5

Ольга вернулась домой, когда девочки ещё были в школе. Села к столу и долго сидела, опустив голову на руки. Не было ни мыслей, ни планов, ни желания что-либо предпринимать. Да и сил не было, словно слова врача отняли у неё последнюю волю.

Она как-то вдруг резко поняла, что больна и серьёзно, что понадобится большой труд – и врачей и её, личный, чтобы вернуться к обычной жизни. Если удастся. А если нет? Что будет с девочками? Что их ждёт, когда нет никого, ни единой души на свете, которая могла бы поддержать? Обратиться к Якову? Но мысль, что её девочки будут жить в чужой семье, с чужой женщиной, была невыносима. Да, и будут ли? Похоже, что не нужны они своему отцу, который не счёл нужным хотя бы прислать весточку о себе за все это время. За Владу она спокойна – та могла бы одна перекантоваться эти 5-7 дней: и сготовить себе, и уроки сделать, и цветы полить, и за Муром приглядеть.

Она взрослая, ответственная. А вот Гулю надо куда-то пристроить.

Стук в дверь прервал ее размышления – на пороге стояла Лариса Матвеевна.

– Ну, привет, красавица наша, – они обнялись на пороге. – В дом-то приглашать будешь?

Она присела, а Ольга пошла ставить чайник.

– Я всё знаю, Изабелла мне звонила. Ты не тяни, раз надо обследоваться – значит, надо. Девчонок к себе заберу, за них не волнуйся. И в школе замену тебе найдем на недельку. Главное, чтобы с тобой всё было нормально. Да оставь ты чай, я на минутку забежала. И давай, держись. Улыбку на лицо, чтобы дочек не пугать. Я тут принесла по мелочам, положи в холодильник, будет, чем перекусить. Не до готовки тебе было, понимаю.

– 6-7 дней, – чуть слышно произнесла Ольга. – Я никогда не расставалась с ними так надолго. А если это займет больше времени?

– Да ты беду-то не кличь раньше времени!, – нахмурились директриса. – Сколько надо – столько и будешь проверяться. За дочек не волнуйся – не пропадут. Сыты будут – обещаю. А вот и они – легки на помине.

Девочки ворвались в дом – обе без шапок, в распахнутых пальто, разрумянившиеся и вспотевшие.

– Что, лето пришло, что вам так жарко, или набегались? – строго посмотрела на них Лариса Матвеевна. – Вот что, девчонки, – начала она, но поймала умоляющий взгляд Ольги:

– Я сама.

– Ну, что ж, корми-пои́ своих красавиц, а я домой. Помни – мы обо всем договорились.

На ночь Ольга зашла к Владе и рассказала о предстоящих проверках, о том что им придется пожить у директрисы. Попыталась подать это легко, но по тени, набежавший на лицо старшей дочери, поняла, что ее не проведешь.

– Это что-то серьезное, мама? – чуть слышно прошептала девочка.

– Надеюсь, что нет, но провериться надо, – она слабо улыбнулась в ответ, привычным движением погладив Владу по волосам. – Жить вы эту неделю будете у Ларисы Матвеевны, она сама предложила.

– Нет, мам, я буду дома, Гулька пусть поживет у неё, а я тут останусь. Мур не сможет быть один и вообще. Я уже перехожу в 7-й класс, ты забыла?

– Да, нет, конечно, помню, что ты взрослая совсем.

– Ну, да – согласно кивнула Влада.– Через два года – паспорт. Что, я себе не сготовлю?

– Ладно, – сдалась Ольга. У нее не было ни сил, ни желания спорить. – Я наварю в воскресенье – будет тебе, что поесть – и на обед, и на ужин. На неделю хватит. Ты тот ещё едок , худющая такая, не ешь, а клюёшь, словно цыпленок.

Вечером забежала Барно. Они долго сидели с Ольгой на кухне, беседуя вполголоса.

Пришли к тому, что Гуля поживет у них.

– Ну, что она у Ларисы делать будет? – горячо шептала Барно. – Плакать и скучать. Они с моей Амирой подружки – не разлей вода, для нее же это приключение – пожить не дома. И Влада рядышком, если что. Голодные не будут, об этом и не думай. И так на семь человек готовлю, твои не помешают.

– Спасибо тебе, Барно, – Ольга почувствовала, как на глаза наворачиваются непрошеные слезы.

– А на что друзья? – улыбнулась соседка. – А чтобы ты не волновалась – я буду тебе письма писать, как день прошёл, а Гуля будет их Ларисе передавать каждое утро. А ты вечерком – звони ей домой. Из больницы, наверное, можно, а нет – так двушек наменяй – и из автомата звони. Вот и будешь в курсе всех событий. Я Рашиду уже всю голову заморочила насчёт телефона, – нахмурила она красивые брови. – Все обещает, но толку мало.

В понедельник Ольга уехала в больницу. Прощаясь, старалась не плакать, чтобы не расстраивать детей, и только в автобусе, прислонившись лбом к холодному стеклу, почувствовала, как беззвучно текут по щекам слезы. Жизнь только-только начала налаживаться, девочки подросли. Столько планов было на весну и на летние каникулы. Мечтала уехать с дочками в горы, в пионерский лагерь – она воспитателем, Влада – вожатой, а Гуля – при них. И заработали бы, и отдохнули, и надышались бы горными травами. А осенью засадили бы дворик фруктовыми деревьями и были бы свои яблоки, и персики, и вишня.

– Не плачь, дочка, – она почувствовала на плече лёгкое прикосновение чьей-то руки.

Сосед по сиденью, совсем старый, наверное, за 80. Морщинистое смуглое лицо, словно кора дерева, слезящиеся глаза, потерявшие свой цвет.

– Не плачь, – повторил он негромко. – Все проблемы решаются в свое время. И все плохое проходит. Вот увидишь.

Он бормотал что-то ещё по-узбекски, перебирая чётки, и Ольга вдруг почувствовала – закончились в одно мгновенье её слезы, ушла жалость к себе. Всё будет хорошо. Она едет на обследование. Будет точный диагноз – будет и лечение. Она пройдет через всё ради своих девочек, которым нужна здоровая мама. Надо будет – доберется и до столицы. Главное – верить и не раскисать.

6

Ольгу продержали в больнице больше месяца.

Диагноз, о котором догадывалась Изабелла Александровна, полностью подтвердился и ей тут же начали лечение.

А потом ей несказанно повезло – об этом шептались и нянечки, и медсестры: на консультации в больницу приехал профессор из Ташкента – профессор Касминский – светило в области гематологии.

Он тщательно изучил её историю болезни, откорректировал план лечения, высказал надежду на благоприятный прогноз, вселил надежду.

И только потом, в беседе с лечащим врачом, задумчиво протянул:

– В Москву бы её. Там все же возможностей больше. Тянуть-то мы её будем, это бесспорно. Вопрос – сколько? Вы со мной на связи будьте все время, Константин Львович. Если что пойдет не так – в Ташкент ее заберём. Не Москва, конечно, – он покачал головой. – Не Москва. Но и мы что-то можем. А в общем – на всё его воля, – он выразительно закатил глаза вверх. А нам остаётся надеяться на чудо и самим не плошать.

Ольга вернулась домой похудевшая, бледная и слабая, с многочисленными рекомендациями от врачей, но полная надежды. И эта надежда читалась в её глазах. Да, надо приезжать раз в месяц на проверки, надо принимать лекарства и соблюдать определенный режим. Надо, надо, надо…

Но она дома. Дома. Она может, наконец-то, обнять своих девочек, которых за это время ей удалось увидеть только раз. Может выйти во двор, посидеть на солнышке, вдыхая эту весну, которая чувствуется уже во всем – и в синеве неба, и в зелени, так ярко отражающейся в ее глазах, и в легком ветерке, перебирающем коротенькие пряди её волос.

– Вырастет, – ответила она на безмолвный вопрос Влады.

– Конечно, мам, тебе очень идёт эта стрижка.

Навестить заходили соседи со всей махалли – и не только те, с кеми отношения были близкие, дружеские. Не докучали, не расспрашивали, не сочувствовали – просто старались помочь, чем могли: едой, одеждой. А один сосед, живущий на другой улице, принёс длинный резиновый шланг.

– Слышал я, что сад разбить решила наша учительница. Вот, это для полива, пригодится, – неловко пробормотал он на пороге, оставив там же свой подарок.

Лариса Матвеевна пришла с большим тортом и цветами – пышным букетом пахучей нежно-лиловой сирени, мгновенно наполнившей ароматом всю квартиру.

Они решили, что Ольга побудет на больничном ещё немного, а там – летние каникулы. Ну, а к сентябрю – видно будет, что и как.

Лето было жаркое, сухое, но глинобитные стены дома хорошо хранили прохладу, а к вечеру зной спадал и ужинать выходили во двор.

Рашид, работающий в Стройуправлении, прислал троих рабочих, которые привели двор в порядок, наметили место для посадок. Ольга горячо благодарила Барно, понимая, что это она позаботилась. Рашид, статный смуглый красавец с густыми бровями, отец пяти детей, занимающий не последнее место у себя на работе, в руках жены становился мягким, как подтаявшее сливочное масло.

Ольга любовалась этой парой, всего на пару лет старше её. Ей нравился их уклад, всегда чистые, опрятные и приветливые дети. Рашид работал один, Барно вела дом, в котором не было места спорам, крикам и скандалам. Не было там и какого-то богатства, но был достаток и стабильность, позволяющие красиво и правильно растить и воспитывать детей. Чувствовалось, что Рашид любит и уважает свою супругу и было приятно сознавать, что такие пары существуют не только в книгах.

К осени мечта Ольги сбылась – в её небольшом дворике разбили фруктовый сад. Руководил Рашид, а работали и помогали все, кто только был под рукой. Суетились дети: старшие – помогая, а младшие – мешая своей беготнёй. А потом сидели все вместе во дворе у соседей за большим столом, отмечая такое событие, как закладка сада.

Рашид вынес и водрузил в центре стола огромный ляган янтарного плова, дети суетились с салатами, Барно заварила душистый чай, а Ольга сидела, каждой своей клеточкой ощущая – вот оно – счастье!

Был погожий осенний денёк – из тех, когда ещё так тепло днём, воздух прозрачен, а время тянется лениво, не спеша, как капля прозрачного меда, стекающего с ложки. Тот, совсем недолгий период, когда небо поражает сочным синим цветом, а облака, бегущие с гор, напоминают – да, скоро, совсем скоро – настоящая осень – серая, ненастная, с затяжными дождями и стылым ветром. Но это потом. А пока неторопливо порхают, словно танцуя, медленно падающие листья и можно сидеть вот так – не спеша никуда, наслаждаясь каждым мгновением и понимая – все будет хорошо. Просто не может быть иначе.

Учебный год в семье Исматовых начался по-новому.

Первый раз за всё время Ольга не зашла в класс: Лариса Матвеевна дала ей полную ставку в школьной библиотеке.

– Посмотрим годик, как будет, – сказала она непререкаемым тоном. – Тебе отдыхать надо больше, спать, а не сидеть за тетрадками до полуночи. И вообще – заведовать библиотекой – это не класс держать. Чуть поспокойнее работа. И вообще, – она неожиданно подмигнула. – У меня свой интерес имеется. Думаю, что наши сорванцы больше читать станут.

И правда – ученики, ожидавшие, что Ольга Петровна вернётся преподавать с нового учебного года, потянулись в библиотеку. Она гладила коротко стриженные затылки мальчишек, перебирала тонкие косички девочек, удивлялась, как выросли ее детки за это время. 4-й А, который она вела с самого начала, с того 1-го сентября, когда они нарядные, с букетами цветов, сгрудились вокруг нее, как цыплята вокруг наседки. У неё было чувство, что она бросила их на полпути, но в глубине души понимала – то, что предложила ей Лариса – это самое разумное и правильное на сегодня.

Гульнора пошла в 5-й класс, а Влада – в 7-й. У неё не болела голова за дочек – они как-то резко повзрослели за время ее отсутствия. Даже Гулю было не узнать – из озорного сорванца, проводящего бо́льшую часть времени на улице, она потихоньку превращалась в девочку – спокойную, выдержанную, оставившую дворовые проказы и неожиданно пристрастившуюся к чтению. Ольга была уверена, что это влияние Дильбар – одной из дочек Барно, с которой Гуля училась в одном классе и очень подружилась в последнее время. Теперь они дружили втроём – Гульнора, Дильбар и Амира.