– Да как-то справляемся, – услышал он голос сверху.

Дизель открыл глаза, осмотрелся, потом задрал голову к небу.

– Блин, почудилось что ли? Как будто бабуля со мной говорила…

– Ну, в бабули мне еще рано, – опять раздался голос. – А позволь спросить, о чем это ты тут мечтаешь?

Наконец Дизель догадался, что голос идет из открытого окна, что прямо над ним. Он вскочил, заглянул. Директор. Стоит у окна, улыбается.

Странная это была улыбка. Как будто женщина не хочет улыбаться, но её заставляет что-то. Глаза строгие-престрогие. Такая дырку в тебе просверлит одним взглядом и узнает, что у тебя на душе.

– Да я так, Тамара Георгиевна, – промямлил Дизель. – Просто все уже выбрали секции и кружки, а я нет.

– Почему?

– Да я не знаю.

– Не хочешь заняться спортом?

– Нет.

– В поход?

– Нет.

– Творчество?

– Только техническое.

– Уже хорошо. Давай договоримся, я сегодня подумаю, а завтра тебе кое-что предложу. Идет?

Дизель недоверчиво поглядел на директора. Станет ли она беспокоиться о нем? Что здесь можно предложить, это ведь не центр творчества, как у них в городе. Вот он целый год собирался записаться в центр, но руки так и не дошли: работы много по дому было. Он ведь жил на окраине, в частном секторе. А работа по дому, огород, сестры занимали все свободное время. Какое тут техническое творчество!

Но Тамара Георгиевна не обманула. Не на следующий день, а через день она позвала Дизеля к незаметной пристройке возле гаража. В ней хранились доски разной длины и ширины, стояли станки, а на большом деревянном столе были разложены инструменты и приспособления. Здесь пахло стружкой и техническим маслом, совсем как у деда в его мастерской, которую он оборудовал в старой бане, когда они построили новую.

В левом от входа углу стоял небольшой столик и ножным приводом. Рядом в цинковом тазу были видны куски засохшей глины.

– Знаешь, что это такое? – спросила Тамара Георгиевна. – Это гончарный круг. Видел когда-нибудь, как на таком круге горшки делают, чашки разные?

– Только по телеку, – ответил заинтересованный Дизель. – Но тут учиться надо.

– Вот и учись, кто мешает. У меня, кстати, есть журнал, там большая статья для начинающих. Приди, забери.

– Хорошо, Тамара Георгиевна, – заверил Дизель. – А мне когда можно сюда приходить?

– Вот тебе ключ, не потеряй. А ходить по расписанию кружков. Я Олегу скажу, чтобы он тебя отпускал. Но надеюсь на твое благоразумие

– В смысле?

– Не курить! Понял? Иначе здесь все сгорит. Не сносить тогда мне головы.

– Да я не курю, – возмутился Дизель. – Однажды дед поймал меня с сигаретой, в классе втором, наверное, так за уши отодрал, что будь здоров. Так что я ни-ни, не думайте.

– Вот и хорошо. Да, глину можешь брать там, в дальнем конце лагеря, – она махнула рукой в сторону, противоположной той, откуда они пришли. – Там увидишь разрытую яму. Она, правда, сверху травой заросла, Но ничего, возьмешь лопату, снимешь верхний слой. И пользуйся.

Так Дизель нашел себе занятие, которое поглотило его с головой. Он теперь мог часами просиживать за гончарным кругом, пробуя слепить хоть самую простую чашку. Не получалось. Не было навыка: то забывал ногой привод качать, то пальцы слишком сильно давили на глиняную заготовку, то сама глина была жидковатой или, наоборот, густой.

Но через неделю дело пошло. Первым из-под его рук вышел совсем не плохой горшок, потом получились два стаканчика, один, правда, чуть завалился на сторону. Потом пошло-поехало! Один раз Дизель попробовал кувшин сделать, но не получилось. Пока шло широкое место, все было нормально, а как до узкого горлышка дело добрался, так и застопорилось. Горлышко никак не хотело получаться, то было слишком низким и широким, то очень узким и заваливалось в сторону. Помучившись, Дизель решил, что пока остановится на горшках, тарелках и стаканчиках. Вот они-то у него с каждым разом все лучше выходили.

Но его изделия требовали основательной сушки и обжига. Сушить можно было на крыше пристройки, а вот где обжигать? Пошел просить помощи у поварихи тети Люси.

– И не думай даже! – не дослушав, закричала та. – Ни за что! Я в духовке пироги пеку, мясо-рыбу запекаю, картошечку опять же. А ты хочешь туда своих глиняных уродцев поставить!

– А почему сразу уродцев, – обиделся Дизель. – Еще не видели, а обзываете. Ну, можно только разик для пробы, а, тетя Люся? Я, если хотите, разрешение у Тамары Георгиевны спрошу.

– Причем здесь разрешение, – возмутилась повариха. – На кухне я хозяйка, а не Тамара Георгиевна, понял?

– Понял.

Мальчишка мялся у двери, видя непреклонность поварихи. Но что он мог сделать? Духовка в лагере была одна здесь на кухне.

– Ладно, – сжалилась тетя Люся, – приноси свою глину. Только предупреждаю: после себя все убрать до блеска, духовку вычистить. Тебе какая температура понадобится?

– Не знаю, – протянул Дизель. – Я в журнале почитаю, может, там написано про это.

Он вприпрыжку помчался к пристройке, мечтая, как удивятся завтра друзья, когда увидят его глиняную посуду.

– Эх, еще бы специальную краску для рисунков по глине, – загорелся новой идеей Дизель, – увидели бы тогда…

Вечером, как и договаривались, Дизель пришел на кухню, сунул в духовку горшок и пару тарелок. Тетя Люся зажгла горелки, выставила температуру 300 градусов. Они сели и стали ждать. Через какое-то время в духовке что-то громко треснуло.

– Блин, горшок лопнул, – чуть не плача проговорил Дизель. – Что не так?

– Санек, не расстраивайся, – начала успокаивать его повариха. – Может, температура не та, может, еще какая подготовка нужна, а может, в глину надо что-то добавлять. Тебе бы со знающим человеком поговорить.

– Да где же его взять? Все пропало.

– Успокойся ты, чего расстроился раньше времени. Попроси Петра Алексеевича, чтобы он тебе нужную книжку по гончарному делу привез из библиотеки. Должны же быть такие книги!

Дизель тяжело переживал неудачу. Он, конечно, поговорил с воспитателем насчет книжки, но надежды на то, что в ней он найдет секрет обжига глины, не было никакой.

Друзья, как могли, успокаивали незадачливого гончара, приглашали с собой на секции.

– Пойдем со мной к Василию Егоровичу, – предложил Клим. – У него знаешь, какие луки и арбалеты! Один спортивный, вот такой большой, с загнутыми краями, с длинными стрелами, а другой гораздо меньше, скругленный и стрелы к нему небольшие. Я уже несколько раз попадал в мишень! – похвастался он. – В конце смены Егорыч обещал провести соревнования на кубок лагеря. С двадцати шагов нужно будет попасть в дерево, представляешь?

Видно было, насколько Клим увлекся стрельбой из лука. Он все свободное время проводил между длинной стеной гаража и металлическим забором. Там с одной стороны стоял глухой щит из струганных досок, к нему пришпиливали бумажные мишени, в которые и целились ребята. Несмотря на то, что в секции было шестеро ребят, сам тренер выделял именно Клима, говорил, что у парня талант к стрельбе, и в средние века он мог бы поспорить в ловкости с самим Робин Гудом. Он, конечно, преувеличивал, чтобы поддержать парня, но день ото дня Клим все ближе подбирался к десятке.

Грек, как и хотел, тренировался в одиночку. Вначале, правда, посмотреть на его прыжки и удары по воображаемому противнику приходили девчонки и некоторые мальчишки, но потом интерес у них пропал – со скуки умрешь часами наблюдать, как он отрабатывает удары, по сотне раз отжимается, подтягивается на турнике или приседает с утяжелением. А еще он мог без конца лупить по стволу дерева, сбивая в кровь костяшки пальцев рук и щиколотки. Самое интересное было наблюдать, когда Грек вытаскивал деревянные нунчаки и с быстротой фокусника вертел их и так, и эдак. Нунчаки свистели в воздухе, то прижимаясь к боку, то отлетая на вытянутой руке в сторону. Японский снаряд, казалось, был продолжением рук Грека. Даже в комнате перед отбоем он отрабатывал технику, пока в корпусе не гас свет.

Дизель завидовал упорству друга. Однажды попробовал покрутить нунчаки, но отбив пальцы, больше ни разу к ним не притронулся.

Веселым приходил с тренировок и Ярик. Он донимал друзей разговорами о том, как сегодня перебирались по веревочному мосту через воображаемую реку, как определяли стороны света по коре деревьев, как искали съедобные травы и разводили костер, используя простую линзу или осколки стекла. Он разучивал аккорды на гитаре Руслана и уже подбирал самые простые мелодии. Туристы почти каждый вечер собирались у костра, слушали походные песни и сами пели «Солнышко лесное».

Дни летели, приближался конец смены. За неделю до окончания старший воспитатель объявил, что на закрытии лагеря пройдет военно-патриотическая игра.

– Вы, наверное, знаете, что во времена монголо-татарского ига недалеко отсюда русские войска встретили врагов и, несмотря на численное превосходство, кочевники не смогли прорвать оборону русских, – сказал он. – Правда, и наших полегло немало. Археологи не раз находили в земле оружие тех времен и сумели в общих чертах восстановить ход главной битвы. Мы с вами сделаем историческую реконструкцию одного из боев в Колчинской долине. Для этого разделимся на русских воинов и монголо-татар. Вожатые расскажут, что нужно делать. Костюмы мы вам подберем, а оружие сделаете сами. В мастерской есть всякий материал.

Это было здорово! Кто откажется поиграть в войну! Но среди наших друзей только Клим отозвался на призыв старших. Он уже представил себя лучником, поражающим монголов. Вот только нужно было самому смастерить лук и стрелы.

– А вы не хотите? – удивился он, когда друзья без всякого энтузиазма обсуждали предстоящую игру. – Хотите, я вам тоже сделаю луки, будем лучниками.

– Не, – протянул Дизель, – я на это не подписывался. – Бегать, стрелять это не по мне. Я лучше раненых буду с поля боя выносить, – засмеялся он.

– Я тоже не хочу в этих стрелялках-убивалках участвовать, – проговорил Ярик. – Видел год назад, как здоровые мужики играли в захват крепости, тоже рубились на деревянных мечах, кулаками махали. Смешно.

– И ничего не смешно, – встал на защиту игры Клим. – Это тот же спорт, только интереснее, потому что все вместе. Ну, вы пойдете?

Друзья промолчали. Конечно, участвовать все равно придется, но они не разделяли восторгов своего товарища.

А в лагере вовсю шла подготовка к игре. В мастерской выпиливались мечи, сколачивались щиты, из веток делались стрелы, которые, надо сказать, более двух метров не пролетали, а то и вовсе падали тут же к ногам стрелка. Вожатые постоянно шушукались, куда-то пропадали, потом появлялись и загадочно молчали. Откуда-то притащили большой котел.

– В день битвы столовая работать не будет, – возвестил Петр. – Обед будет в полевых условиях. Все будет, как в те времена.

– А где сама игра пройдет? – не удержались от вопроса мальчишки.

– На Большой пустоши, – был ответ.

Будущим русским и монгольским воинам это название ничего не говорило, зато Клим обрадовался – он вновь побывает там, где в последний раз охотился с отцом.

– Я там такие места знаю, закачаешься. Если повезет, поднимемся по Медвежьей лощине. Там по краю кусты дикой малины растут, малина просто объедение!

Ни Грек, ни другие не разделяли восторгов товарища, но помалкивали, чтобы не обидеть. Понимали, что для Клима это важно, ведь место связано с отцом.

В последний день перед игрой в лагерь завезли костюмы. «Монголо-татары» получили мохнатые шапки и коричневые балахоны с застежкой на спине, «русские воины» по замыслу организаторов игры должны были воевать в штанах и рубахах, подпоясанными веревкой.

– Ну и чучело, – смеялись друг над другом участники будущей битвы. – Умора! Да я в этом балахоне и шагу не сделаю!

Четверка друзей по жребию воевала на стороне русских. Клим был вооружен самодельным луком и стрелами из ивовых прутьев, Ярику достался деревянный меч и шит, Дизель доделывал пику, а Грек засунул за пояс нунчаки.

– Раньше такого оружия не было, – запротестовал Ярик.

На что Грек спокойно ответил:

– А ты откуда знаешь? У японских крестьян было такое оружие, им другого не положено было носить. Так, может, и у русских что-то похожее было.

– Ага, палица или дубина, – показал свои познания в истории Дизель. – Давай тебе дубину вырубим!

– Сам ты дубина, – улыбнулся Грек. – Давайте не будем париться. Игра это игра. Буду махать кулаками, ходили же воины врукопашную.

Дизель закончил шлифовать пику ножиком, который он достал из переплета книги.

– Какой интересный у тебя нож, – только сейчас обратил внимание Клим.

Нож был широкий со скошенным под углом в двадцать пять градусов лезвием. Ручка состояла из двух тонких деревянных пластин. Лезвие складывалось и пряталось в ручке.

– Деду по заказу сделали, – похвастал Дизель. – Когда я корзинки стал сам делать, он мне его отдал, чтобы ивняк резать. Вначале хотел дома оставить, а потом взял.

– А ловко ты спрятал его, – похвалил друга Грек. – Ни за что не догадаешься, что в корешке что-то спрятано.

– А я его завтра с собой возьму,– сказал Дизель.

– Зачем? Вожатые увидят – отберут.

– Не-а, не увидят, – самодовольно проговорил Дизель. – Гляди.

Со дна большой сумки он достал толстую леску, просунул его в едва заметную дырочку на ручке ножа, а потом обернул леской талию. Под любой одеждой его не будет видно.

– Хорошо придумано, – оценили друзья.

После ужина весь лагерь готовился к предстоящей исторической реконструкции: примеряли костюмы, учились держать оружие. В коридоре даже кто-то начал шутливое сражение на мечах.

Это была последняя ночь, которую четверка друзей провела в лагере.

Историческая реконструкция

После плотного завтрака отряды строем отправились к месту проведения исторической реконструкции. Идти пришлось достаточно долго, и хорошо, что с утра не было жары. По голубому небу плыли кучевые облака, со стороны реки дул свежий ветерок. Над строем кружили птицы, удивляясь, куда и зачем идет эта странная группа людей, одетых в необычную одежду и несущих деревянные предметы, напоминающие старинное оружие.

Первую остановку сделали на берегу реки. В её узком месте был оборудован брод, состоящий из нескольких притопленных стволов лиственницы. Между ними в дно вколочены прочные шесты. Сейчас шесты связывала между собой туристическая веревка. Идти нужно было осторожно, держась за веревку.

Первым пошел Петр Алексеевич, за ним медленно перешли реку ребята из первого отряда, потом из второго и третьего. Вожатые помогали девочкам и тем, кто боялся оступиться на осклизлых стволах. Последним реку перешел Василий Егорович и Олег, они несли огромный котел.

От реки отряд повернул чуть в сторону и спустился в закрытую с трех сторон ложбинку, которая вывела их на Большую пустошь.

Это было огромное поле, окаймленное с севера холмами, поросшими колючим кустарников, с запада естественной границей служила излучина река, с востока – Медвежья лощина, которая рваной раной поднималась на холм, вершину которого украшали налезающие друг на друга блины скальной породы – привет последнего ледникового периода.

В течение двух часов ребята обустраивали походные станы, ставили главную палатку, где по идее должен был заседать военный совет, девочки под руководством Зои собирали сухостой для костра, над которым уже был повешен котел.

– Вот вам ведро, принесите воды, – скомандовала вожатая двум крепким девчонкам.

– А где мы её возьмем?

– Идите в сторону Медвежьей лощины, во-о-н туда, и под старым деревом увидите ручеек. Пойдете вдоль него и увидите родник. Вот там и наберете.

– Мы боимся одни, – заныли девчонки. – Вдруг заблудимся, или медведь на нас нападет. Дайте нам кого-нибудь из мальчиков.

Зоя тяжело вздохнула. Вот дурищи! Потом обернулась. Без дела, по её мнению, бродил по лагерю русских воинов Клим Дорошин. Он парень крепкий, не из пугливых. Пусть поможет девочкам, а то и вправду две городские дурочки заблудятся.

– Дорошин! – окликнула она Клима. – Проводи Ряднову и Горохову до родника, а то они боятся одни. Это вон туда…

– Да знаю я, – невежливо перебил вожатую Клим. – Мы здесь с отцом бывали на охоте, я эти места хорошо знаю. Пошли, трусихи!

Группка из трех человек пошла по направлению к Медвежьей лощине, а тем временем к игре все было готово.

К Петру Алексеевичу, осуществляющему общее руководство, подошли командиры враждующих сторон. Он им подробно объяснил, что и как происходило на самом деле в те далекие времена, и посоветовал точно следовать плану игры.

– И помните, чтобы не было по-настоящему раненых и ушибленных, оружием пользоваться с осторожностью. Не размахивать без толку, не тыкать в лицо. – Он глянул на часы. – Через полчаса услышите звук трубы. На середину выйдут два воина, которые начнут биться между собой. Монгольский воин тогда победил, значит, русский воин должен упасть, как будто мертвый. Только после этого в схватку вступают остальные бойцы. Все понятно?

– А кто выйдет на середину? – спросил командир «монголов».

– Сами решайте, но это должны быть воины с мечами.

Командиры кивнули и отправились к своим, выбирать богатырей для единоличной схватки и объяснять, когда остальным вступать в бой.

Слабым голосом на огромной пустоши прозвучал сигнал трубы. На середину вышел «монгол», одетый в коричневый балахон и кепке, к которой был приделана пушистая тряпка, изображающая волчий хвост, меч заткнут за пояс. Круглый щит болтался на локте. «Русак» в белых широких штанах, такой же рубахе, затянутой ремнем, держал в правой руке деревянный меч, в левой – разрисованный фанерный щит.

Под одобрительные крики своих воинов противники начали вяло махать мечами, но потом им так это понравилось, особенно когда их стали поддерживать выкриками девчонки, что они живее стали передвигаться по траве, норовя ткнуть соперника в грудь или на худой конец в ногу.

– Давай-давай! – кричали с одной стороны. – Врежь ему!

– Коли монгола, пусть неповадно будет на русскую землю нападать! – слышалось с другой.

Как и было задумано, через несколько минут русский воин упал, «сраженный» вражеским мечом. Болевшие за своего русские воины с возмущенными криками кинулись на врагов.

Бедные Руслан и Олег, Петр Алексеевич и Василий Егорович только успевали уговаривать сражающихся не перегибать палку, быть осмотрительнее и не вкладывать в свои удары полную силу.

Конечно, многие в этот день получили синяки и шишки, на телах других появились ссадины и царапины. Но никто не проявил слабости, не хныкал и не жаловался. Через час битвы часть русских воинов лежала на земле, но и монголы, потеряв десяток своих, медленно отступили и скрылись за пригорком.

Снова зазвучал сигнал трубы – конец битве. На поле выскочили девчонки и как сестры милосердия помогали раненым подняться, отводили их в тень деревьев, подносили кружки с водой, мазали йодом раны.

Уставшие, но довольные ребята собрались на небольшой полянке, возле костра, над которым уже закипал котел. Зоя как раз опускала в кипящую воду картошку и пшено, рядом стояла железная миска с нарезанным луком и открытые банки с тушенкой. Проголодавшие мальчишки поглядывали на котел, ждали сигнала к обеду.