День уже клонился к ночи, когда прохладный воздух зимнего вечера прорезал шум приближающихся всадников. Лилианна отдыхала в большом кресле, поставленном около окна, наслаждаясь неторопливым чтением. Услышав шум и бряцанье оружия во дворе, девушка поспешила к окну. Обычно гости дона Диего старались не привлекать к себе излишнего внимания. Разглядев в ночных сумерках плюмажи французских солдат, Лилианна ахнула. Ночной визит вооруженного отряда не предвещал ничего хорошего. Что же, интуиция ее не подвела. Уже через час солдаты без излишних церемоний выносили наспех одетого дона Диего на улицу. Под ругань офицеров и причитание слуг хозяина усадили в крытую повозку и увезли прочь. Ничего не соображавшей Лилианне капрал сообщил, что ее муж подозревается в сговоре с мятежниками. Согласно приказу Иосифа 1 Наполеона он должен был немедленно сопровожден в Мадрид. Узнав, что до решения суда дон Диего будет находиться в тюрьме, Лилианна стала робко возмущаться. Но на ее протесты капрал ответил, что ей следует подумать о себе самой. Если вина ее мужа будет доказана, то согласно закону вся его собственность будет конфискована в казну. Самой же донне Лилианне следовало немедленно покинуть гасиенду, дабы сопровождать больного мужа в Мадрид. Девушке дали лишь полчаса на сборы.
Ошалевшая от горя экономка едва успела всучить молодой хозяйке сундучок с вещами, когда крытая, обитая черной кожей карета, тронулась со двора, увозя в неизвестность перепуганную супругу дона Диего.
Дорога до Мадрида заняла несколько суток. Вечером отряд всадником, сопровождающих две кареты въехал в открытые ворота столицы.
Лилианна, которая уже давно хотела увидеть этот город, осмелилась немного отодвинуть черную батистовую шторку, однако в столь поздний час разглядеть что-нибудь помимо серых фасадов домов было невозможно. Измученная дорогой и неизвестностью, девушка снова откинулась на жесткую спинку, обитого кожей сидения. Весь этот день Лилианне самой приходилось ухаживать за доном Диего: кормить его, умывать. И не только… У девушке до сих пор горели щеки при воспоминании об гигиенических сложностях сопровождающих интимный туалет парализованного человека. Никогда прежде ей не приходилось самой ухаживать замужем. Присутствие множества слуг избавило ее от этой нелицеприятной стороны жизни. Сам дон Диего был настолько обозлен и смущен ее вынужденной помощью, что за всю дорогу не проронил ни слова. Несколько раз Лилианна пыталась что-то у него спросить, поддержать, но наткнувшись на ледяное молчание, оставила эти попытки.
– Где вас высадить? – спросил капрал задремавшую Лилианну.
Девушка оторопело выглянула в окно. В этом городе она никогда не была и никого здесь не знала. Но ночлег французская фемида ей предоставлять видимо не собиралась. Что же или она найдет гостиницу или придется спать на улице. Вдруг девушка вспомнила пожилого джентльмена, с визита которого все началось. Если ей не изменяла память дон Айседор Карлеонэ проживал где-то на улице Кава-Баха.
– Если вам будет не сложно, высадите меня, пожалуйста, на улице Кава-Баха, – с вымученной улыбкой попросила Лилианна.
Капрал кивнул. Он был приятным молодым человеком и согласился сделать круг что бы доставить даму до места.
– Вы точно помните дом? В такой темноте можно и ошибиться? – с сомнением спросил он.
– Благодарю вас, я не раз здесь гостила, – не моргнув глазом, соврала девушка.
Лишь оставшись одна, на темной незнакомой улице Лилианна пожалела, что отказалась от помощи. Она понятия не имела, какой точно адрес у дона Айседора. Глубоко вздохнув, девушка пошла к первому, попавшемуся на пути дому. Большой двухэтажный дом, с балкончиком и кованной железной дверью явно принадлежал какой-то богатой семье, как и большинство домов на данной улице. Поставив тяжелый саквояж на ступеньки Лилианна, сначала робко, но потом более громко постучала в дверь. Конечно, она понимала, что час уже поздний, но ведь она не собиралась беспокоить хозяев, а лишь хотела спросить у привратника точный адрес дона Айседора. Обычно слуги хорошо знали всех жильцов на своей улице, особенно знатных и богатых. На ее стук никто не ответил.
Постояв еще минут десять Лилианна решила еще раз постучать, уже более настойчиво и громко. Прошло еще минут десять и девушка решила уже отойти, когда услышала звук открывающийся двери. Лилианна глубоко вздохнула, собираясь задать вежливый вопрос, однако не успела она и рта открыть, как ей на голову обрушился такой поток площадной брани, что перепуганная девушка, опрометью бросилась прочь, едва не позабыв об оставленном на лестнице саквояже. И пусть из всего услышанного Лилианна смогла понять лишь перу слов, но интонация и жесты наспех одетого лысого мужчины не оставляли сомнений в общем смысле сказанного. Лишь добежав до угла следующего дома, девушка перевела дух и призадумалась. Что же делать дальше? Никаких знакомых кроме дона Айседора у нее в городе не было, однако стучаться еще в одну закрытую дверь очень не хотелось. Оставался единственный выход: переночевать в какой-нибудь гостинице, а с утра начать поиски. Здраво рассудив, Лилианна решила сначала выйти на оживленную улицу или площадь, а уж там наверняка поблизости найдется хоть какая-нибудь гостиница. Подняв тяжелый саквояж, девушка побрела вперед. Узкая улица петляла между домами, становясь все более темной. Вконец выбившись из сил, Лилианна присела на низкую скамеечку, прибитую к стене одноэтажного дома и горько разревелась. Кто бы мог подумать, что еще пару дней назад она была уважаемой хозяйкой большой усадьбы, женой знатного человека, а сегодня ей как нищенке придется ночевать под открытым небом в эту холодную ночь. Ну почему судьба так несправедлива к ней? Ведь девушка точно знала, что никому не сделала ничего плохого. Да нет, пожалуй, сделала. Вспомнив серое от презрение лицо Себастьяна, Лилианна разрыдалась еще сильнее. Она даже вздрогнула, когда кто-то тихонько потряс ее за плечо.
– Что случилось, мадмуазель? Кто вас обидел? Может вам помочь? – вежливо спросил высокий сероглазый мужчина.
Окинув взглядом дорогой камзол и начищенные до блеска сапоги, Лилианна немного успокоилась и попросила мужчину или помочь ей найти дом дона Карлеонэ или проводить до гостиницы. Девушка была очень удивлена, узнав, что нужный ей дом находиться совсем недалеко. И что незнакомый мужчина с радостью ее проводит, так как хорошо знает не только этот квартал, но и самого дона Айседора. Лишь дойдя до красивого увитого лианой двухэтажного дома, Лилианна поняла, что разговаривает с незнакомцем по-французски, однако отступать было поздно и уже через десять минут галантный француз передавал измученную спутницу в руки изумленного дона Айседора.
– Спасибо, донья Кончита. Ваш лимонад самый вкусный в Мадриде! – с улыбкой поблагодарила Лилианна пожилую женщину.
С тех пор как однажды ночью в дверь дона Айседора постучала незваная гостья, прошло несколько месяцев. Хозяин дома был изумлен появлением девушки, однако дон Карлеонэ не задал гостье ни одного вопроса, дав возможность прийти в себя и отдохнуть. Лишь на следующий день Лилианна поведала пожилому мужчине о свалившихся на них неприятностях. Дон Айседор в тот же вечер попытался навести справки и хоть чем-то помочь, но, увы, все его усилия не увенчались успехом. Дон Диего, несмотря на серьезный недуг, был оставлен в камере до вынесения приговора. После громкого разоблачения главаря мятежников, а именно так теперь называли мужа Лилианы, волна арестов и обысков прокатилась по всей стране. Сначала французы попытались замять дело, и начали без суда и следствия расстреливать лидеров сопротивления. Однако арест дона Сальваро наделал много шума не только из-за его родства с королевским домом Испании, сколько из-за активной позиции, которую заняла испанская аристократия в поддержку знатного серьезно больного человека. Конечно, этот шум возник не на пустом месте. Дон Айседор и его друзья многое сделали, чтобы не дать замять ситуацию. Но, увы, все больше людей посещавших гасиенду попадали в темницу. Ставленник Наполеона с упорством и жестокостью подавлял попытки сопротивления. По его приказу меры против мятежников ужесточались с каждым днем. Не смотря на просьбы Лилианы, дон Айседор ни разу не позволил девушке присутствовать в суде.
– Пойми, дитя мое, ты была знакома с большей частью заключенных в тюрьму людей. Малейший взгляд в твою сторону может означать не только твой арест. Но и гибель многих все еще оставшихся на свободе мятежников.
Конечно, Лилианна понимала правильность слов пожилого человека. Были арестованы уже четыре знатные женщины. Девушка еще помнила ужасы лондонской тюрьмы, и старалась всеми силами избежать подобной доли. Проходила одна неделя ожидания за другой. Газеты ежедневно пестрели громкими заголовками. После ареста одного из богатейших людей страны всполохнули мятежом несколько провинций, однако власть французов при поддержке наполеоновской армии была столь велика, что хватило нескольких дней для быстрой жестокой расправы. Принося в дом новости, дон Айседор все больше и больше мрачнел. В столь неспокойные времена ни один из испанских грандов не мог чувствовать себя в безопасности.
Перепуганная Лилианна, вздрагивала каждый раз, когда рядом с домом проезжали вооруженные патрули французов. Она безвылазно жила в доме дона Карлеонэ, с тоской поглядывая на несколько магазинчиков и лавочек расположенных неподалеку. Лишь старая донья Кончита, экономка, да несколько самых преданных слуг составляли ей компанию. Остальную многочисленную прислугу дон Айседор был вынужден отослать.
– Лишние свидетели нам ни к чему, – здраво рассудил он, – Мадрид был оплотом Жозефа Бонапарта и его шпионы наводнили город.
Понимая, что именно на ней висит вина за грозящие этому дому несчастья, Лилианна постаралась хоть чем-то быть полезной, взвалив на свои плечи большую часть обязанностей по дому. Впрочем, скучать ей особенно и не приходилось. Вечерами хозяин дома прилагал все усилия, что бы развлечь свою юною гостью. Он не только обучал девушку истории древней египетской цивилизации, ярым поклонником которой был сам, но и приобрел для Лилианны все необходимые для рисования принадлежности. Теперь вечерами девушка самозабвенно рисовала, время от времени поглядывая на расположившегося в высоком кресле дона Айседора, который в сотый раз пролистывал страницы любимой книги.
– Почему у вас такое необычное имя? Ведь оно не испанское? Фон это приставка к немецкому? – однажды спросила его девушка.
– Ты права, дитя мое. В моей семье многое соткано из контрастов. Айседор имя французское, к тому же женское. Однако это нисколько не смутило мою мать. Она была женщиной образованной, хоть и эксцентричной. Донна Гертруда фон Штамберг происходила из древнего бельгийского рода баронов Штамберг.
– Так вы не испанец? – изумилась Лилианна.
– Ну почему, же? Карлеонэ знатная испанская фамилия, берущая начало еще при короле Альфонсе. Мой отец был человеком образованным, любил поэзию, искусство. Он много путешествовал. Будучи в Бельгии он встретил юную бельгийку, которая через несколько лет стала его второй женой.
– Через несколько лет?
– Да. Семья моей матери не очень-то приветствовала ухаживания не молодого испанца. Да и саму девушку пугала не только разница в возрасте, но и различия культур, традиций нравов этих двух таких разных стран. К тому же после испанского завоевания в шестнадцатом веке и кровопролитной борьбы за независимость бельгийцы настороженно относились к испанцам. Лишь через несколько лет преданных нежных ухаживаний ее сердце дрогнуло.
– А ее родители?
– Она была единственной их дочерью и им ничего не оставалось, как принять ее выбор.
– Она…они были счастливы?
– Да. Хотя и недолго. Я почти не знал своего отца. Он умер рано, оставив безутешную вдову с малолетним сыном. Знаешь, после его смерти мама долго жалела об упущенном времени, говорила, что если бы знала о том, что им так мало отпущено никогда бы не позволила себе раздумывать так долго. Но судьбу не переделать.
– Она жива?
– Нет.
– А у вас есть жена и дети?
– Были.
– Были?
– Лукреция с мальчиками проводили лето на итальянской вилле. Она была итальянкой до мозга костей. Испанское лето было слишком жарким для нее, а бельгийское слишком холодным.
– Что случилось? Война?
– Нет. Брюшной тиф. В тот год умирали сотнями. Я не успел даже на похороны.
– Мне так жаль. Простите, что я затронула эту неприятную для вас тему.
– Почему же неприятную? Воспоминания о жене и детях согревают мою душу по сей день.
– А вам не больно их вспоминать?
– Ничего страшного. Это было давно. Боль притупилась, тоска осталась. Многие из нас потеряли близких. Война же еще больше пополнила этот список.
– Вы правы, – прошептала Лилианна, надолго уйдя в себя.
Однажды вечером Лилианна так не дождалась дона Айседора к ужину. Это было очень не похоже на пожилого человека и девушка начала волноваться. Ее беспокойство усилилось. После каждого часа ожидания ее воображение рисовало все более жуткие картины. Арест, тюрьма, смерть.
Лишь ближе к полуночи девушка услышала, как хлопнула тяжелая входная дверь. Накинув на плечи легкий шелковый халатик, Лилианна поспешила вниз. Она нашла дона Айседора в просторном кабинете. Славу богу он был жив и здоров. Хозяин дома укладывал какие-то бумаги в большой кожаный саквояж. Заметив девушку, он остановился.
– А, Лилианна! Хорошо, что ты встала. Я уже собирался просить донью Кончиту тебя будить.
– Что случилось? Вас хотят арестовать? – побелевшими от страха губами спросила девушка.
– Ну, что ты. У них нет ни одной ниточки, которая привязала бы меня к заговору. Кроме старинной дружбы с вашим мужем у них ни чего на меня нет. Дела срочно призывают меня в провинцию и я бы очень порекомендовал тебе, девочка моя, отправиться со мной.
– Зачем?
– Да за компанию. Развлекательного путешествия я тебе не обещаю, но предоставить комфорт и безопасность смогу.
– Но через два дня последнее заседание суда. Как я могу уехать?
– Я понимаю твои сомнения. Однако как говориться: «береженого Бог бережет». Я думаю, что ты уже догадалась, что дона Диего не выпустят на свободу. Он слишком весомая политическая фигура, даже, несмотря на свой недуг.
– Какая там весомость, когда он и из дома то не выезжал! – всплеснула руками Лилианна. Дон Айседор никогда еще не касался темы ее мужа столь открыто.
– Это и не нужно. Жозеф его боится и весьма обоснованно. За короткое время твой муж смог сколотить вокруг себя большое количество единомышленников. Связанные одной целью – освобождением родины от захватчиков, люди становятся реальной силой только, тогда кто-то сможет если уж не повести их за собой, то хотя бы объединить. Твой муж человек неординарный: умный упрямый настырный. Впервые в жизни Диего бросил все свои выдающиеся способности на благо не себе самому, а чему-то большому, общему, благому. Пожалуй, ни кто, даже он сам, не ожидал что небольшое движение сопротивления, зародившихся в умах скучающих аристократов наберет такие обороты. На борьбу с французами стали все. Даже бывшие враги соединяют силы для борьбы с оккупантами. И твой муж сыграл во всем этом не последнюю роль.
– Я не понимаю! Да, пусть к нам часто приходили гости. Они что-то обсуждали. Но как это могло повлиять на ход борьбы? У нас и оружия то в доме не было!
– Диего не нужно было брать оружие в руки. Он придумал и воплотил в жизнь хитроумную схему, позволяющую практически анонимно организовывать большие группы людей. Он боролся не руками, а головой. Он по-прежнему опасен для властей. Поэтому его вряд ли отпустят на свободу.
– Но он серьезно болен. И вы сами говорили, что его здоровье в тюрьме ухудшилось. Возможно, власти и Жозеф Бонапарт смилостивятся над ним и проявят сострадание? Как я могу уехать в самый ответственный момент? Ведь есть еще надежда? – с мольбой в голосе спросила Лилианна.
Дон Айседор посмотрев в эти полные слез, умоляющие глаза не осмелился возразить. Человек жив пока есть надежда. Пусть надеется на лучшее. Кто знает, что ждет нас впереди?
О проекте
О подписке