Глава 11

Тёмно-серое пальто до колен, кофта с капюшоном, чёрные очки, без которых я не выхожу уже даже в дождливый день, джинсы с дырками – они пылились в шкафу без надобности несколько лет, и я думал, что уже не влезу в них, шапка до самых бровей. Закинул акустическую гитару в чехле на плечо и мельком глянул на себя в зеркало. Была бы шляпа с полями, выглядел бы как гангстер.

Я усмехнулся и сбежал по ступенькам вниз. Погода была хорошей, хоть и неустойчивой, и я решил прогуляться пешком. Не помню уже, когда передвигался на своих двоих куда-то по городу.

Энн встретила меня широко распахнутыми глазами и удивлённым возгласом:

– Ого! Ты здорово постарался.

Я быстро огляделся по сторонам, как шпион, и прошептал, вживаясь в роль:

– Ты не должна стоять рядом, чтобы не привлекать внимания.

– И где же мне быть? – её губ коснулась усмешка.

Кажется, этот маскарад и ей был по вкусу.

– Давай туда, – указал я головой в угол у самого входа в подземный переход. – Доставай телефон, как будто ты просто остановилась набрать кому-то сообщение.

Сам я пристроился у противоположной стены подальше и, расчехлив гитару, взял несколько пробных аккордов и начал играть. Сначала – несколько рок-баллад времён 70-х, они часто звучали у нас дома в детстве, затем – несколько песен, напоминающих мне о школьных годах, тех, что мы играли в собственной группе на маленькой сцене родного учебного заведения.

Сначала я наблюдал за реакцией публики: кто-то проходил мимо и при этом сверлил меня взглядом, кто-то не отрывался от телефона, несколько человек остановились послушать и бросили что-то в чехол. Я кивнул в знак благодарности.

Никто не узнавал меня! И это разжигало внутри ещё больший азарт. Значит, я вполне могу перевоплощаться и жить нормально, когда захочется.

После я забыл и о холоде, и о том, где играю, и что никто не знает ни моего имени, ни моего прошлого, ни моих песен. Это был чистой воды эксперимент, и он, неожиданно для меня самого, принёс огромное счастье и прилив сил.

Многие люди стремятся выделиться из толпы. Я же, напротив, мечтал с ней слиться. И всё получилось.

Не знаю, сколько прошло времени – не очень много, – когда Энн, не выдержав, подошла ко мне с поджатыми губами и махнула рукой:

– Дохлый номер. Ты даже на такси себе не заработал.

Я засмеялся. На самом деле я получил гораздо больше, чем брошенные мне кем-то несчастные десять фунтов.

Домой мы возвращались в приподнятом настроении. Я пригласил Энн на футбол, решив, что начинать сразу со свидания в ресторане опасно – это может её напугать и оттолкнуть. Я хотел, чтобы она ко мне привыкла. К моим друзьям, к моей жизни – обычной, а не той, что ей доводилось увидеть.

Энн согласилась, а потом вдруг заговорила о Роззи.

Едва имя девочки слетело с её губ, меня пробрало до мурашек. Я забыл! Со всеми этими перелётами, съемками. Терпеть не могу оправдываться, но ещё больше – нарушать свои обещания.

– Я завтра поговорю с Полом, – пообещал, уверенный в том, что сдержу обещание.

Я постарался её отвлечь. Стал рассказывать про Рождество, расспрашивал, как отмечают его в России – оказывается, почти на две недели позже. И без открыток, индейки, венков – гораздо скромнее, чем Новый год. Даже территорию вокруг дома никто не украшает. В основном потому, что все дома в столице России – высотки, и заниматься «такими пустяками» вечно занятым городским жителям просто некогда.

– Но у нас тоже очень красиво. Особенно в Москве. Всё сияет, есть каток прямо на Красной площади, и ещё у нас постоянно в предновогоднюю ночь крутят один и тот же фильм – традиция такая, – я не совсем понял, хорошо это или плохо, но по реакции Энн, закатившей глаза к небу и громко вздохнувшей, предположил, что, скорее всего, ей это не очень нравится.

Вместо индейки на праздничном столе у них другие традиционные блюда – салат с каким-то странным названием, который готовят из года в год уже сто поколений, и мандарины. И шампанское. Энн рассказала, что всегда боялась, когда его открывают.

Зато в Москве зимой много снега, и порой даже сильный ветер, который добавляет пару градусов холода. У нас же снега зимой не дождёшься, и за его неимением многие предприимчивые владельцы магазинов продают искусственный. Для атмосферы, так сказать.

Вот и сейчас, несмотря на то, что до Рождества уже оставалось совсем немного и город был празднично разодет, было довольно тепло и сухо.

Ну хоть в одном у нас праздники сходятся – ёлка есть и в России.

И ещё у них нет Дня подарков.

– Да ладно?!

– Серьёзно, – округлила глаза она и засмеялась. – А что это?

– Ну, в этот день британцы посещают многочисленные магазины, чтобы обменять ненужные подарки и приобрести новые вещи. Поэтому во многих магазинах настоящее столпотворение. А те, кто не любит шопинг, но любит футбол, отправляется на спортивные матчи. В этот день как раз открывается сезон.

Мы говорили ещё о многом, а потом я увидел автосалон и… Ну, знаете, это моя маленькая слабость. Просто не могу пройти мимо классных машин. Форд Мустанг – моя мечта. Но, боюсь, что пока она мне не по карману.

– Не хочу тебя расстраивать, но, думаю, годам к пятидесяти у тебя есть шанс накопить на такую, – «обнадёжила» Энн, взглянув на ценник.

– А ты умеешь заряжать оптимизмом, – отозвался я, не в силах выбраться из салона. Я бы тут жил, честное слово!

Минут через двадцать Энн наконец убедила меня оставить машину в покое, и мы выбрались на улицу, где заметно похолодало за это время.

– Ладно, а о чём ты мечтаешь?

– Я? – она выглядела удивлённой, как будто никогда и не размышляла об этом.

Как по мне, так я на этот вопрос могу ответить без заминки и днём и ночью, в любом состоянии.

– Ну да. Какой бы ты подарок хотела?

– Что-нибудь мотивирующее.

– Например?

– Да не знаю я. Я просто люблю сюрпризы.

А у меня уже зрела мысль, и глаз заприметил небольшой магазинчик, в который я пару раз ходил вместе с мамой. Он существует тут очень давно и пользуется большим успехом, потому что в этих культурных развалах можно найти всё что угодно.

– Зайдём? – предложил я, бодрым шагом направляясь к двери и увлекая за собой Энн.

Что ещё ей оставалось делать?

Я видел, с каким интересом она осматривает помещение и вновь почувствовал, что улыбаюсь. Так невероятно приятно было открывать для кого-то новый мир, который для тебя давно стал обыденностью. Энн смотрела на всё с широко открытыми глазами и неподдельным любопытством. Она была живой, открытой эмоциям и готовой к любым приключениям. Её искра и любовь к жизни мне очень нравились. Её увлеченность любимым делом, и как горели её глаза, когда она рассказывала о фотографиях и своей учёбе, напоминали меня самого и моё отношение к музыке.

До закрытия магазина оставалось десять минут, и я судорожно пытался выбрать из кучи всякого нужного и ненужного добра что-нибудь впечатляющее, особенное, что можно было бы подарить этой особенной девушке. Мне хотелось, чтобы у неё что-то было в память об этом времени, даже если однажды всё завершится, и мы снова станем друг другу никем.

От этой мысли больно сжалось сердце, и я поспешил оправдать себя тем, что Энн стала хорошим другом, и я не хочу её терять.

Эта подвеска сама попала мне в руки – маленький ключик с блестящими камешками – не драгоценными, просто красиво сияющими. Безделушка, конечно, но если я поведу Энн в лицензированный ювелирный магазин, она заподозрит неладное и воспротивится, я уверен.

– Ух ты, – произнесла она, касаясь ключика кончиками пальцев и глядя с таким восторгом, словно это был самый редкий в мире алмаз.

Её реакция превзошла все мои ожидания.

– Нравится? Я подарю его тебе.

– Ты что, не надо, – тут же пошла она на попятную.

Пришлось включить своё красноречие.

– Ты ведь хотела что-то, что будет тебя вдохновлять. Так вот, когда тебе будет казаться, что выхода нет, знай, что у тебя есть ключ, который способен открыть любую дверь. Считай, что это подарок на Рождество. И компенсация за все доставленные неудобства.

– О чём это ты?

Действительно, о чём это я? Удивительная девушка, правда.

Я повернулся и поспешил к кассе, чтобы спрятать свою улыбку. Делать людей счастливыми – моё скрытое предназначение. Но вот то, что это может приносить такое колоссальное счастье и мне самому – поистине чудо!