Несвязанные рассказы на больную тему

Геша

Тонкий пластик овощечистки хрупнул у Лизы в руках. Чуть не плача, она смотрела на обломки. Только хотела порадовать домашних жареной картошечкой, а не опостылевшей гречкой, которой запасли мешка два и теперь готовили во всех мыслимых и немыслимых видах…

Если чистить картошку ножом, то непривычные руки срежут половину клубня вместе с кожурой. Конечно, кожура тоже не пропадет. Ее Лиза измельчала и добавляла в размоченные кошачьи сухари. Кот подозрительно нюхал массу, кобенился, но ел.

Был, конечно, вариант одолжить овощечистку у соседки. Но на всякий чих одалживать не будешь. И был еще вариант обратиться к Герману Петровичу. Но не за просто так, естественно.

Даже притом, что соседи по подъезду общались мало, кое-что просачивалось. В основном, через консьержку, которая неудержимо приседала на уши всем слишком воспитанным и не слишком спешащим. Она и рассказала Лизе про Германа Петровича.

Ему было под сорок или даже под пятьдесят, жил на восьмом этаже в двушке с мамой, которая звала его Гешей и готова была часами расписывать той же консьержке бесконечные достоинства и совершенства своего дитятка. Геша был преподавателем в государственном вузе, вел что-то заумно-математическое. По бюджетникам карантин ударил менее заметно, им даже платили что-то за простой. Уже только это ставило Гешу в выгодное положение по сравнению с другими жильцами, которые проживали накопленное и бились в попытках найти работу, которой просто не было.

Геша был дядька со странностями. Что понятно. Одевала, обувала и обслуживала его самая ярая фанатка – пожилая мама. А Геша, оторвавшись от тлена и быта, мог заняться действительно важными вещами. Читал. Книжные шкафы и полки в двушке шли от пола до потолка и непомерно, клаустрофобски стискивали коридор с обеих сторон. Дальше коридора Лиза в квартиру мамаГеши не заглядывала, но подозревала, что книги есть и в остальных комнатах.

Еще Геша, эрудированный сверх всякой меры, любил решать кроссворды, чайнворды, линкворды, сканворды и прочие -ворды из газет и журналов. Решал он их алчно, нахрапом, с дрожащими от нетерпения руками. И сейчас находился на грани ломки, потому что поток новых -вордов был до боли скуден.

Кроме того, Геша любил шахматы. Как любил – восхищался, боготворил, превозносил – нет в человеческом языке слова, чтобы описать это чувство Геши к шахматам. Сублимировал, видно, те чувства, которые доступными и простыми словами смачно отражены в книгах со значком «18+».

Но это ладно, у каждого свои тараканы, и то, что у Геши их чуть больше, никак не отменяло того факта, что эти тараканы теперь правили всем подъездом. Потому что у Геши был еще один пунктик: он маниакально копил.

До карантина увидит, бывало, в магазине акцию на стиральный порошок – и купит целых двадцать коробок. Скидка же. Увидит цветной ценник на подсолнечном масле – тянет домой четыре пятилитровые баклажки. В маленькой двушке образовался такой склад продовольствия и бытовых товаров, который двое обитателей квартиры не перевели бы и за несколько жизней. Консьержка нашептывала, соседи посмеивались, но теперь все ходили к мамаГеше и тараканам на поклон. И Богу молились о здравии Германа Петровича, потому что их подъезду голодная смерть не грозила в ближайшие года два.

Вот Лиза и думала, а не сходить ли к мамаГеше, то есть уважаемому и досточтимому Герману Петровичу. Уж наверняка в его закромах найдется овощечистка!

Но тут надо было знать, на какой козе подъехать. Книжку взять как подношение? Только надо угадать, какой у него нет. Подшивку старых журналов с нерешенными головоломками? Не хотелось ее отдавать, Лиза берегла подшивку на черный день. В конце концов, головоломки можно было вырезать, а остальную бумагу использовать по прямому назначению…

В итоге Лиза после долгих колебаний решила сделать ход конем. Ей от деда досталась редкая книга по теории шахмат. Можно отдать ее за овощечистку, незаменимую в хозяйстве вещь. Только бы не вышло так, что у Геши эта редкость уже есть.

В маске на лице и пакетах поверх тапок (пакеты регулярно стирались и сушились) Лиза поднялась на восьмой этаж. Перед дверью сняла маску, пакеты с ног, затолкала в карман кофты. С трепетом позвонила. Герман Петрович открыл почти сразу и замаячил на пороге своей одутловатой опарышевой фигурой. Водянистые глазки дергались тиком, давно не мытые полуседые волосы свисали до плеч.

– Здравствуйте, Герман Петрович, – робко сказала Лиза.

Тот недовольно скривился и фыркнул. Фыркал он часто и шумно, как потревоженный еж.

– Ну здравствуй. Чему обязан?

– Хотела попросить вас о большой услуге. Нет ли у вас овощечистки? Я бы с удовольствием купила…

Геша зафыркал сильнее:

– Деньги не беру. Ничего они теперь не стоят, деньги.

– Я не за деньги, – заверила соседка.

Смерив девушку недоверчивым взглядом, Геша кивнул.

– Ладно, погляжу.

Хлопнул дверью перед самым ее носом. Потянулось унизительное ожидание.

Наконец Геша снова явился на пороге. В руках у него была новенькая, еще в целлофане, блестящая овощечистка почти того же вида, что и сломанная. Сердце у Лизы забилось.

– На что меняешь? – неприязненно спросил «купец».

Лиза достала из-под кофты свое сокровище и протянула Геше. Тут тоже была тонкость. Геша, как и многие неотмирные люди, не признавал пандемии, истерии, масок и перчаток. Он был не из тех девяноста процентов, что пьют чай и смотрят телевизор, а из той десятины, что пьют настой чайного гриба и смотрят… а черт их знает, что смотрят. Ковер, может быть. Или дождь. Или прорастание помидорной рассады на подоконнике. Или даже свое воображение. Так что к нему нельзя было являться в маске, класть книгу на пороге и отходить на полтора метра. Нет, только личный контакт.

Герман Петрович голыми руками принял книгу и стал рассматривать. Брови у него поползли вверх, а челюсть наоборот – вниз.

Он спешно сказал: «Я сейчас», – и исчез в квартире, даже забыв закрыть дверь.

Через минуту явился из своего домашнего склада с полными руками. Четыре пакета риса, пакет сахара, пачка соли, соды, бутыль масла, смерзшаяся в камень курица только из морозилки, две овощечистки и (смущение и гордость на рыхлом лице) большая упаковка дамских гигиенических средств. Лиза ахнула от восторга. А Геша, осчастливленный давно желанной книгой, попытался расцеловать соседку. Та, увиливая и хихикая, вежливо отбрехалась.

Но уж на том, чтобы помочь донести богатства, Геша настоял. Довольная Лиза сердечно его поблагодарила, и как только Герман Петрович удалился, поскорее продезинфицировала руки, обувь, лицо, пакеты с продуктами и отправилась обрадовать домашних.

Этим вечером ужин был хорош, как никогда. Лиза, сияя, наблюдала, как семья уплетает картошку с мелко-мелко порезанной куриной поджаркой. И пообещала себе завтра же пересмотреть антресоли, где пылилось дедово наследство. Может еще чем-нибудь выручит давно почивший дедушка.

Но в самом главном он уже помог неоценимо. Потому что на крайний-крайний, тяжелый-тяжелый случай у Лизы был припрятан еще один козырь. Разряд по шахматам. Спасибо, дедушка. А то Геннадий Петрович стосковался, поди, по достойным соперникам.