Цитаты из книги «Королевская кровь. Горький пепел»

Конечно, ей страшно. Девочке, едва не пережившей насилие, которая только-только вошла в половую зрелость и так невинна, что не понимает его очевидной тяги к ней. Для нее он – объект восхищения и привязанности. И чиста она так, что собственные чувственные реакции осознать пока не может. И он бы никогда не стал ее касаться, никогда… Дыхание от мелькнувших образов опять сорвалось, понеслось рваным ритмом, и кровь стала горячей, и Тротт уткнулся лбом в ствол и закрыл глаза, признавая свое бессилие перед несуразным, ненужным и таким несвоевременным чувством. Тем самым, которое тянуло его пойти к ней и утешить, пообещать, что никаких жертв с ее стороны не потребуется.

Но Алина осталась на месте. Стоило пошевелиться, как снова накатило смущение, щедро приправленное страхом. – Да мне вообще нельзя замуж! Я еще ребенок! – жалобно крикнула она папоротниковым деревьям и тут же осеклась, тяжело дыша.

Не то чтобы она боялась лорда Макса… он ей очень нравился. Постоянно хотелось быть рядом: смотреть на него, касаться и шутить, ловить его редкие улыбки, внимательные взгляды. Это было волнующе, любопытно и безопасно.

Но принцесса совсем не готова была к физической близости. То, что происходит между мужчиной и женщиной, было интересно со стороны, но применительно к ней и лорду Тротту казалось пугающим, странным и неловким. Читать любовные сцены или представлять, как профессор может целоваться, это одно… – Хотя тоже нелепо! – выругалась пятая Рудлог, присаживаясь спиной к папоротнику и запрокидывая голову, чтобы посмотреть, как шевелятся от ветра сочные зеленые листья. Это успокаивало. Но не сильно.И ведь лорд Макс тоже не в восторге. Побелел весь, губы сжал. У него всегда такое лицо, когда он скрывает чувства или чем-то разозлен. И, наверное, он очень разочарован из-за ее поведения сейчас. Ведь от нее зависит его жизнь. Именно поэтому ей нужно сейчас пойти и сказать, что она готова. Потому что ни слезы, ни нервы ничего не исправят.

Птенцы, птенцы… Так много значения простому действию. Нет, сын мой, клятвы лишь укрепят тебя и не позволят моей тьме поглотить тебя на пути к порталу. Без них и в тебе не уверен, что вынесешь меня. Но ты точно погибнешь при переходе, если не сделаешь деву Рудлог женой на брачном ложе. – Эмоции, – проворчал Жрец, окутываясь тьмой. – Палят не хуже солнца, но куда ярче, – раздалось уже из слепящей пустоты. – Я все сказал вам, птенцы. Слишком долго я пробыл в этом облике, хватит тратить силы. Уйду я в пещеру, отдохнуть от солнца и долгих речей, и буду ждать вас. Приходите ко мне, когда будете готовы дать клятвы и подтвердить их. Когда-то я сам заключал браки первых Гёттенхольдов, благословлю и вас.

– В сердце, – невозмутимо уточнил бог. – Это сосуд в сосуде, способный надежно спрятать меня. Но не в твоем. Твоя Красная кровь не вынесет меня. В его, – Жрец повернулся к Тротту, и Макс напрягся, ощущая, как по спине побежал холодок.– Как это возможно? – поинтересовался он, чувствуя на себе испуганный взгляд Богуславской. Но ему было важно, что не ей придется брать на себя такую ответственность.– Если уйти в сон, застыть, стать частью ауры твоей в сердечном сосредоточении, то возможно, – проговорил Жрец. – Ты пойдешь через врата, а не я, не моя воля будет, а твоя. Тогда запрет не подействует. Ты силен: должно хватить твоей ауры, чтобы донести меня до врат и не раствориться в стихии моей, а усиленным сможешь и пронести сквозь них. Остальные дети мои слишком слабы. – Я готов, – без сомнения ответил Макс. – Но ты ведь знаешь, что во мне тоже течет не только Черная

Может тело его вместить и бога – мы с сородичами убедились в этом, когда волей Творца проживали жизни людьми. – Вы хотите пройти через портал в моем теле? – дрожащим голосом спросила Богуславская.– В сердце, – невозмутимо уточнил бог. – Это сосуд в сосуде, способный надежно спрятать меня. Но не в твоем. Твоя Красная кровь не вынесет меня. В его, – Жрец повернулся к Тротту, и Макс напрягся, ощущая, как по спине побежал холодок.– Как это возможно? – поинтересовался он, чувствуя на себе испуганный взгляд Богуславской. Но ему было важно, что не ей придется брать на себя такую ответственность. – Если уйти в сон, застыть, стать частью ауры твоей в сердечном сосредоточении, то возможно, – проговорил Жрец

Засыпал крупу в котелок, отряхнул руки, не глядя на Алину – потому что этот способ был самоубийством. Проще было дождаться здесь смерти вместе с богом. Но он, конечно, поведет ее к порталам. И все сделает, только чтобы она жила

– Есть, сын мой, есть, – прокаркал ворон, поворачивая голову и пристально рассматривая уже его. Глаза снова сменили цвет, засияв зеленью. – Теперь ты не один. Встаньте, дети мои. – Бог величественно повел переливающимся, словно отлитым из черного стекла, крылом, и от движения этого по телу принцессы побежали покалывающие разряды. – Мне приятна ваша почтительность и смирение, но поза сия неудобна, а нам предстоит долгий разговор

Птенчик, который не мог появиться, но появился – мнится мне, только волей Любви, сестры моей. Ты развеселила меня своим визгом: забыл я уже, как пугливы женщины, что такое веселье и как приятно оно. Я ждал тебя. Вас обоих ждал с момента, как ты пришла на Лортах