Раньше Тиму не брали на праздник. Более того, раньше от праздника-то было только название, а на этот раз кое-кто подсуетился и организовал настоящую костюмированную вечеринку. А раз сестра заглянула в Тимину комнату, значит, родители уже собрались, и ждали только его. Мальчик пригнулся к полу и задул все свечи разом, после чего переставил их на стол. Только сейчас, когда ритуал уже завершился, до мальчика дошло, что он не удосужился задёрнуть шторы, из-за чего, в случае успеха призыва, кто-нибудь мог заметить Чучундру.

«Ей бы это не понравилось».

Глаза Тимы уже начинали щуриться и слипаться, ибо он не привык бодрствовать столь долго и до столь позднего часа – родители вечно чинили препятствия. А ведь это сильно мешало: не каждого монстра можно призвать днём на выходных! Запоздало зашторив окна, Тима выключил свет и подхватил тетрадь с ритуалами – ещё раз посмотреть, всё ли он правильно делал.

«Блин, а вдруг всё надо было делать наоборот?» Взгляд мальчика пал на зеркало. Уличный свет, худо-бедно просачивавшийся сквозь крошечные интервалы между коричневыми полотнами шифона и белыми оконными рамами, едва вылавливал из тьмы силуэты мебели и некоторых предметов: свечей, книг на полке, зеркала на стене, двух силуэтов в нём, блестящую латунью дверную ручку…

Ручка резко опустилась. Тима обернулся, а его сердце словно подскочило к границе грудной клетки и упёрлось в верхние рёбра. Казалось, что дверь открывается слишком медленно…

– Ты уже готов?

Знакомый голос разом смыл тревогу, словно растворитель краску с картины. Тут же в проёме появилась кудрявая голова, а затем и всё остальное, облачённое в костюм скелета.

– Да, мам, – выдохнул Тима, невольно улыбаясь и натягивая на голову капюшон, – уже иду!

– Хорошо! – весело подмигнула мама и тоже натянула на голову свой капюшон, демонстрируя сверкающий белизной череп. Затем женщина вернулась в коридор и прикрыла дверь. Пока та закрывалась, Тима отметил, что кости на костюме светились тем ярче, чем темнее становилось кругом.

«Это даже круче, чем мой костюм сектанта!»

Увлечённый мыслью о маскарадном костюме, Тима не почувствовал лёгкое, эфемерно-воздушное прикосновение к спине.

Цепкие словно щипцы руки схватили ребёнка за плечи и рывком развернули. Вскрикнув от неожиданности, мальчик упёрся взглядом в тёмное ничто. Лишь спустя несколько мгновений испуганного снования по чернильным прямоугольникам штор глаза выцепили шероховатый столб позвоночника, не обременённого ничем, кроме нескольких пар рёбер.

В животе похолодело. Тима поднял голову.

Высохшее бледное лицо с провалившимся носом.

Бездонные глаза.

Вместо вопля ужаса горло мальчика покинул лишь хрипящий выдох, напоминавший неразборчивое лепетание беспробудного пьяницы, только без характерной сипоты и с неожиданно высоким тембром голоса.

Тима не смог отвести взгляда от чёрных кругов пустых глазниц, даже когда они сменились космическим простором раскрытой пасти…

***

– … слышишь, ктулхист хренов? Вылезай из своей пещеры, а то без нас всё съедят!

Полина вошла ещё бесцеремоннее, чем прежде. Скудное уличное освещение не позволяло сходу разглядеть низкорослую фигуру в робе, если таковая и имелась. Снова нашарив на стене выключатель и вернув миру вокруг определённость, Полина нервно усмехнулась.

– Ладно, сейчас ты меня напугал.… Выходи, ну! «Шалость удалась» и всё такое…

Раскрытая на кровати школьная тетрадь в линейку смотрела в потолок загадочными формулами, рисунками, отрывками корявого, едва разборчивого текста…

– Тима, г-где ты?

Что явно было не так. Ни под кроватью, ни в шкафу никого не оказалось.

Зато кружок напротив «Призыва Чучундры» злорадно щеголял галочкой.

***

ВСПОМНИТЬ ВСЕ

Адиль Койшибаев

Утро добрым не бывает, как говорил кто-то из великих. Дикая головная боль заставляет меня серьезно задуматься о смысле жизни. Боже, где это я?! Я начинаю исследовать окружающий мир, будто годовалый ребенок.

Судя по обшарпанным обоям на стенах и убитой двуспальной кровати, я нахожусь в мотеле. Причем на самом дне общества, ниже только место на свалке. Изучая «апартаменты» на наличие каких-либо лекарств, обнаруживаю девушку. Молодая красивая девушка, с кожей цвета фарфора, была похожа на древнегреческую богиню, если бы не торчащий охотничий нож в области груди.

Твою же… даже головная боль приутихла после обнаружения трупа. Столько крови я не видел в своей жизни. Она была повсюду: на простынях, подушках, стенах. До меня стало доходить, что темные разводы на стенах – это не задумка авангардного дизайнера, а результат работы убийцы.

Я понимаю, что электропилой можно было бы постараться от души, но охотничьим ножом проделать такое? Действовал психически неуравновешенный человек. Мои руки и рубашка – все в крови. Скорее всего, на рукоятке, есть мои отпечатки. Включенный визор на стене показывает в прямом эфире операцию полицейского спецназа. Бронированные киборги дружно идут на штурм захудалой гостиницы.

Так, погодите, что-то мне это напоминает. Будто ошпаренный кипятком вскакиваю с постели и подбегаю к заплеванному окну. Так и есть, копы пришли за мной. Хочется заплакать и спрятаться под кроватью, чтобы не нашли. Но внутри будто включился переключатель, боль и страх отступили. Мозг начал работать в усиленном режиме. За два удара сердца в голове сложилась схема комнаты и план побега. Мгновение и я одетый в кроссовки, джинсы и кровавую рубашку лечу со второго этажа. Жесткое падение на стопы. Кувырок в сторону. Ноги целы.

Бегу, как никогда в своей жизни. Чумазая детвора, играющая в салочки, просто обалдела от моего приземления. Благо, что площадка под окном была чиста. Пробежав сорок шагов вдоль узкой улочки позади зданий, мне предстояло выйти на центральную улицу. Один из копов в оцеплении заметил меня и пустился в погоню, но не догнал, виной тому было огромное пузо.

Я все дальше уходил от места преступления на север. Позаимствовав худи и бейсболку с уличного лотка, я слился с потоком. Чувство тревоги отступало, однако повернув направо за кособоким четырехэтажным зданием, я обнаружил засаду. Три полицейских транспорта на воздушной подушке перегородили пути отхода. Услышав выстрел в воздух, я поднял руки вверх. Резкий звук тормозов, вывел меня из стопора. Твою же дивизию, это был настоящий мотоцикл с двигателем внутреннего сгорания и байкером в темном костюме и шлеме. Водитель кивнул, и я плюхнулся на заднее сидение.

Спустя полчаса, чуть не погибнув от шквала ионных и плазменных разрядов, мы оказались в укромном месте. Огромный цех в промышленной зоне был заброшен. Тут и там зияли огромные воронки в пластобетоне. Здание чудом выстояло после бомбардировок и держалось на честном слове. Распахнулись замаскированные двери в подвал, приглашая нас внутрь.

– Рад вас приветствовать в моей скромной обители, – услужливо произнес крепкий мужчина за шестьдесят. – Вы уже познакомились с моей дочерью, Теей?

Честно я немного оторопел, когда байкер снял шлем. Девушка с огненными волосами и обжигающим взглядом изучала меня.

– Честно говоря мы даже не поговорили, – кивнул я в сторону девушки. – Надеюсь мы еще все наверстаем. – Я ей подмигнул.

– Слюни подбери, – ответила она.

– Как к вам обращаться? – поинтересовался мужчина. – Простите, не представился, я Фирс Еклер или просто Папа – так зовут меня близкие.

– Меня зовут… – я попытался вспомнить, но безуспешно.

– Нил Имос, если не ошибаюсь, – вкрадчиво уточнил он. – Вы, должно быть, подозреваемый в зверском убийстве?

Я лишь пожал плечами.

– Да вы не переживайте, – уже более добродушно хмыкнул Папа. – Тея покажет вам комнату, можете переодеться и принять душ, а через полчаса ждем вас к ужину.

От слова ужин, мой желудок бешено заурчал. Я не мог вспомнить, когда ел в последний раз, впрочем, как и все остальное.

Подвальное помещение было огромным, со множеством переходов, отсеков, дверей. Это напоминало военную базу, напичканную последней техникой. Мощные вычислители, компьютеры стояли тут и там. В большом и просторном помещении, посреди технологического хаоса, располагался обеденный стол. Во главе сидел Папа, по левую руку Тея, по правую – хмурый мужик лет сорока по имени Дин, далее, молодой человек по имени Рем. Остальных я не запомнил. Это были мужчины и женщины в камуфляжной форме, сосредоточено поедавшие синтетическое мясо и овощи.

– Угощайтесь, вы должно быть голодны, – кивнул Папа, указывая на стол и еду.

– Благодарю, – ответил я и начал поглощать всевозможные синтетические яства.

Дав мне достаточно времени на поглощение еды, Папа продолжил разговор:

– Нил, я не знаю кто ты. В инфо сети есть лишь упоминание о мелкой компании, где ты работаешь инженером. Но я нюхом чую, это не так. Ради мелкой сошки, совершившей убийство не ставят на ноги весь город. Я не припомню, когда задействовали спец киборгов.

Я пытался ответить Папе, но в голове была пустота. Что я знаю о себе, точнее узнал? Меня зовут Нил Имос, и я инженер. Возможно, я убийца, вскрывающий своих жертв, как консервные банки. Нет, все это чушь. Я не убийца, от одной только мысли меня воротит.

– Нил, я вижу твои сомнения, – вздохнул Папа. – Мы раздобыли твой адрес, с Теей поедете туда. Кстати, меня не просто так называют Папой, я лидер повстанцев и наша задача свержение Супер Искусственного Интеллекта (ИскИн). Не слышал о нем?

Я только покачал головой. Дальше Папа нес всякую ахинею о всемирном заговоре и оболванивании человечества. И что я могу быть ключом к этому ИскИну. Короче Папу накрыло не по детски. Единственное здравое зерно в его словоблудии, это посещение моей квартиры. Возможно там есть подсказки.

Не буду описывать как мы добрались к дому, нарушив более десятка правил дорожного движения и распугав пешеходов в радиусе двадцати кварталов. Оказалось, что квартира расположена на последних этажах небоскреба, в деловом центре города.

Консьерж аж побелел, когда я поприветствовал его и вошел вместе с Теей в прозрачный лифт. Бедняга кинулся к коммуникатору и судорожно перебирал клавиши. Лифт из неокомпозитной стали, абсолютно прозрачный и крепкий. Пришлось заново пережить чувство, когда взлетаешь выше облаков и паришь словно птица.

– Наш этаж, – Тея резко вернула меня на грешную землю. – Выходим

На этаже была только моя квартира. Биосканер определив хозяина вежливо отворил бронированную дверь. Мы оба обомлели, словно оказались в историческом музее. Настоящий мрамор под ногами, золотые светильники, ворсовые ковры, огромная кровать, мебель из красного дерева.

– А ты не бедный чувак, однако, – удивленно вскинула брови Тея. – Что мы ищем?

– Я не знаю, что-то очень необычное.

Искать иголку в стоге сена, то еще удовольствие. Посреди всего великолепия найти что-то не обычное казалось не реально.

– Твою же мать, – прыснула Тея, – глянь, тут настоящие продукты: яблоки, бананы, апельсины.

– Тея бери что хочешь, но поторопись, – ответил я, – мне кажется скоро за нами придут. Ты видела консьержа?

Не успел я закончить предложение, как в дверь забарабанили.

– Если учитывать, что дверь бронированная, то у нас есть пара минут.

– Тогда не отвлекаемся, – кивнула Тея.

Перемещаясь по апартаментам, а обнаружил одну деталь: везде были изображения природы. Только в одном месте было мое изображение на фоне склепа. Будто я сам себе давал подсказку.

– Тея уходим, – напряженно уточнил я, когда входная дверь просто разлетелась на мелкие осколки.

В гостиную ворвалась знакомая группа спец киборгов. Учитывая, что мы находились на сотом этаже, а выход был один, мы направились к балкону.

– Обними меня покрепче, – строго произнесла Тея, нажимая кнопки на своем чудо комбинезоне.

В следующую секунду мы парили над центром города, облетая высотки и лавируя в воздушных потоках.

– Летим на старое кладбище, – прокричал я Тее.

Она лишь кивнула. Мне все больше и больше нравилась эта девушка. А отблески заката на остекленных фасадах небоскребов, делали полет более романтичным.

Успешно уйдя от погони, через двадцать минут мы были на центральном кладбище. Склеп с фотографии был тут. Надпись на плите – Фирс Арий – для меня ничего не значила. Некролог и достижения Фирса нас не интересовали. Однако в самом низу, под некрологом был мелкий текст.