До уже знакомого клуба – видимо, излюбленного места этой компании – мы добирались в привычном молчании. В вип-ложу, где Ларри заметил меня в «день знакомства», мы зашли за руку. Ларри усадил меня на диванчик рядом с собой, заказал коктейль и погрузился в общение со своими дружками, кажется, напрочь забыв о том, что пришёл сюда с девушкой.
Платят в клубах и пабах «по кругу» – то есть каждый из присутствующих по очереди оплачивает сделанные на всех заказы. А ещё оказалось, что просто вручить чаевые или оставить деньги на барной стойке или столике считается неприличным и оскорбительным. Так что в тот день, сбегая от фанаток, я, оказывается, оплошала. Вместо этого принято предлагать бармену бокал вина или ещё что-нибудь за свой счёт. Странные вообще у британцев отношения с деньгами. Но общение с друзьями Ларри и выходы «в свет» оказались весьма познавательными.
Когда парням принесли вторую бутылку мартини, её тут же пустили по кругу, не задумываясь о гигиене и посасывая напиток прямо из горлышка. Я тоже взяла бутылку, чем тотчас же приковала в себе мужские взгляды. Окей, если Сьюзи – единственной девушке кроме меня в этой компании – можно пить, то почему мне нельзя?
Сделав глоток, я едва не задохнулась, почувствовав, как обожгло горло. Но не остановилась и поднесла бутылку к губам ещё раз. Если мне придётся сидеть здесь и слушать их трёп, то я хотя бы постараюсь набраться, подобно им. Возможно, под градусом всё воспринимается немного иначе.
В последний момент Ларри перехватил у меня бутылку:
– Тебе хватит, – и передал её рядом сидящему парню.
Я и не сопротивлялась. Откинулась на спинку дивана и ленивым взглядом принялась рассматривать публику.
Это ужасно. Что хорошего они здесь находят? Почему Ларри так нравится тратить время на это? Ведь он в основном молчит.
После моей провалившейся с треском попытки напиться, мы провели здесь ещё минут десять, не больше. Ларри сказал, что пора собираться. Друзья пытались воздействовать на него – уговаривали и выражали протесты, но он был настроен решительно. И я была этому рада. Оставаться здесь не было никакого желания. Зря я, наверное, вообще согласилась.
– Я не хочу, чтобы ты пила, – довольно жёстко заявил парень, когда мы сели в машину, по окнам которой тут же застучал мелкий лондонский дождь.
Ларри был единственным парнем, который не прикоснулся за вечер к выпивке. Иначе я ни за что не села бы с ним в машину.
– С чего вдруг? Кажется, это условие в контракте не прописано, – съязвила я, мысленно добавляя: «А что ещё делают на таких тусовках как эта?»
– Думаю, если Пол узнает, пропишет и это. Девушка-алкоголичка вряд ли поможет моему имиджу.
Я только фыркнула. Он ничего обо мне не знает.
– Ты другая, – неожиданно произнёс Ларри, держась руками за руль, но не заводя машину. – Без пороков. И наша компания – совсем не то, что тебе надо. Мне жаль, что я вынужден водить тебя с собой. Просто не дай им утянуть себя на дно. Ты не должна тут погибнуть.
Я не могла вымолвить ни слова – только удивленно смотрела на него во все глаза. Что это значит?
А Ларри? Он тоже «с пороками»?
Он думает, что успел понять меня? Чушь!
Что он вообще хотел этим сказать?
Не давая одуматься, парень завёл машину и молча повёл её к моему дому, негромко включив радио, где крутили жизнерадостный хит этого лета.
Наверное, если бы я что-то спросила, он бы ответил. Но я не знала, как сформулировать мысль. И Ларри молчал. Молчал до самого дома.
Нет, быть девушкой звезды – это не только развлечение, но и тяжёлый труд. Даже если ты не настоящая девушка – то есть тебе априори не приходиться ревновать и скучать по нему.
Помимо интервью и фотосессий, где каждый стремится узнать как можно больше личной, я бы даже сказала, интимной информации, не учитывая при этом нормы морали и заставляя краснеть от бестактности, приходится уделять много времени внешнему виду, уметь отшивать беспринципных фанаток, которые так и норовят влезть в твою жизнь с вопросами о Ларри и высказать всё, что о тебе думают.
Хорошо, что их нападки ограничивались словами.
После того, как в прессе поднялась шумиха, и первая волна моей популярности спала, необходимость появляться так много вместе отпала. И я заметила, что, пока у нас был цейтнот – такой, что ни гулять, ни фотографировать времени не было, – Лондон уже изменился. Природе нет дела до человеческой суеты. В парках уже кружила листва, предвещая наступление осени.
Я наконец начала заниматься в фотошколе и была чрезвычайно поглощена воплощением своей мечты.
Ларри же с каждым днём становился всё популярнее – его всё чаще приглашали на разогрев известных в Великобритании групп и исполнителей, на известное ток-шоу в Америке – так что постепенно слава Ларри Таннера распространялась и за пределы одной страны. Его имя начинало звучать и в Америке, где шансов стать звездой мирового уровня было гораздо больше.
Мое присутствие на выступлениях не требовалось (всё-таки работа есть работа, а чрезмерное мельтешение рядом может навести на подозрения и спровоцировать обратную реакцию), и наша пара фигурировала на обложках журналов всё реже. Одно время в прессе даже пошёл слух о нашем расставании. Мол, мистер Таннер как-то уж слишком душещипательно поёт свои грустные песни, не связано ли это с личным? Пол быстренько сориентировался и снова «нечаянно» натолкнул на нас журналистов. На наше счастливое времяпрепровождение выходного дня в парке.
Фанаты сходили с ума.
Однажды, когда мы зашли перекусить между работой в студии, где Ларри записывал песню, и посещением премьеры в кинотеатре – не такой помпезной, как обычно, поэтому и специальных нарядов от нас не требовалось, – мы и нарвались на стайку девчонок. И, надо признаться, это было ужасно. Вычислить их оказалось легко по бешеному блеску в глазах и не совсем адекватному поведению. Увидев меня и Ларри, они прямо-таки сошли с ума. Зашептались, засуетились, достали смартфоны, стали требовать фотки, автографы. Ларри, как вежливый человек, постарался угодить всем и улыбаться на каждой фотке, но девушек вокруг становилось всё больше, они сжимали нас тесным кольцом, отодвигая меня и стараясь протиснуться ближе к кумиру.
Потом какая-то девушка бесцеремонно двинула меня локтем в бок, как будто случайно, и, повернувшись, многозначительно хмыкнула:
– Подвинься.
И столько в ней было злости и нелюбви!
Почему я должна терпеть? Мы не знакомы с ней лично! Я не сделала ей ничего. Почему Ларри достаются все сливки, его все любят и обожают?! Даже если он просто выйдет на сцену и улыбнется, перед ним рассыплются в овациях и комплиментах. А мне достается вся злость и ненависть, как будто я занимаю чьё-то место.
Ну конечно, я занимаю «вакантное» место, но это не значит, что, не будь меня, Таннер выбрал бы именно эту девушку. Не будь меня, была бы любая другая. Вряд ли фанатка. Шансов мало, если не сказать, что их нет совсем. Каждый хочет видеть с собой рядом ровню, а вовсе не ту, кто вздыхает над каждым словом и субъективно твердит: «Всё прекрасно», даже не вникнув в суть. Но для некоторых влюблённых фанатов совсем нет границ. Они готовы подвинуть его девушку или даже жену, своих родственников, интересы, учёбу, и в какой-то степени будущее – лишь бы быть рядом с ним, не понимая, что это ТАКОЙ ЖЕ ЧЕЛОВЕК, как и все: с дурацким характером и не самыми приятными друзьями, которых нужно терпеть. Разве что красивый и популярный. Но тогда можно смело сказать, что фанаты любят не самого Ларри Таннера, а его смазливую внешность, талант и успех. А если бы он был простым пареньком их бедной семьи? Если бы мешковатая одежда скрывала его красоту, и он занимался бы чем-то другим? Тогда любили б кого-то другого. Выходит, таким девушкам всё равно, на кого обращать своё внимание? Лишь бы красивый, успешный, чтоб было здорово показаться с ним у всех на виду, мелькнуть в телевизоре на зависть подружкам?
Задумавшись над этим, я сама отошла подальше от группы фанаток, пока Ларри старался всем угодить. До тех пор, пока минут через двадцать, понимая, что время поджимает и поесть мы уже не успеем, а толпа меньше, увы, не становится, он наконец стал тактично пытаться прорвать оборону, объясняя, что очень спешит.
О проекте
О подписке