Фиг знает: то ли я просто не умею развлекаться в одиночку, то ли у меня понятие «веселиться» какое-то устаревшее. Просто я не бухаю до рвоты, по углам ни с кем не зажимаюсь, голой посреди газона не танцую, как некоторые, и чего тогда остается?

Вот была бы Каринка здесь, мы бы хоть вдвоем поугорали над этим дурдомом. В одиночку же желание нулевое.

Скорее бы она приехала из своей Швеции, куда на все лето укатила с матерью-художницей. Еще и задержалась почти на месяц. Что-то там с выставкой, которая так хорошо зашла публике, что затянулась на неопределенный срок.

Нам же только и остается теперь, что переписываться, а я соскучилась. Очень. Без нее в школе совсем уж невыносимо.

Настолько глубоко ухожу в переписку, что с опозданием понимаю, что мне почему-то темно. В смысле на улице горят гирлянды, развешенные по открытой террасе, плюс наземные споты отлично освещают территорию, но в какой-то момент будто все тухнет.

Растерянно поднимаю голову и вижу… его.

– М-м-м? – озадаченно вытаскиваю наушник из уха, потому что Сорокин явно что-то спрашивает. И не первый раз.

– Ты всегда в затычках?

– Почти. А что?

– И на фига тогда сюда приперлась?

Хороший вопрос. А главное, своевременный. Сама им задаюсь.

– Понаблюдать за поведением приматов в брачный период, – киваю на девчонку в одном белье, танцующую с каким-то пацаном возле бассейна племенные ритуальные танцы. Обоих в первый раз вижу. Как и большинство гостей.

Витя тоже заценивает «в мире животных».

– Как она старается.

– Странно, что с такой силой трения они еще не вырабатывают статическое электричество.

Сорокин смотрит на меня. На танцующих. Снова на меня. На деревянный стол для барбекю, на котором я сижу. На меня. Прям жду уже какого-нибудь пошлого предложения в духе: «Не хочешь так же?» – но нет.

Вместо этого получаю весьма вежливое:

– Присоединиться можно?

Ого.

– Да падай на здоровье.

Падает. Только не он, а все, что кучкой свалено по соседству со мной. Банки и пицца безжалостно летят на газон, а сам он с ногами забирается рядом. Так и сидим на жердочке: Сорокин и Чижова.

Сорока и Чиж. Ха, иронично. Прям название для басни.

Хочу вставить наушник обратно, вот только его без спроса забирают и втыкивают себе. И почти сразу морщатся.

– Что это?

– Саунды из мюзикла.

– Из чего?

– Мюзикла. В данном случае соло Феба из «Нотр-Дама».

Чего он так смотрит?

– Ты странная, тебе говорили?

– Нет.

– Ну вот говорю: ты странная. Что ты забыла в этом притоне? Тебе не тут торчать надо, а в театре оперетты сидеть с биноклем.

– Спасибо, конечно, за комплимент, но оперу я как раз и не люблю.

– Что так?

– Слишком связки надрывают.

– Будто тут не надрывают, – саркастично усмехаясь, возвращает наушник.

– Со мной-то понятно, а сам чего притащился? Это ж явно не твоя песочница.

– От скуки. Другие планы накрылись, а дома торчать неохота.

Боюсь предположить, что там у него за другие планы. После прошлых-то моська еще не зажила.

Молча кладу раскрытую пачку чипсов между нами, как бы приглашая присоединиться к трапезе, и возвращаюсь к переписке с Кариной.

Казалось бы, чудная и невероятно познавательная беседа завершена, однако не тут-то было.

– У тебя кетчуп есть? – хрустя, спрашивает через пару минут.

Э-э-э…

– Ща в носках поищу, обычно там валяется.

– Поищи. Хотя он тебя и без соуса сожрет.

– Кто?

– Пацан в зеленом. Слева. Еще левее, – упорно не вижу, на что меня за подбородок направляет куда следует. – Спорим, мысленно он тебя уже раздел и поимел трижды.

– Судишь по собственному опыту?

– Вроде того.

Очаровательно. Не знаю про «раздел и поимел», но таращится тот парень и в самом деле внаглую. А поймав мой взгляд, еще и улыбаться хищно начинает во всю свою зубную картотеку.

Мм, нет. Спасибо. Не интересует. Быстро теряю к нему интерес и переключаюсь с недоухажера на других. Там намного любопытнее.

– О, – замечаю хозяйку «поместья». – Интересно: скандал будет или пронесет?

– По поводу?

– Да Марков минут десять назад ушел с какой-то девчонкой в дом и до сих пор не вернулся.

Тот еще недалекий имбецил, думающий единственно работающим у него местом. Кто ж клеит левых девиц мало того, что в непосредственной близости своей девушки, так еще и в ее доме?

– А она об этом знает? – Сорокин кивает на Альбину, задумчиво оглядывающуюся по сторонам. Словно ищущую кого-то.

И мы прекрасно догадываемся кого.

– Полагаю, пока нет.

– Как там фамилия у этой куклы?

– Потапова.

– Эй, Потапова, – зычно зовет он Альбину, вопросительно обернувшуюся к нам. – Загляни в одну из спален. Сто пудов будешь приятно удивлена. Не благодари.

М-да. Радикально.

– Ну и зачем? – невесело спрашиваю, когда та, стуча каблучками, умчалась внутрь.

– Безвозмездная помощь. Не видишь: страдает человечек, скучает. А так на тройничок еще успеет.

– Сделал гадость – сердцу радость, да?

– Какая гадость? Говорю ж, из лучших побуждений.

– Ну-ну. Да ты просто мать Тереза.

– Ты куда? – озадачивается Витя, когда я спрыгиваю со стола. – Подслушивать?

– В туалет и домой. Этот вечер точно не станет интереснее, так что лучше почитаю что-нибудь. Пользы будет куда больше, чем торчать здесь.

– Не могу не согласиться. Тут ловить и правда нечего.

Надо же, наши мнения в первый раз сошлись? Думаю, на том и стоит закончить. А то еще подружимся ненароком.

Оставляю Сорокина доедать мои чипсы, которые на самом деле не совсем мои, а нагло утащенные у кого-то, и, лавируя мимо уже изрядно подвыпившим народом, ныряю через распахнутые двери в нутро коттеджа.

Искать уборную приходится, полагаясь исключительно на интуицию, потому что планировки я не знаю, а прежде тут не бывала. И если бы не дошедшая до мочевого пузыря содовая, не пришлось бы.

Основное скопление хоть и осталось на заднем дворе, но тут тоже хватает развлекающихся. Не протолкнешься.

– Сорян. Присоединишься? – салютует мне кто-то, когда мячик от пинг-понга пролетает мимо одноразового стакана с пивом, ударяясь о поверхность и отскакивая в меня.

В чем смысл игры? Кто промазал – пьет? Судя по тому, как вся компашка пошатывается, они там поголовно косоглазые.

– Не, спасибо, – возвращаю мячик и иду к лестнице.

На первом этаже туалет обнаруживается, но такой загаженный, что моя брезгливость не позволит переступить его порог. Сочувствую домработнице, которой придется утром все это вымывать.

На втором этаже менее людно, однако не менее шумно. Потому что скандал в самом разгаре. Альбина орет на Лешу, пока другая девчонка поспешно натягивает на себя легинсы.

Ссора ради ссоры, которая все равно ничего не изменит. Будто это первая измена Маркова.

Проскакиваю мимо открытой спальни, в которой кипят страсти, и дохожу до конца коридора.

Ура! Вторая уборная, к счастью, в более пристойном состоянии.

Делаю свои дела и возвращаюсь тем же путем, но на лестнице мне преграждает дорогу тот самый парень в зеленом. И по сути, это единственная его запоминающаяся черта.

Парень как парень. Еще и под градусом. Как все.

– Привет.

– Взаимно. И всего хорошего, – хочу его обойти, вот только тот специально наперерез встревает, преграждая путь. – Тебе что-то нужно или тоже просто скучно?

– Познакомиться хочу. Сразу присмотрел тебя.

– Что ж так долго мялся? Я уже ухожу.

А даже если бы не уходила, шансов у него все равно было бы немного.

– Храбрости набирался.

– Затянул. Как-нибудь в следующий раз, окей? – предпринимаю еще одну попытку проскочить мимо, однако меня удерживают за локоть.

– Да погоди. Тебя как зовут, красавица? Меня Паша.

– Очень приятно, Паша, но мне, правда, пора.

– Оставь хоть номерок, пересечемся на буднях.

– М-м-м. Нет, это вряд ли.

– Почему?

– Мои будни весьма плотно расписаны.

– Ты из тех, кто любит поломаться, да?

Так, ну все. Он начинает меня раздражать.

– Ну сказала же уже: нет, – вырываю локоть. – Отвали.

– Нет – это как «да»?

Громкий хлопок заставляет обоих вздрогнуть. Пустой пакет чипсов, надутый и громко лопнувший над ухом Паши, осыпает нас остатками крошек.

– Нет – это как «нет». – Откуда Сорокин-то взялся? Вырастает рядом, вручая ему скомканную упаковку. – Занято, чел. Ищи другую блондинку. Советую попробовать вон ту у окна. Судя по ее охотничьей стойке, она как раз в поиске. Так что, если поторопишься, без секса не останешься. Только предохраняйся, такие не должны размножаться.

– О, сорян, друг, – миролюбиво вскидывает ладони тот. – Я думал, она свободна.

– Ты еще здесь? – Всего один мрачный взгляд исподлобья, и зеленого парня ветром сдувает.

Тю. И это все? Вот такие нынче рыцари? Картинкой дракона пригрозили и в кусты? Но да ладно. С этим фруктом все понятно.

А вот к другому имеются вопросы.

– Не. Ну, спасибо, конечно… Но… Какого черта, а? – вопросительно развожу руками, всем видом давая понять, что прикола не поняла.

– А че? – кривится Сорокин. – Не надо было? Или это ты типа с ним заигрывала так? Ну могу вернуть. Эй, Паштет…

Поспешно затыкаю ему рот ладонью, пресекая свист.

– Не надо.

– Во девки. Вас не поймешь, – изворачивается, смахивая с себя меня. – Ладно. Ты там сделала все, что хотела? Потопали.

– Куда?

– Провожу.

– Зачем?

– Ты ж сама сказала: здесь бесперспективняк. А мне скучно. Вот и совместим приятное с полезным.

– Тебе скучно, и?.. Я что, должна тебя развлекать?

– Ай, белобрысая, только не засоряй уши. Я ж не трахаться предлагаю. Мне тупо надо убить время до утра.

Офигеть.

Знаете, что меня напрягает в Вите? Я его не понимаю. И как с ним стоит общаться, тоже не понимаю.

В начале недели он мне чуть ли не угрожает, в тот же день мы вроде как вполне мирно беседуем, потом друг друга максимально игнорируем, а теперь меня опять проводить вызывается? И как на это реагировать? Подвох где?

Собираюсь просто-напросто послать его куда подальше, но меня перебивает топот ног. Это взбешенный Марков спускается.

– Брысь, чего встали! – злобно распихивая нас, пролетает он мимо.

– Еще раз толкнешь, пересчитаешь зубами каждую ступеньку, – холодно бросает ему вслед Сорокин.

Леша, он же «Алекс», от удивления тормозит. Оборачивается… И по ходу, впервые замечает его. Меня. В принципе кого-либо.

– Чего сказал? Ты здесь что забыл? Проваливай, пока я не закончил начатое.

– Так ты вроде в прошлый раз уже закончил. Пока харкал кровью, целуя асфальт.

Ой-ей-ей. Опять дракой запахло. И сейчас, в отличие от прошлого раза, не прибежит директор, чтобы разнять боевых петухов, уже распушивших хвосты и угрожающе сближающихся.

– Не надо, – вклиниваюсь между ними, переключая внимание Вити на себя. – Ты хотел меня проводить? Так пошли.

– Да вы поглядите, – глумливо ржет Марков. – У Саламандры парень наконец появился. Лучше никого не могла найти? Или на нищих потянуло?

Нищих?

– Ща. – Недобро щурясь, Сорокин мягко отодвигает меня. Чтоб не мешалась. – Челюсть поправлю модельному фейсу, и пойдем.

Я, видимо, совсем ку-ку, но снова влезаю между ними.

– Я ухожу, – упираясь ладонями в твердую как камень грудь, выразительно округляю глаза. – Повторного предложения не будет. Выбирай, – бросаю ему так, словно он до фига чего потеряет, если откажется. И реально ухожу.

А пока иду к воротам, размышляю над тем, что я, кажется, и правда в каждой бочке затычка, как любит шутить Карина. И она отчасти права.

Вот зачем, зачем я сейчас вмешиваюсь не в свое дело, кто скажет? Мне лично какая разница, что они будут делать? Да пусть хоть попереубивают друг дружку: ни одного, ни другого не жалко.

Но нет, сунуться под горячую руку непременно надо. Хорошо, не огребла. Зато от мутного компаньона отвязалась, так что вроде как Маркова еще и благодарить надо…

Нет. Не отвязалась. Уже за территорией меня нагоняют тяжелые шаги Сорокина.

Блин. Реально идет провожать.