– А может не стоит?! – с надеждой в голосе спросил Скотт.

– Надо! Очень, очень надо!

– Ну, ладно, давай попробуем, может со стороны леса народу поменьше будет, – Здраво рассудил мальчик и взяв свою спутницу за руку повел ее к лесу.

Миновав заросший елью участок они вышли на опушку и спрятались в молодняке, разросшимся перед лесом. С этого места до стены было несколько десятков метров. Добежать до нее не составит труда, но вот как забраться на стену?

– Встанешь мне на плечи и попробуешь дотянуться до края забора.

– Нет. Я не смогу, высоко… – огорчилась Адель, но не на долго. – Постой, южнее возле хозяйственной постройке растет дерево. Одна из ее ветвей перекинулась за забор. Если до нее дотянуться…

– Хорошо, пойдем, – согласился Скотт.

Они осторожно пошли на юг и через десять минут увидели дерево и толстенную ветку висящую на заборе. Оглядевшись вокруг Адель первая побежала к стене, возвышавшейся к небу. Вблизи она казалась еще выше. С помощью Скотта девочка смогла дотянуться до нижней ветки и напрягая силы начала подтягиваться вверх. Придерживаясь руками за ветку Адель встала Скотту на плечи. Еще чуть-чуть и она сможет закинуть ногу на сучек. Потянув сильнее ветку Аделаида вдруг почувствовала как дерево подалось вниз. Видимо большой сучек был благополучно спилен на кануне и висел как говориться на соплях. С криком Адель рухнула на Скотта, сверху их сильно придавило дерево. Возможно они бы и успели бы благополучно из под него выбраться, но увы на шум прибежали несколько мужчин. Они с гиканьем и сальными шутками вытащили детей из завала и потащили к лагерю.

– Господи, если Лютый узнает, что меня нашли возле забора монастыря и увидит это чертово дорогое платье, меня еще чего доброго за Брену примут, – сообразила Адель.

Но до лагеря они не добрались. Двое мужчин о чем-то шепотом посовещались и один из них, тот что был пониже ростом, вдруг схватив девочку за руку поволок к кустам. Поняв, что к лагерю ее не тащат Адель вздохнула свободно, и лишь почувствовав на губах слюнявый рот, сообразила, почему ее не отвели к кострам. Одной рукой мужчина держал ее за руку, другой крепко схватил за волосы сзади не давая возможность крутить головой. Сам же он изо всех сил пытался протиснуть свой язык через стиснутые зубы девочки. Он все сильнее и сильнее сжимал волосы заставляя подчиниться, но Адель понимала что если откроет рот то ее просто вырвет от омерзения. От его противного кислого дыхания у нее уже закружилась голова. Разозлившись на ее сопротивление мужчина сильно дернул ее за волосы вниз. Адель с криком упала на колени и тут же на нее навалилось тяжелое мужское тело. Насильник прижал к земле испуганного ребенка, не давая возможности пошевелить ни рукой ни ногой. Адель от страха зажмурила глаза, ожидая что он начнет раздвигать ей ноги. Но мужчина приблизив голову к ее лицу вдруг стал облизывать языком ее щеки, глаза, шею. Мокрый слюнявый язык залезал в нос, в ухо, заставляя корчиться от омерзения. И похоже самому негодяю эти действия доставляли удовольствие. Адель терпела эту пытку несколько долгих минут, но когда извращенец разомкнув рукой ей губы стал пускать в рот слюну, девочка не выдержала. Она успела лишь отвернуть голову в сторону прежде чем первый сильный приступ рвоты сотряс ее тело. Мужчина, почувствовав неладное подскочил. Он молча смотрел как содрогается маленькое тельце. А потом процедив «сука» несколько раз сильно пнул ногой в живот. Адель от острой боли согнулась пополам. У нее не хватило сил даже на сопротивление, когда мужчина снова навалился на нее сверху. Лишь почувствовав на своих бедрах прохладный ветерок Аделаида поняла что ее платье задрано до самого пояса. Грубые мужские руки по-хозяйски ощупывали ноги, приближаясь к самым интимным местам испуганной девочки. Аделаида лежала молча, раскинув в стороны отяжелевшие руки, стиснув до боли зубы. Сил для крика или сопротивления не осталось. Она лишь с отчаянием ждала неизбежного. Вдруг Адель под рукой почувствовала острый небольшой камень, впившийся в ладонь. Ни минуты не раздумывая она сжала его в кулаке и подняв руку со всей силы ударила им насильника по голове. Мужчина крякнув тяжело упал на бок. Несколько мгновений Адель лежала не дыша, а потом аккуратно стала высвобождать из под него придавленную руку. Аделаида встала и заканчивала поправлять платье, когда негодяй начал шевелиться. Опомнившись девочка, подхватив юбку кинулась в лес. Она бежала так быстро, словно за ней гнался дьявол, не чувствуя как колючки, запутавшиеся в длинных прядях рвут волосы, а острые ветки до крови царапают лицо. Добежав до реки Адель не раздумывая бросилась в холодную воду. Она плыла и плыла, напрягая последние силы, отчаянно борясь с сильным течением и отяжелевшей одеждой. Ее спасло лишь умение хорошо плавать. Добравшись до берега она рухнула без сил на траву и долго приходила в себя, однако услышав голоса заставила себя подняться на ноги и медленно побрела в город. Стояла глубокая ночь, но то тут, то там слышались громкие голоса, женские крики, пьяный мужской смех. Видимо бандиты гуляли во всю. Соблюдая осторожность Адель окольными путями пробралась в город только к рассвету. Она мышью проскочила по пустынным улица. Везде наблюдая следы погромов и грабежей. Несколько раз она спотыкалась о трупы горожан, мужчин и женщин, с которыми здоровалась еще вчера утром. Добравшись до дома матушки Марии Адель осторожно поскреблась в дверь. Не услышав ответа и боясь зашуметь сильнее девочка решила перелезть через низкую изгородь и проскользнуть во двор. Там она снова постучала в закрытую заднюю дверь. Но ответа не получила. Адель понура побрела прочь когда услышала шум отодвигаемых задвижек. Увидев в проеме двери знакомую фигуру матушки Марии девочка вскрикнула от радости, а потом неожиданно как подкошенная упала на траву без чувств.

Адель казалось что она плывет по облакам. То поднимается вверх, то резко опускается вниз. Потом она видела чистый водопад с кристальной водой, ее мучила жажда. Но сколько она не пыталась так и не смогла из него напиться. Аделаида очнулась от того, что чьи-то грубые руки пытались снять с нее золотую цепочку. Вспомнив, чей это подарок, девочка приложив все силы схватила вора за руку. Открыв глаза она увидела искаженное злобой лицо худой Ганны, которая пыталась выдернуть руку.

– Пусти! – сквозь зубы прошипела она.

Ответить Адель не смогла, она снова погрузилась в темноту, сжимая в кулаке заветную цепочку. В следующий раз девочка очнулась от того что сильно щипало горло. Открыв опухшие воспаленные глаза она невидящим взором уставилась в потолок.

– Проснулась, дитятко? – тихо спросила сидящая рядом матушка Мария.

– Пить… – хотела прошептать Адель, но язык никак не хотел слушаться.

– Ах, сердешная, сейчас попить дам, – догадалась хозяйка и стала с ложечки поить большую смешанной с вином водой.

Утолив жажду девочка почувствовала себя немного лучше. Хотя по прежнему сильно болело горло и кружилась голова. Постепенно память стала возвращаться. Вспомнив события предыдущего дня Адель подскочила на кровати, но матушка Мария снова поспешила ее уложить.

– Куда это ты направилась? Оклематься не успела, а уже бежать?улыбнулась хозяйка. Адель попыталась снова что-то сказать, ноиз ееуст выходили лишь хрипы. Схватившись за горло она без сил опустилась на постель.

– Ах, ты сердешная. Говорила ведь тебе не ходи! Сначала бандит окаянный схватил, а потом лихорадка три дня не унималась. Знаю, все знаю! Еще позавчера рыжеголовый Скотт прибегал. Отца то его убили, а вот мать с детьми три дня в погребе просидела, жива, здорова, – ответила на вопрошающий взгляд больной пожилая женщина, – мальчишка все и рассказал о ваших приключениях. Он ведь тоже убежал и все из кустов видел, да помочь побоялся. Он ведь тебя, бедолага до утра по лесу искал. Ему и в голову не пришло что ты в холодную воду кинешься. Речка то у нас хоть и не широкая, да норовистая. Не всякий взрослый переплывет, – не унималась матушка Мария. – Как от мужичка сбежала надо было в лесу схорониться, да подальше бежать. Зачем тебя дуреху в город понесло? Бандитов в городе пруд пруди. А коли тебя бы увидели? Они ведь все дома прошерстили. Столько мужиков убили, девок перепортили… если бы я у Лютого кормилицей не была и тебя и меня бы… – старушка только рукой махнула.

Адель долго сидела тихо, переваривая услышанное. О том, что в городе опаснее, чем в лесу она даже не подумала. Просто чудо что она ни на кого не напоролась в ту ночь. Да и в монастырь не надо было лезть. Отсиделась бы на кухне пару деньков, а когда бандиты ушли вернулась бы к Брене. А теперь вот когда болезнь отойдет? Может матушку Гулию позвать? Она то уж быстро на ноги поставит. Да и о монастыре надо бы узнать, чем там дело с выкупом кончилось. Адель постаралась жестами выспросить у матушки Марии о событиях предыдущих дней. Сначала старушка лишь изумленно на нее взирала, но в конце концов поняла что к чему.

– Хочешь знать что в монастыре происходило? Лежи, лежи, я все расскажу. Ты только милая не плачь. За те три денечка что ты в лихорадке металась много воды утекло. Лютый он ведь не просто так в наши кроя наведывался. Он какую-то дамочку искал. Монашки ему деньги, да драгоценности предлагали, а он все про эту спрашивал. Видимо не получилось у них там сговора. Лютый приказал стрелами горящими монашек обстрелять, хотел их как лису из норы дымом выманить. Настоятельница то всех своих в часовенке каменной собрала. Думала бог поможет. Ан, не помог… – матушка Мария всхлипнула, губы ее затряслись.

Пожилая женщина уткнулась лицом в белый фартук. Адель притихла, не дыша ожидая продолжения. Она уже поняла что в монастыре случилось что-то ужасное. может Брена сгорела или кто из монашек? Девушка сгораемая от волнения тронула старушку за плечо. Матушка Мария подняла на нее покрасневшие глаза.

– Ах, дитятко, ты сиротинушка! Они ведь все, все как один угорели. Чесовенка-то каменная была, а крылечко деревянное. Как оно сгорело, так вход бревнами и завалило… – на несколько минут в комнате наступила гнетущая тишина. Потом хозяйка снова продолжила свой рассказ. – Когда бандиты то вороты сломали у них аж волосы от ужаса дыбом встали. Они весь монастырь обошли – никого. А уж как в часовенку заглянули… граф то наш, он попугать хотел… они в туже ночь и ушли, даже трупы трогать не стали. Говорят Лютый приказал ничего из монастыря не брать, но видимо его не больно послушали… Наши мужики вчера ходили, там все перевернуто… – старушка все говорила и говорила.

Адель ее уже не слушала. Как такое могло случиться что никого не осталось в живых? Только несколько дней назад она помогала матушке Гулии сушить траву, смеялась над неуклюжестью великанши Гретты, которая утром споткнулась о грабли, учила греческий с матушкой Ефросиньей. Сначала Адель сидела тихо. До нее никак не доходил смысл сказанного. Мертвы, все мертвы! Да этого просто не могло быть! А вредные девчонки, сверстницы самой Адель, а мать Атавия, надменная, гордая, живая… – слезы потекли сами собой, тихие слезы горя. Но когда перед глазами встало лицо Брены, такое до боли родное, Аделаида уже не сдержалась. Тело девочки сотряслось рыданиями. Она плакала и плакала вымещая горе и отчаянье в соломенный полусгнивший тюфяк. Матушка Мария попыталась ее уговорить, но поняв что ребенок ее не слышит, старушка вздыхая вышла из комнаты. Когда она вернулась неся теплый мятный отвар Адель уже спала. Следующие несколько дней девочка провела в полудреме. Ее затуманенное болезнью и горем сознание то погружалось в сон, то не на долго возвращалось в маленькую жарко натопленную комнату.

Адель проснулась от шума, доносившегося с улицы. Слышались громкие голоса, ржание лошадей.

– Неужели снова вернулась банда? – с испугом подумала она и стала озираться кругом в поисках какого-нибудь оружия.

Но кроме глиняного кувшина с водой, ничего больше не было. Через полчаса в комнату вошла матушка Мария неся в руках миску с дымящимся бульоном.

– Уже проснулась? Вот и ладненько, – улыбнулась она, но заметив страх в детских глазах, поспешила успокоить больную. – Не бойся, голубушка! Это свои… договорить ей не дала невестка пулей влетевшая в комнату. Глаза ее блестели. Было видно что ее распирало от новостей. Она с порога начала тараторить:

– Король наш, армию прислала с душегубами поквитаться. Конных, пеших нагнали. Кони у всех чернющие. Рыцарей тьма! Все разряжены, доспехи блестят, аж глазам больно. Особенно их главный ох, как хорош…хорош… – она была в таком возбуждении, что начала проглатывать слова, но взглянув на осуждающее лицо свекрови чуть успокоилась. – Наши девки с ума посходили. Говорят кузен самого короля. Принеслись как черти, ах лошади в мыле. Жаль только опоздали они… их главный как узнал что в монастыре никого в живых не осталось, так чуть с коня не упал, посерел весь. Они ведь тоже за какой-то девицей приехали. Все по камешку там перебрали. Видимо та дамочка, что у монашек жила и вправду важной птицей оказалась. Так уж этот раскрасавиц герцог рассвирепел, чуть наших мужиков не зарубил, да одумался.

– Может монашка ему родственницей была? – здраво предположила старушка и оставив на столике бульон вышла из комнаты, прихватив с собой невестку. Добавила только с порога:-Ты только, голубушка, в окошко не высовывайся. Солдаты то королевские, а кое в чем похуже бандитов будут. Коли тебя заприметят пиши пропало. Я дверь то на всякий случай на щеколду закрою.

Услышав ее последнюю фразу Адель так и подскочила на кровати. Она сердцем чуяла что раскрасавиц герцог, ищущий родственницу не кто иной как Амандо, герцог Альба. Стремительный, напористый, красивый … это мог быть только он. Да и кому еще король мог поручить это ответственную и деликатную миссию.

– Его надо срочно найти, все ему рассказать, – пронеслось в голове у Адель.

Она спустила на пол ноги. Несколько секунд девочка боролась с головокружением. Она дотянулась до миски и быстро, обжигая губы выпила горячий бульон. Через несколько минут она и в самом деле почувствовала прилив сил. Адель медленно встала и не спеша направилась к окну. Распухшее горло нещадно болело, голова шла кругом. Но нужно было идти. Стучать в закрытую дверь смысла не было. Матушка Мария ни за что не выпустила бы ее из дому. Адель немного повозившись с ставнями смогла открыть окно, завешенное пузырем и уже через несколько минут девочка осторожно пробиралась по притихшей улице. Шум голосов и ржание лошадей слышались слева. Пройдя между домами Адель увидела кавалькаду всадников, в окружении пеших солдат. По всей видимости армия короля покидала город. В середине в окружении рыцарей ехал молодой красивый мужчина. Шлем он держал в руке позволяя ветру трепать свои светлые кудрявые волосы. Его шелковый голубой плащ был изрядно испачкан сажей. Видимо герцог сам принимал участие в поиске принцессы. Высокий, статный, он был так хорош, что на несколько минут Адель потеряла дар речи. Она опомнилась лишь когда проехавший мужчина повернулся к ней спиной. Девочка не разбирая дороги бросилась наперерез всадникам. Распихав локтями изумленных мужчин она вцепилась в стремена герцогской лошади.

– Куда лезешь, оборванка! – закричал ехавший слева рыцарь и замахнулся на ребенка хлыстом, но герцог вовремя остановил его руку.

– В чем дело? Тебе что-то надо? – спросил он. Адель судорожно закивала головой. Она пыталась что то сказать, но язык ее не слушался.

Несколько секунд герцог ожидал ответа, но потом тронув лошадь поехал дальше. Девочку, как непослушного щенка, грубо отшвырнули с дороги. Адель отлетев к стене дома рухнула в пыль. Она понимала что если сейчас Амандо уедет ей никогда его не найти. Как ему объяснить? Вдруг девочке на ум пришел дерзкий план. Она схватила уголек и стала рисовать на серой, побеленной стене дома крупный рисунок. Это был черный лебедь, тот самый, который украшал каждую страничку письма, а потом она нарисовала большую витиеватую букву «А». Именно ей заканчивал Амандо свои письма к Брене. Закончив рисовать Адель подняла голову и увидела что еще мгновение и герцог со свитой скроется за поворотом. Необходимо было как то привлечь его внимания. Адель стала махать руками и подпрыгивать, но солдаты лишь хохотали над чумазым ребенком. От отчаяния Аделаида плюхнулась на колени и завизжала, завизжала так, что у нее самой заложило уши. По ее грязному лицу текли слезы, голова начала болеть, земля запрыгала перед глазами, а она все визжала и визжала, пока без чувств не рухнула в пыль. Она уже не видела ни изумленного взгляда Амандо, ни его громких приказов, ни кутерьмы, поднявшейся вокруг. Адель показалось что она летит на облаке, когда сильные руки герцога подняли ее с земли и понесли в ближайший открытий дом. Но там она пробыла не долго. Уже через день ее в крытой карете повезли в глубь страны. Герцог быстро узнал у горожан что эта грязная бледная девочка, в непомерно большой ночной сорочке, единственная выжавшая воспитанница монастыря.