагаю в темноту… и выхожу из нее на противоположной стороне колонного «частокола». Что же это получается? Это место, словно заколдованный «Бермудский треугольник», из которого нет выхода? Замкнутое пространство десять на десять, персональная тюремная камера. Хорошо хоть не «одиночка», есть кот, с которым можно поболтать – одна проблема: он обижен и не желает со мной разговаривать. Ладно. Записываюсь в дипломаты. Налаживаю контакты с враждебно настроенной стороной.

– Фер, а, Фер? Ферри-и-и…

– Чего?

– Скажи, это тебя так наказали или ты с заклинанием малость напутал? – Моя очередь изображать глаза-блюдца, которые, как известно, зеркала души. «Душевные озера» воительницы Моны черные от природы, но быть может и в этом омуте найдется кусочек невинности? Дядька-инквизитор мне поверил, например. Не совсем и ненадолго, но поверил ведь! С котом сложнее. Здесь, как говорится, рыбак рыбака… – Ну, из-за чего мы здесь оказались?

– Не знаю. Я ведь заклятие переноса использовал, а загадывать точное место: «куда», времени не было. Боялся, что своих сил не хватит, не так уж часто мне в этом теле приходилось практиковаться, да и подумать было некогда, вот о помощи и попросил, для верности. А здесь, в запертом пространстве, магия, как бы сказать, странно действует. Я не уверен, что при повторной попытке нас вообще не размажет…

– Понятно. Как говорится, «хотел, как лучше…», – скептически замечаю я, и прикусываю свой длинный язык. Спешу сменить тему, – А зачем, кстати, ты меня спасать полез?

Ой, какой вопросик интересный. А ответ на него, кажется, будет еще увлекательнее… потому как мой спаситель (бесстрашный герой, гроза инквизиторских ног и целлофановых пакетов) мгновенно заливается краской. Вы когда-нибудь видели, как краснеют коты?! Рыжие коты, между прочим! Я в шоке. Нет, конечно, умом-то я понимаю, что в мохнатой шкуре человек, со своими эмоциями, переживаниями, даже мимикой, засунутый туда за провинности неизвестного рода, но вот видеть-лицезреть воочию… Я просто в шоке… Я…

– Фер…

– Что?

– На этот вопрос можешь не отвечать. – Не хватает еще романтических соплей от случайного сокамерника. Дожила, Мона, нечего сказать. Впрочем, тактичнее надо, тактичнее, не стоит плевать в нежную душу человека…хм…кота, – Фер… Ты о себе все-таки расскажи потом, как-нибудь, ладно?

– Ладно. – Разговор замирает. Эх, я уже и забыла, что являюсь представительницей «слабого пола». Еще бы тут помнить, с постоянными разборками-то! А ведь вся эта лирика мне приятна, что ни говори. Особенно если забыть о безвыходной ситуации с колоннами; о, чуть было не произошедшей, трагедии в руках чародея – инквизитора; о ярко выраженной «повышенной мохнатости» поклонника. О том, что времени прошло – уйма, и к тому же дико болит царапина, «последний привет» оборотня. Сколько там осталось до полнолуния? День? Два? Три в лучшем случае. А сколько нам сидеть в «камере»? Час? День? Неделю? До скончания веков? – Ладно.

– Ладно. – Разговор двух попугаев, не иначе. О чем поговорить-то? О! Вспомнила!

– Еще один вопрос, Фер, но он самый-самый главный. – Рыжий котяра напрягся.

Ну вот, приятно видеть его в нормальном состоянии, в ожидании подлянок и словесных атак, а то я даже растерялась. Кстати, вполне возможно, ты, Мона, его неправильно поняла, и за спасением кроется другая причина, нежели симпатия? О которой, возможно, ему стыдно сказать, вот он и краснеет. Например, Фер знал, что попадет сюда, и я нужна как палочка-выручалочка, способная вытащить нас из плена? Или просто нужна, но по другой причине? Стоп, Мона, полегче. Не стоит судить всех по себе – будь проще, и люди, хм, к тебе потянутся.

– Ну?

– Да я уже озвучивала, только ты не прореагировал. А мне страсть как любопытно! Зачем мебель-то ломать было?! Вазы всякие…

– Ой, ну далась тебе эта мебель! – Кот от волнения перенял мою скверную привычку и принялся ходить туда-сюда, взад-вперед, мелькая перед глазами. Смотреть со стороны невозможно – голова кругом. Я, чтобы отвлечься, сосредоточила взгляд на монументе за спиной котика. – Хочешь знать, да?

– Да!

– Сопротивлялся я так, понимаешь? Выказывал гонор и недовольство тем, что делаю, привлекая внимание тупоголовых хозяев. Нет, не тех – а человеческих. Неужели непонятно?! – Мой рыжий собеседник недовольно фыркнул, словно объясняя прописные истины или не желая признаваться в добродетели. Кажется, второе ближе к правде?

– То есть…

– То есть можно было пробраться ночью в спальню (там энергетика располагает), спокойно, без спешки начертать заклинание, открыть Врата и отойти в сторону, наблюдая, как людей в квартире жадно кушают волосатые монстры. Жил бы себе, сейчас, не тужил, а за четко и качественно сделанную работу получил бы нормальное человеческое тело обратно! – Фер, наконец, остановился. Взглянул на небо, соорудив на морде безразличное выражение. Мол, не мои заслуги – так получилось…