Именно эта мысль была последней. Предположение, что может храниться за темными шторами, за которыми проступал силуэт мебели. После этой мысли в голове Лики стало вдруг пусто. Во всем теле было пусто. И тела… Лика тоже не чувствовала. Она хотела испугаться, но внезапно снова ощутила себя.

Лика шла по большому коридору с серыми стенами. «Где я?» – подумала она, и тут же испугалась, что магический эксперимент пошел не по плану. Видимо, Григорий отвлекся на что-то, и теперь Лика снова может думать. Сейчас она очнется на стуле в полутемной комнате. Сейчас. Ну вот сейчас!..

Вместо этого Лика прошла по коридору и подошла к стене. Перед ней была дверь. Девушка почувствовала страх. Она вдруг чётко осознала, что за этой дверью её ждёт что-то важное и страшное. То, что изменит её жизнь навсегда. «Не надо туда ходить!» – пропищал тоненький голосок в голове у Лики, и она узнала его. Голос был её собственным. Так она говорила, когда была маленькой девочкой.

Не надо ходить… а как не ходить? Тогда она не узнает правду. Господи, почему в её подсознании так… странно?! Пусто и серо? И где её темная часть, с которой Лика должна была встретиться? За этой дверью?

Маленький ребенок, девочка Лика, внутри её головы уже визжала. Так визжала, что стало больно ушам. Вроде бы голос звучал внутри головы, но так звонко и громко, что Лика чуть не оглохла.

Она попробовала заговорить. Вслух. И у неё получилось.

– Не ори! – строго сказала Лика. – Нам нужно разобраться!

С замиранием сердца она взялась за дверную ручку и потянула её на себя. Дверь не поддалась. Беснующаяся девочка замолчала внутри Ликиной головы. Лика толкнула дверь от себя, и та начала открываться.

Лика замерла. Потом толкнула посильнее, и дверь открылась. Там было темно, но стоило Лике сделать шаг за дверь, как загорелся яркий свет, захлопали хлопушки, замахали флажки. Словно она пришла домой, а там её встречают сюрпризом в честь дня рождения. От неожиданности Лика моргнула, а когда снова подняла веки, праздничная атрибутика исчезла.

Перед ней была комната очень странного вида. Стены сложены из черных необработанных камней. Стол, кресло. И больше ничего. Лика обошла комнату по периметру – никого и ничего. А помещение-то немаленькое! Метров тридцать, а то и сорок.

– Где ты? – спросила она. – Где ты прячешься?

В голове хихикнула тоненьким голоском, а потом зашлась кашлем, словно подавилась смехом… девочка Лика лет пяти? Не может быть! Кашель переключил тонкий голос в другой регистр. Это не был ребенок. Это был взрослый человек. Женщина. А истошный писк с просьбами не ходить за дверь, был ни чем иным, как спектаклем. Как-то всё сразу стало ясно. Пазл сошелся.

На стене внезапно появилось зеркало. Большое. Во весь рост. Материализовалось из воздуха. Лика подошла к нему и взглянула. Она была серьезна. Отчасти напугана. Но отражение в зеркале смотрело на неё и ухмылялось. Вот она! Колдун не соврал. Вот её темная сторона. Лика смотрит на неё прямо сейчас.

Девушка положила ладонь на стекло. Ничего особенного. Под рукой гладь зеркала. Отражение посмотрело на эти манипуляции, и усмехнулось ещё шире. Девушка в отражении не протягивала свою ладонь, не зеркалила Лику полностью.

На вид в ней не было ничего злого, если не считать ухмылку. Ликины глаза, её прическа. Одежда.

– Ты в точности как я… – задумчиво сказала Лика.

– Я и есть ты. Тупица! – в голосе девушки был сарказм.

Он лился из неё вместе со словами, как вода из кувшина. Ядовитая вода.

Когда Лика говорила, отражение молчало. Оно жило своей жизнью.

– Я не такая, как ты. Я добрая.

Тут уж девушка не выдержала и просто расхохоталась. Лике стало обидно. Что она сказала такого? Это ведь правда.

Лика не успела спросить своё отражение, в чем причина её веселья. В зеркале появился человек. Мужчина. Он подходил к Лике сзади. Девушка обернулась и не увидела никого – в комнате она была одна. Снова повернулась к зеркалу и вздрогнула.

Мужчина стоял за зеркальной Ликой, приобняв её за плечи. Лицо его было серьезно. А глаза… черны, как ночь. Темная безлунная ночь. Этими глазами он внимательно изучал Лику. Выглядывал из зеркальной глади и словно заглядывал ей прямо в душу. Она поняла, что в присутствии этого… существа робеет.

– Я достаточно ждал. – произнес мужчина. – Тридцать лет для людей хороший срок. Пора возвращаться домой. В глубине души ты и сама это чувствуешь.

– Кто вы? – пересохшими губами спросила Лика.

– Марбас, она глупая совсем. Она нам точно нужна?

– Доченька, вы по-отдельности не сможете. Вас придется соединить. А то ты так и будешь отражением, а она так и останется несчастной управляющей спортклуба.

– Но мальчики там ничего-о. – протянула зеркальная Лика. – И начальник у неё хорош. Я всё толкаю её к нему, толкаю. А она сопротивляется.

– Фу. Мне, как отцу, неприятны такие разговоры.

– Да ну? – изумилась девушка из зеркала.

И они дружно рассмеялись.

– Ты не можешь быть моим отцом! – закричала Лика так, что стены вокруг пошатнулись. – Ты не можешь быть моим отцом! Мой отец, Романов Павел, он человек. Кто ты? Кто ты?!

Она сделала решительный шаг вперед, чтобы… что? Пройти через зеркальную поверхность, схватить этого Марбаса, напасть на него? Удивительно, но ей удалось это. Не схватить и напасть, но пройти сквозь зеркало. Стекло словно расступилось и Лика провалилась в него. От неожиданности она не смогла удержать равновесие и грохнулась на пол на правый бок, на руку. Ударилась локтем и взвыла от боли.

Лика перевернулась на спину и схватилась за локоть, прижимая ушибленную руку к себе. Баюкая её. Глаза девушки уперлись в потолок. На потолке белыми буквами была сделана надпись: «Одержимость». Лика моргнула, а когда открыла глаза, то обнаружила себя сидящей на стуле в темной комнате с книгами и свечами. Мысли потоком хлынули в голову, а слезы из глаз. Болела рука. Лика задрала рукав блузки и обнаружила наливающийся кровоподтёк.

– Больно. – простонала она.

Ведьмак взял Ликину руку в свои, подержал, и боль отступила. Слезы тоже начали высыхать.

– Спасибо. – он отпустил её. – У вас в доме есть зеркало?

– Есть. В трельяже. В спальне.

– Можно?

– Идем.

Григорий и Лика прошли мимо Сергея ни слова ни говоря. Он двинулся за ними. Дед открыл дверь в спальню, Лика вбежала туда, подошла к зеркалу и начала корчить рожи. Помахала руками. Отражение было совершенно ожидаемым – нормальным, адекватным Ликиным кривляньям. Значит, не всё просочилось вместе с ней оттуда, из странного адского бессознательного. Больная рука – да. Кривое отражение – нет.

Никто ни о чем её не спрашивал. Когда Лика повернулась к двери, увидела на пороге Григория и Сергея. Они стояли и смотрели на девушку в ожидании.

– Я прежняя. – сказала она. – Я не чувствую изменений. Не бойтесь.

– А информация есть? – спросил Сергей.

– Да. Немного, но есть. – Лика перевела взгляд на Григория и сказала. – Марбас. Одержимость.

Григорий совершенно спокойно кивнул и объявил:

– Судя по всему, ты наполовину демон, наполовину человек. Окажи мне услугу. Пройди на выход.

Поскольку Лика не двинулась с места, дед пояснил:

– Я тебя не прогоняю. Хочу посмотреть, как ты пройдёшь защиту.

– Хорошо. – покорно согласилась Лика. – Будет больно?

Григорий помолчал несколько секунд и сказал:

– Очень.

Мама Анжелики, Зинаида Васильевна Романова, решила съездить на кладбище к мужу. Она ездила каждое воскресенье, а тут что-то не дотерпела до воскресенья. Решила навестить Павла в пятницу – отвезти ему цветочки, конфетки и пару блинов. Налить рюмочку коньяку. Д был непьющим, но изредка уважал коньячок под шоколадку. На праздник какой-нибудь. Зина смеялась над ним:

– Сначала сладкое, а потом салат, Паша! Ну кто так делает?

Муж, выпивший и закусивший ломтиком молочного шоколада, накладывал себе Оливье как ни в чем не бывало, и спокойно отвечал:

– Я так делаю. Это вкусно.

– Это не может быть вкусно! – спорила Зина.

Но разве его переубедишь?

Ушёл Паша в одночасье. Даже в одну минуту. Сидел за столом, пил чай, смотрел телевизор, висевший на кухонной стене. Периодически комментировал происходящее. Зина чистила плиту, стоя спиной к мужу, и угукала, не поворачиваясь, выражая с ним полную солидарность.

– Что это за стрекозёл, мать? Разве певцы так выглядят?! Хорошо, что мы с тобой на другой эстраде выросли. Успели ещё застать приличных людей на сцене. Магомаев тот же.

– Угу. – соглашалась Зина.

Когда они с Пашей только окончили институт, всё поменялось, тогда-то эстрада и стала именно такой, как сейчас, если не хуже. Но они выросли на хороших голосах артистов с приличным внешним видом, тут Паша был прав. Чудно то, что он за тридцать с лишним лет никак не привыкнет, что всё поменялось. А ещё ворчать начал. Вроде бы и не старый, пятьдесят пять всего, а ворчит иногда прям как старый дед.

– Мать… – снова сказал Павел.

И замолчал. Зина, довольная тем, что секунду назад оттерла противное желтое пятно от белой поверхности, спросила:

– М-м?

Ей никто не ответил. А когда она повернулась, то увидела мужа в странной позе. Он положил руку на стол, а голову пристроил на руку. И молчал.

– Паш, ты чего?

В ответ тишина.

Зина, еще не слишком волнуясь, отложила губку, сняла перчатки и подошла к мужу. Потрогала за плечо, тихонько сказав:

– Павлик…

От этого легкого прикосновения муж сполз на пол и там завалился на бок. Когда Зина увидела это падение, и позу, в которой на полу оказался муж, она вдруг четко осознала: ему не плохо. Паша умер. В одну секунду просто умер, и всё. На всякий случай она проверила – пощупала пульс. Пульса не было. Поднесла зеркальце к губам супруга – ничего. Зина позвонила в скорую и сказала, что у неё только что умер муж. Просто сидел, пил чай, и внезапно ушёл из жизни.

В скорой задали пару наводящих вопросов. Потом посочувствовали и велели связаться с родственниками и ждать машину, которая заберет тело. Зина позвонила дочери и села на пол рядом с Павлом. Сидела в отупении час, наверное, пока не приехала Лика. Труповозка приехала только через час после дочки. Лика подняла Зину с пола, усадила в комнате на диван, и прикрыла дверь в кухню. Она плакала. У Зины слез не было.

– Я никогда больше с ним не поговорю. – сказала она, глядя в никуда. – Никогда…

Теперь она любила приехать на кладбище и присесть на лавочку рядом с памятником. Иногда она разговаривала с Пашей вслух. А иногда просто молчала, глядя в небо, и ей казалось, что муж всё равно рядом. Сидит тут же, на лавочке, молчит. И так хорошо им молчать вместе, хоть оставайся тут навсегда… но Зине, видимо, пока рано.

В эту пятницу, когда она вдруг поехала на погост, не дождавшись воскресенья, её ждал сюрприз. Зина не нашла могилу мужа.

– Батюшки! – воскликнула она, обойдя всё вокруг уже в пятый раз. – Что это творится такое?!

Все ориентиры были на месте. Могилы Павла не было. Она растерялась… и позвонила дочке.

В телефоне мерно гудели длинные гудки, Лика не брала трубку. Зина знала, что работа у дочери редко требует отключения телефона, поэтому удивилась. Написала Лике в мессенджер, чтобы та перезвонила, и решила сделать ещё один проход по аллее. Совсем она отупела, в самом деле? Не может последнее пристанище любимого мужа найти! Что-то ненормальное…

Лика в этот момент пробовала пройти через дверь Григория на выход, и ей это не удавалось. Девушке стало страшно.

– Анжелика, не мучайтесь, я потом вас выпущу. Успокойтесь. Сядьте за стол. – увещевал её ведьмак.

– Лик, ну ты чего, в самом деле? Перестань! – просил уже здорово напуганный Сережа.

Она не хотела верить в то, что изменилась. Что в ней активировалась какая-то темная сторона. Лика не чувствовала ничего подобного. Она была собой! Прежней. Совершенно нормальной. Но стоило ей попытаться поместить какую-либо часть своего тела в дверной проем, как она испытывала невыносимые муки. Сначала она, несмотря на предупреждения колдуна, просто вошла туда сразу и правой ногой, и макушкой. Тело словно сжало огненными тисками. Лика заорала от боли и ужаса. Гриша дернул её за руку и вернул в дом.

– А-а! – пыталась прийти в себя Лика. – А-а-а… черт! Что это такое?

– Ну, всё ясно. Твоя темная сторона проявлена.

– Но я её не чувствую!

– Если ты демон-полукровка, то та сторона хитра и умна. Она будет влезать в твоё сознание по миллиметру, пока не захватит там лидирующие позиции. – пояснил ведьмак. – Пока этого не произошло, расскажи мне, что именно ты видела в своём подсознании.

– Нет. – истерически рассмеялась Лика. – Нет! Это ерунда. Я чувствую, что это – неправда.

Она снова сунулась в дверной проем, на этот раз только ногой. И всё повторилось. Потом Лика попробовала пронести через дверь руку, и снова боль и жар. Словно кто-то схватил её за руку раскалёнными чугунными тисками, и сжимает изо всех сил. И ведь нет возможности пройти. Перетерпеть, но пройти! От боли мутится разум, и ты забываешь, кто ты, что ты, куда лезешь, и зачем.

Они вдвоём всё-таки утащили Лику от двери и усадили за стол. Она, после недолгих уговоров, рассказала Григорию и Сергею о своем путешествии по подсознанию. Описала свою темную сторону. Описала Марбаса.

– Кто он? – спросила Лика. – У него глаза чернее ночи. Кто он?

– Демон. Имя знакомое, а так… читать надо.

Григорий дал ей старинную книгу о демонах, с условием, что она вернет.

– А если я умру? Мне ведь угрожают, что я умру. Даже сказали что-то о том, что я приговорена. Как я тогда отдам книгу?

– Непонятно мне это, честно говоря! – сказал вдруг Григорий. – С чего бы родному отцу тебя убивать? Живая ты ему гораздо более полезна. Полукровки – ценный товар. Странная история…

– Так мы же пришли к вам, чтобы разобраться! – буквально завопила Лика. – Вы выяснили такую страшную правду обо мне, а теперь говорите, что Марбас не должен желать мне смерти!

– Лика, тише! – сказал Сергей.

Она только рукой махнула, и пошла в сторону машины, прижимая к себе книгу. Жарков с задумчивым выражением лица посмотрел ей вслед и спросил у Григория:

– Сколько мы вам должны, деда Гриша?

– Сочтемся. Я ведь не помог. Сделал хуже. Ты это… ты следи за ней. Начнутся проявления – звони. Или сразу привози.

– А вот это сейчас? Кричала она? Не проявления? Лика обычно спокойная…

– Да кто знает! В моих глазах она не изменилась. Я-то в ней сразу нечисть почуял. В общем, если что, не стесняйся. Приезжай.

– И что? Сможете изгнать её темную сторону?

Григорий эмоционально помотал головой:

– Нет-нет! Изгнать не смогу. Не тот случай.

Лика, пока ждала Сергея, заглянула в телефон, увидела сообщение и перезвонила матери. Слушала её сбивчивый рассказ и недоумевала: как понять, не нашла могилу!?

– Мам, я приеду завтра, и мы съездим вместе. Хорошо? Не плачь, мам!

Подошел Сергей. Они молча сели в машину и поехали прочь от дома ведьмака.

Григорий проводил их взглядом. Прошёл в дом и восстановил нарушенную защиту на двери. Отыскал в комнате свой мобильный, подумал, и набрал один номер. Ответили быстро.

– Юрий, как твое здравие? Спасибо, тоже ничего… скажи мне, дорогой, а кто у нас в Москве охотится на демонов?

Мама Лики задремала дома, сидя в кресле, сама не заметила, как. Она поговорила с дочерью и устроилась в кресле, стоящем у окна, чтобы подумать о том, что же такое с ней произошло на кладбище. Было странно, но это ладно. Самое плохое, что было страшно. Даже, пожалуй, жутко. Как и куда могла исчезнуть могила? Нет, могла, конечно. Если бы её сравняли с землей, например. Но тут-то с какой стати? Все захоронения на местах, а Пашиной могилы как не было. А ведь там не так давно поставлен памятник, новый, надежный. Лика постаралась. Зина даже ругалась, при всей своей любви к мужу. Зачем такие деньги за камень выбрасывать? Паше этого уже ничего не нужно, а деньги можно потратить на что-то более практичное. Нужное.

Зине было страшно ехать снова туда в субботу. Лика обещала приехать и съездить с ней. Дочка говорила, что всё это ерунда, ошибка, магнитные бури, и так далее. Была уверена, что завтра, в субботу, они всё найдут. А Зине теперь было страшно… потому, что если они не найдут место захоронения Павла завтра, то она просто сойдет с ума.

Под эти невеселые мысли Зина и уснула. Сон был не крепким – поверхностным. Она словно стояла на границе двух миров – Зина откуда-то это знала. Место было похоже на пустыню, а прямо посреди пустыни стояла дверь. Серая, старая. Из дерева во все стороны торчали щепки. Таких старых дверей Зина никогда в своей жизни не видела. Ей хотелось открыть дверь, но был страшно прикасаться к дереву. Она боялась занозить руку.

Так дверь-то посреди пустыни! Стен ведь нет. Надо просто обойти дверь, да и всё. И можно не трогать дерево с торчащими щепками рукой. Зина порадовалась своей смекалке и пошла обходить дверь вокруг, но этот фокус ей никак не удавался. Она делала шаг, перемещалась и дверь. И опять была прямо перед ней. Да что за ерунда! Не очень-то ей туда и хотелось. Зина развернулась спиной к двери, успев подумать, что может и не получиться. Она ждала, что дверь снова переместится в пространстве и перегородит ей дорогу, но нет. Зина обернулась – дверь стояла на месте. Она усмехнулась и начала отходить по пустыне от страшной облезлой двери.

Вдруг Зина услышала за спиной скрип. Потом раздался голос Павла:

– Помоги Лике. Она в беде.

– Что? – Зина начала поворачиваться, в надежде увидеть любимого мужа.

Увидела. Краем глаза. Он стоял в дверном проеме. Снова заговорил:

– Помоги своей дочери.

Зина повернулась к нему лицом, и сильно вздрогнула. Открыла глаза и обнаружила себя сидящей в кресле. Павла она разглядеть не успела. Он точно был там, и говорил о Лике. Что Лике нужно помочь. А потом сказал странное. «Помоги своей дочери». Почему он сказал: своей. Почему не «нашей»?

Именно от такой формулировки Зина и вздрогнула. Она была уверена в этом. Разглядеть мужа Зинаида не успела. Она знала, что за дверью пространство, куда ей нельзя. Рано, видимо. Именно поэтому дверь крутилась синхронно с ней, не давала себя обойти. Почему же «своей» …

Зина задалась вопросом, был ли связан странный сон с её неудачным походом на кладбище. Вот как понять? Мистика какая-то! Сначала она не нашла могилу, теперь уснула в кресле, чего с ней сроду не случалось. Тут попробуй в кровати-то усни! Зина всё никак не могла привыкнуть к тому, что в её постели теперь одиноко и холодно. Лежала ночами и всё вспоминала Пашу. Столько лет душа в душу!

Утром Зина просыпалась вполне выспавшаяся, хватало ей нескольких часов. Поэтому странно, что уснула сидя. Как будто морок какой нашёл на неё.

– Батюшки! – вдруг спохватилась она. – О чем я думаю? А вдруг с Ликой и правда беда?!

И Зинаида снова схватилась за телефон, чтобы позвонить дочке. А может, и не звонить надо, а сразу ехать к Анжелике?

Поскольку Лика опять не отвечала на звонки, Зина быстро оделась и решительно вышла из квартиры.

В Москве Лика спросила:

– Тебя куда завезти? Где твоя машина?

Сергей очень сильно удивился. Он был уверен, что они едут к Лике домой. Вместе. И его машина, к слову, была припаркована у неё во дворе. О чем Жарков и сказал Лике. Она кивнула и повела машину в сторону своего дома:

– Удачно вернулись. Успели до пробок. – светским тоном сказала Лика и выдала дежурную улыбку.

Сергей совсем загрустил. Стало понятно, что она отстраняется. Но почему?!

Она подкатила к его Форду. Рядом как раз было место, куда Лика и воткнула свою машину. И тут же вышла на улицу, даже не взглянув на него.

– Лика. – сказал он, выходя. – В чем опять дело?

– Ни в чем. Вот твой конь. Спасибо, что свозил меня. На связи!

– Ты что? Превращаешься в демона? – с подозрением спросил Сергей. – И чего это ты вдруг стала такой спокойной? Ты должна переживать о том, что скоро умрешь. Я вот переживаю.

– Думаю, меня не убьют. Моему демоническому папаше это невыгодно, правильно ведьмак сказал. А от других он меня защитит. Вот такое ощущение у меня возникло после путешествия по темным углам своего подсознания. Ещё раз, огромное спасибо тебе.

И она просто развернулась и пошла к подъезду. Жарков быстрым шагом догнал Лику и развернул лицом к себе: