Глава 5. Кормушка

Витя рассказывал бабушке смешные истории про своего друга Кляксу, многие из которых придумывал сам.

– Знаешь, бабушка, почему вашего пёсика зовут Кляксой?

– Не знаю, расскажи.

– Он жил ещё тогда, когда дети в школе писали чернилами, а не шариковыми ручками, как наш Жека. Мне мама об этом рассказывала.

– Ну, а причём здесь наш барбос? – Бабушка никак не могла уловить связь между школьными чернилами и дворовым псом.

– Так он же был чисто белым! Ты что, забыла? – Витя говорил с такой уверенностью, как будто вся эта история и в самом деле происходила у него на глазах. – А дядя Петя, мамин одноклассник, был плохим учеником.

– Это тебе тоже мама рассказывала?

– Нет, это мне Сашка, дяди Петин сын, по секрету рассказал.

– И что же барбос?

– Чтобы не делать уроки, дядя Петя вылил чернила на барбоса, и с тех пор он весь в чернильных кляксах.

– Это тебе тоже дяди Петин сын рассказывал?

– Нет, это мне сам Клякса по секрету рассказал…

Когда выпал первый снег, Витя целый день провёл у окна.

– Витенька, и что же это ты там высматриваешь? – поинтересовалась бабушка.

– Когда высмотрю, тогда и расскажу, – коротко ответил внук, не отрываясь от своего занятия.

Наконец он спросил, можно ли есть снег.

– А зачем тебе его есть? – не поняла бабушка. – Если проголодался, так я вот сырничков испекла.

– Но у птичек же нет бабушки! Кто им сырничков испечёт?

– Ах, вот ты о чём! А я всё в толк не возьму, к чему это ты клонишь. – Бабушка призадумалась, а потом погладила внука по головке: – А мы, ведь, можем птичкам помочь. Зима, действительно, тяжёлая для них пора. Кроме человека, некому больше птичкам помочь.

– Мы будем им сырнички печь? – обрадовался Витя.

– Нет, мы сделаем для них кормушку, и будем регулярно насыпать туда крошёного хлебушка и разной крупы. Птички узнают о нашей кормушке и будут прилетать к ней. Проснёшься ты утром, а на кормушке уже сидит птичка Божия и приветствует тебя на своём птичьем языке: «Чик-чирик».

– Бабушка, давай уже сейчас начнём кормушку делать!

Взволнованный внук соскочил со стула и бросился к бабушке, но она остановила его:

– Нет, сейчас не начнём. Будем дедушку ждать. Он у нас старший по кормушкам. Я тебе по секрету скажу: усатые – большие специалисты по кормушкам.

– А почему? – не понял Витя.

– Это ты у него спроси. Он лучше меня объяснит. У меня же усов нет, – бабушка улыбнулась и подмигнула дедушкиному портрету в серванте, но внук этого не заметил.

Никогда прежде Витя не ждал дедушку с работы так, как в этот день. Он выбежал на улицу, позвал Кляксу и дал ему задание предупредить громким лаем о появлении дедушки.

– Клякса, скажешь так: «Гав-гав-гав!». Понял?

Клякса, как всегда, ничего не ответил, но с пониманием посмотрел хозяину в глаза, виляя кончиком пушистого хвоста.

– Смотри мне, не проморгай, – сказал Витя и пригрозил пальцем добродушному псу.

В этот вечер время тянулось, как никогда. Витя не находил себе места. На улице было уже темно, а из дому выходить бабушка не разрешала. Он пересмотрел все книжки, нарисовал несколько портретов своего любимца Кляксы, нарисовал воробья и синичку, сидящих на ветке в ожидании кормушки, как вдруг, наконец, раздался лай. Витя тут же соскочил со стула, на котором сидел.

– Молодец Клякса, не подвёл! – радостно выкрикнул он. – Только сигнал немножко перепутал. Я ему приказал сказать «гав-гав-гав», а он «гав-гав-гав-гав-гав» сказал.

Дедушка зашёл раскрасневшийся с морозца. Кончики его усов были белыми, как будто поседели. В другой раз Витя не упустил бы случая выяснить, почему на морозе черные усы становятся белыми, но не сейчас. В данный момент усы его интересовали по другому поводу. Внук бросился к деду с протянутыми ручонками, но он его остановил.

– Погоди, малец. Дай раздеться, а потом и поговорим.

Оказавшись у деда на руках, внук прижался к его щеке.

– Ой, какой ты холодный и колючий! – тут же отпрянул он и замахал маленькими ручками.

– А мужчине и положено быть колючим, иначе нас барышни любить не будут, так мать?

– Тебе бы всё шуточки шутить. Внук уже извёлся, ожидая тебя, а ты сегодня, как назло, куда-то запропастился.

– И какое же такое дело у тебя ко мне, Виктор Алексеич?

То, что дедушка, назвал внука по имени-отчеству, означало, что настроение у него хорошее. Витя одарил деда одной из самых очаровательных своих улыбок и, слегка прищурив глаза, сказал игриво:

– Ты, деда, говорят, у нас старший по кормушкам?

– Ах, вот зачем вам дед понадобился? А кто говорит-то?

– Догадайся с трёх раз, – подмигнула Вите бабушка.

– Что ж делать! Раз генерал сказал, значит, я старший.

– Деда, давай прямо сейчас и начнём, – изнемогая от нетерпения, сказал Витя, но бабушка посмотрела на сияющего внучка строгим взглядом.

– Это что за спешка такая? Спешка нужна только при ловле блох.

– Это как? – не понял Витя.

– А это ты лучше у дружка своего спроси, – засмеялся дедушка и опустил внука на пол.

– Какого дружка?

– Как какого? Кляксу Барбосовича, кого ж ещё!

Тут и бабушка рассмеялась.

– Это вы специально надо мной смеётесь, – скривился Витя, готовясь заплакать.

– Ну, вот ещё! Прекрати немедленно нюни распускать. – Бабушка шлёпнула внука полотенцем по мягкому месту, специально предназначенному для воспитания детей, и добавила: – Дедушка с дороги, ему поесть нужно и хоть немножко отдохнуть. А тебе вынь да положь! Совсем как Жека. Я всегда говорила: дурной пример заразителен.

Витя плакать не стал, но надулся.

– Садись, Алексеич, за стол и рассказывай, кого ты там кормить собрался, – серьёзно сказал дедушка, и внук тут же оживился.

– Деда, я смотрел в окно и думал, что же птицы зимой едят, но кроме снега так ничего и не увидел.

– Как это ничего? – дедушка помыл руки и сел за стол. – Рябина, калина и другие ягоды на ветках зимой остаются. Но здесь я с тобой согласен. Трудно птицам зимой. Подкармливать их нужно. Это ты, брат, правильно подметил.

– Так мы сделаем сегодня кормушку? – Витя смотрел на дедушку умоляющим взглядом.

– Мы сегодня сделаем кормушку по-быстрому.

– Это как? – малыш не знал, радоваться ему или огорчаться.

– Из бутылки. На первых порах сойдёт. К тому же, чем больше кормушек, тем лучше.

Лицо внука снова засияло.

– А на выходных займёмся настоящей, деревянной кормушкой, чтобы не только покушать, но и погреться птичьему брату было где.

Витя хотел уже было на радостях спрыгнуть со стула, но дедушка снова остановил его:

– Слышишь? Чертёж сделаем, потом строгать-пилить начнем, чтобы всё по правилам, понял?

Витя бросился к дедушке.

– Как же я люблю тебя, деда! Если бы ты только знал!

– Ну, вот тебе и на! Меня любишь, а генерала нашего нет, что ли? – Дедушка говорил серьёзно, но глаза его смеялись.

Витя сначала не понял, но, перехватив дедушкин взгляд, тут же сообразил, о ком речь.

– Конечно, и генерала тоже люблю, но у этого генерала усов нет.

– Мать, – муж бросил подозрительный взгляд на жену, – чего это ты уже накрутила?

– Рогаликов, чего ж ещё!

– Каких ещё рогаликов?

– А вот сейчас узнаешь.

Витя не стал спрашивать о рогаликах, потому что понял бабушкин намёк.

– Деда, а это тебе усы помогают чертежи делать?

– Какие ещё усы?

– Ну, твои усы!

– Мать, мало того, что ты меня сегодня кормушкой наградила, так ещё и усами орден выписала!

– На то ты у нас, деда, и инженер, чтобы в усах разбираться.

– Отыгралась за учительницу, значит.

Дедушка встал, поднял руки, как волк из «Ну, погоди!», и двинулся на бабушку:

– Ну, генерал, погоди!

– Бабуля, беги! Я его задержу! – Витя с разбегу бросился на деда и обхватил его ноги руками, а бабушка тем временем побежала вокруг стола.

– Деда, угомонись, у меня же сердце! – сказала она и села на стул.

– Ты слышал, Алексеич? У неё сердце! А у нас, что ли, сердца нет!

Крепкие дедушкины руки подхватили внука и подбросили его почти под потолок.

– Угомонись, сказала тебе! А то ещё о потолок ударится!

– Говорил я тебе потолки выше делать, а ты никогда меня не слушаешь! А теперь вот и внука от души подбросить нельзя.

– Я виновата, что ты такой высокий вымахал?

– Его, наверное, мама поила морковным соком! – донёсся счастливый голос из-под потолка. – Деда, отпусти, хватит уже!

Витя тут же оказался на полу.

– Эх, Алексеич, не получится из тебя космонавт! Иди, спасатель, к нашему генералу, а то видишь, у него что-то сердце барахлить начало.

Витя подбежал к бабушке и прижался лицом к её тёплой руке.

– Бабушка, как же я вас с дедой люблю!

Бабушка посадила внука на колени и сладко чмокнула его в раскрасневшуюся щёчку.

– И мы тебя любим, солнышко ты наше. Запомни, дому, в котором поселится Любовь, никакие грозы не страшны.

– Гав-гав! – донеслось с улицы.

– Вот и Клякса так считает, – рассмеялась бабушка и погладила внука по светлой головке.

– Ну, раз Клякса сказал, значит, так оно и есть.

Дедушка закончил ужин, отодвинул тарелку, а внук, забыв, что это тайна, радостно сообщил:

– Клякса всё-всё знает, только сказать ничего не может!

Витя смутился и покраснел. Это была большая тайна, его и Кляксы, и теперь ему было очень стыдно перед своим верным другом.

– Гав, гав, – донеслось с улицы, что на языке понятном только им двоим, означало: «Не переживай, брат, всякое бывает. Увидимся завтра».

Глава 6. Пост

Начался Рождественский пост. Витя, когда впервые услышал это слово, подумал, что всем, «кто желает Богу послужить», придётся, как солдатам, на посту положенное время стоять.

– Бабушка, а ружьё там выдают?

– Где там? – бабушка от удивления даже перестала месить тесто.

– Ну, на посту.

– Ах, вот ты о чём!

Бабушка очистила руки от теста и присела для серьёзного разговора.

– Нет, милый, – сказала она, проведя рукой по шелковистым волосам внука. – Тем, кто постятся, никаких ружей не нужно. Воины Христовы борют врага силой духа.

– Ха! – выдохнул Витя, что было сил, подражая обожаемому Жекой Джеки Чану. – Так, что ли?

– Ну и выдумщик ты у нас! – бабушка улыбнулась и поцеловала нежную щёчку своего любимца. – Нет, не так.

– А как же тогда?

Глаза у Вити горели, так как он очень любил открывать «тайны окружающего мира», как говорила бабушка. К тому же эта тайна была тайной из тайн: невидимый Бог родился человеком, чтобы «нас, грешников, спасти».

Бабушка объяснила, что для того, чтобы поститься, никуда ходить не нужно. Нужно просто захотеть.

– А я уже хочу! – тут же вызвался внук.

– Вот и молодец! И если выдержишь, то к Рождеству дух Христов в душе твоей появится, и тебе станет от этого светло и радостно.

– Бабушка, миленькая, давай я уже прямо сейчас начну поститься.

– Вот какой ты скорый! Ну, давай, определим меру твоего поста.

– Я буду, как ты!

– Нет, ты ещё совсем маленький воин, поэтому и мера тебе положена маленькая.

– Покажи, какая.