Глава 3. Концерт

Переезд прошёл успешно, не считая концерта, устроенного Жекой перед возвращением домой. Он наотрез отказывался садиться в машину.

– Почему это Витя будет жить здесь, а я должен ходить в школу? – спросил он, отбежав подальше от машины, и топнул ногой.

Никто, даже Моцарт, не смог бы дать удовлетворяющий Жеку ответ, поэтому он категорически не хотел уезжать, и никакие мамины уговоры не помогали.

Когда же папа, хлопнув дверцей, вышел из машины с позеленевшим лицом, у Жеки тут же появился новый план. Он поедет, но только с ними поедет и бабушкин пёс Клякса. Жека схватил ничего не подозревающего Кляксу и потащил его к машине.

Витя, возлагавший большие надежды на дружбу с Кляксой, заплакал и бросился отнимать лохматого друга. Ничего непонимающий Клякса заскулил больше от страха, чем от боли. Собаки, жившие по соседству, подняли вой в поддержку попавшего в переплёт товарища. На шум выбежали соседи. Тогда папа схватил Жеку и затолкал его в машину вместе с Кляксой. Витя заревел, как сирена, и бросился с кулаками на машину. Дедушка схватил его на руки, но внук забился в истерике, извиваясь, как змея. Машина тронулась, и торжествующий Жека, с Кляксой на коленях, показал всем собравшимся язык. Но в это время папа открыл окно машины, и перепуганный Клякса с визгом бросился в образовавшееся отверстие. Не устояв на лапах после прыжка, он повалился на бок, тут же вскочил и бросился бежать, куда глаза глядят. Жека завизжал и попытался открыть дверцу машины, но мама вовремя схватила его за пояс. Папа нажал на газ, и машина с рёвом тронулась с места, набирая скорость.

Можно было только посочувствовать маме и папе, оставшимся наедине с разъярённым Жекой, но Вите уже было не до них. Всё ещё задыхаясь от недавнего припадка, он крутил головой по сторонам в надежде увидеть Кляксу. Но пса нигде не было. Он пришёл домой только под вечер, с опаской оглядываясь по сторонам. Бабушка приготовила ему сахарную косточку «для снятия стресса», и сияющий от счастья Витя торжественно вручил её лохматому другу.

Глава 4. Новая жизнь

У бабушки с дедушкой маленького Витю ожидало много сюрпризов. Во-первых, его стали приучать рано ложиться и рано вставать. Сначала Вите это не нравилось, но когда он понял, что «курочки ждут – не дождутся его появления», ранний подъём приобрёл для него особый смысл.

«Цып-цып-цып», – звал Витя, набирая полную пригоршню зерна.

На тоненький голосок с хрипотцой ещё не совсем проснувшегося бабушкиного помощника, куры бежали со всех сторон, пропуская вперёд петуха, кирпичного цвета с большим красным гребнем, приводя Витю в совершенный восторг. Остатки сна тут же терялись в хлопотливом «ко-ко-ко», а если на Витино «цып-цып-цып» отзывался и Клякса, малыш совершенно забывал о том, что можно было ещё несколько часиков понежиться в постели.

Клякса, как полноправный хозяин двора, кур не трогал. Его дело было следить за порядком. Пока Витя разбрасывал корм, пёс сидел рядом с хозяином, почёсывая за ухом от нечего делать. Но стоило только петуху клюнуть кого-нибудь из курочек, как Клякса вскакивал на четыре лапы и громкое «гав!» тут же ставило драчуна на место, хоть и ненадолго, потому что Петя Петрович, как называл петуха дедушка, был заносчив и упрям.

У Вити была любимая курочка, беленькая, в серую крапинку. Она была меньше остальных, и поэтому ей часто доставалось и от Пети Петровича, и от других кур. Витя всегда оставлял для неё пригоршню зёрнышек и, когда куры разбредались по двору после завтрака, он тихонько подкрадывался к своей любимице и высыпал оставленное зерно прямо перед ней. Сначала Рябушка пугалась и бросалась наутёк. Тогда её «паёк» доставался другим, более расторопным сородичам. Но вскоре она поняла свою ошибку и стала сразу набрасываться на упавшее перед ней зерно. К тому же сообразительный Клякса тоже понял тактический ход маленького хозяина и, осмотревшись по сторонам, занимал позицию, затруднявшую курам, и особенно Пете Петровичу, набег на Рябушкин «паёк».

После кормления кур, как правило, Витя бежал наперегонки со своим помощником. Клякса всегда выигрывал, поэтому Витя начал хитрить. Не добежав до финишного дерева, он разворачивался и бежал назад, чтобы первым вернуться на линию старта. Но чемпионом Витя оставался недолго. Клякса очень быстро понял манёвр хозяина и бежал, всё время оглядываясь. Стоило только Вите развернуться, чтобы бежать в противоположную сторону, как Клякса делал то же самое, и в два счёта перегонял хозяина.

– Ну ладно, Клякса, – Витя трепал друга по ушам. – Хоть ты и первым прибежал, но победила дружба.

Клякса никогда не возражал. Он радостно вилял хвостом и изо всех сил старался лизнуть малыша в губы. С приездом Вити жизнь у Кляксы тоже стала намного веселей.

Ещё Витя любил прогулки с бабушкой. Они ходили познавать окружающий мир. Клякса тоже любил эти уроки. Этот проказник никогда не отвечал на бабушкины вопросы, а всё больше путался под ногами.

Осень была в разгаре. Деревья сбрасывали листья, и земля покрывалась жёлто-багряным ковром. Витя бегал по шуршащим листьям, разбрасывая их ногами, или, собирал целые охапки жёлто-красных красавцев и обсыпал ими Кляксу. Четвероногий друг умудрялся увернуться, но всё равно какой-нибудь лист оставался у него на спине.

– Бабушка, смотри, у нашего Кляксы ещё одна жёлтая клякса появилась! – радовался Витя, а пёс, размахивая ушами, начинал трястись, как если бы его окатили ведром воды, или выкупали в пруду, и жёлтая «клякса» плавно перемещалась с пятнистой спины на землю.

Тогда Витя садился на корточки и сгребал целую кучу листьев. Любопытный Клякса подбегал посмотреть, в чем дело, и тут же оказывался прижатым к земле, а сияющий Витя свободной рукой засыпал хвостатого друга листьями с приготовленной кучи. Иногда у него это так здорово получалось, что даже Кляксиного носа-пуговки не было видно.

– Бабушка, смотри, Клякса пропал! – кричал он радостно, но пёс изо всех сил старался вырваться, потому что ему не нравилось такое насилие над его свободолюбивой натурой. Он скулил, изворачивался и очень скоро оказывался на свободе, стряхивая со спины прилипшие к шерсти листья. Иногда освободившийся четвероногий пленник, подпрыгивая, толкал Витю лапами и тот со смехом падал сам. Клякса же непременно лизал поверженного маленького хозяина в нос или в губы.

– Ну-ка, проказники, сейчас нашлёпаю и одному и другому!

Бабушка только делала вид, что сердится, «для порядку», а сама она тоже любила эту шумную возню двух своих любимцев.

Вите всё было интересно. Он хотел знать и почему листья падают, и что с ними станет, когда выпадет снег. Когда бабушка говорила, что скоро листья пожухнут, станут некрасивыми и смешаются с землёй, он не хотел этому верить.

– Это несправедливо, – возмущался внук. – Я хочу, чтобы листья оставались красивыми всегда.

– Тогда выбери несколько самых красивых, и мы положим их дома между страницами журнала. Они засохнут и останутся такими же.

– Я не хочу, чтобы они засыхали.

– Ну, милый, тебе никак не угодишь.

Витя тут же забывал о листьях, потому что Клякса, не любивший долгих разговоров, срывался с места, увлекая за собой маленького хозяина.

Но однажды после дождя, который шёл целый день и целую ночь, малыш увидел, что золотые красавцы-листья пожухли и покрылись коричневыми пятнами.

– Вот видишь, а ты мне не верил! – бабушка оказалась, как всегда, права, но от этой правды Витя погрустнел.

В конце прогулки, ничего не объясняя, он насобирал целую охапку мокрых, ещё не покрытых коричневыми пятнами листьев, и принёс их в дом. Раздевшись, он тут же принялся смывать с них грязь. Затем промытые листья были разложены на газетах. Бабушка только наблюдала за внуком, ничего не спрашивая. Когда же листья просохли, Витя попросил у неё журналы, и вернувшийся с работы дедушка, застал внука за этим занятием. Садясь на диван, чтобы немного отдохнуть с дороги, он внимательно посмотрел на внука и спросил:

– И зачем это нам столько листьев?

– Деда, ты ничего не понимаешь, – многозначительно ответил внук. – Нам они, может, и не нужны, но эти листья уже не умрут, понимаешь?

Улыбка тут же запрыгнула дедушке в усы, и так быстро, что Витя не успел её заметить.

– Слышь, мать, это твоя работа. Наш дом скоро превратится в пункт спасения опавших листьев.

Готовый расплакаться, Витя подбежал к появившейся в дверном проёме бабушке:

– Почему ему не жалко бедных листьев?

– Почему тебе не жалко бедных листьев? – бабушка строго посмотрела на мужа.

– Всё, сдаюсь! – улыбка не могла больше прятаться в усах и выскочила наружу, обнажив почти все дедушкины зубы, вставные в том числе. – Ну, Алексеич, работать тебе в службе спасения, когда вырастешь.

– А что это за служба такая?

Внук даже рот открыл от удивления, и дедушка тут же пожалел о своей шутке. На столе уже появился дымящийся суп, а вопрос оказался слишком уж серьёзным.

– Это тебе бабушка растолкует. На то она и учительница, чтобы на вопросы отвечать.

Дедушка смачно отправил в рот отломленный кусок хлеба и зачерпнул ложкой золотистый суп, а бабушка с укором посмотрела на него и сказала:

– Вот так всегда! Дед напридумает, а бабушке выкручивайся!

– Ух, как же я проголодался, хуже Кляксы! А бабушка наша бо-ольшая мастерица!

– Нет, деда, – внук занял своё место за столом. – Ты мне зубы не заговаривай. Поужинаешь и расскажешь про службу спасения.

– Правильно, внучок, – бабушка поставила на стол тарелку со вторым и присела рядом с мужем. – Не женское это дело, служба спасения. Наше женское дело мужчин от голода спасать да розы от мороза укутывать.

– Деда, слышишь, – оживился внук, – а мы завтра будем розы укутывать!

– Это нужное дело! Дожди дождями, а заморозки уже зубы натачивают.

– Это как? – удивился Витя.

– А вот так! Не укутаете розы вовремя, и заморозки ночью на них нападут, да все нежные стебли погрызут. Что нас тогда летом будет радовать, если королева цветов на нашей клумбе не появится?

– А как же можно розы от этих заморозков спасти?

Личико малыша скривилось от жалости, и бабушка с укором покачала головой, глядя на мужа, который всегда был выдумщиком.

– Завтра всё увидишь, – успокоила она внука, – не волнуйся. Мы им шубки из веточек сделаем, землю под ними хвойными веточками выложим, тогда им не то, что заморозки, морозы будут не страшны.

– Вот тебе и служба спасения!

Дедушка положил вилку на опустевшую тарелку и вытер губы салфеткой.

– Нет, деда! Ты мне про настоящую службу спасения расскажи!

– Что с тобой поделаешь, когда ты настырный такой. Ладно, давай переместимся на диван. Дедушке нужно ноги вытянуть, чтобы мысли с ног в голову перебрались.

– Это как?

– Э, друг мой, чтоб на все твои вопросы ответить, не то, что вечера, дня не хватит. Так что выбирай: или мысли, или служба спасения.

– Служба спасения! – губы внука растянулись в улыбке.

Дедушка вытянулся на диване, а внучок уселся у него на животе. На кухне звенела моющаяся посуда, а на стене у двери тикали часики-ходики, которыми бабушка очень дорожила. Это был первый подарок, подаренный ей мужем давным-давно, когда они были «молодыми и счастливыми». Именно поэтому она всегда с большой нежностью протирала влажной тряпочкой длинную цепь с тяжелыми железными шишками на концах.

Витя тоже любил эти часики. Когда дедушки не было, а бабушка занималась хозяйством, они были его неизменными собеседниками. Больше всего его удивляло, что ходики знали ответ на любой вопрос. Как Витя ни ухитрялся выдумывать для них трудные вопросы, они, не задумываясь, отвечали: «Тик-так». В этом коротком ответе была тайна, но разгадать её не получалось: бабушка отмахивалась от приставаний внука, а Клякса, хоть и с удовольствием, но отвечал хвостом. Такой собачий язык был Вите, как говорил дедушка, не по зубам.