Глава 3
Наркотики

Наряду с майскими праздниками близился день рождения и ненавистные экзамены. Мать уехала по делам в Лондон на две недели. Федя остался с отчимом. Поначалу все было тихо и спокойно, юноша просто старался не попадать Олегу на глаза, но вскоре произошла катастрофа.

Федя засыпал на биологии: просидел за синтезатором до двух часов ночи, записав очень удачную композицию. Слова учителя сливались в неясное гудение, веки слипались, юноша с невообразимыми усилиями пытался не заснуть, но ему это удавалось все хуже и хуже…

Федя проснулся от резкого толчка в бок. Ян кивнул головой на дверь. В классе стояли два милиционера с собакой.

– Во-первых, здравствуйте, – бодро начал один из вошедших.

Вялое ответное «здрасте» пронеслось по рядам.

– Сегодня в наше отделение поступил звонок, что некоторые ребята из восьмых классов торгуют наркотиками, – продолжил милиционер.

По классу пронесся гул.

– Проверка необходима, так что, пожалуйста, откройте портфели.

Все, поржав над словом «портфели», демонстративно выложили сумки на парты. Ян заметил торжествующую улыбку Бочкова. Один из милиционеров с собакой начал медленно ходить по рядам. У Фединой парты собака резко остановилась и залаяла. Мужчина удивленно посмотрел на Литвинова: внешность хорошо одетого парня, не без следа интеллекта на лице, вовсе не располагала к преступной деятельности, да и взгляд слишком спокойный, никакого волнения…

– Мне придется осмотреть твою сумку.

– Пожалуйста, – юноша подвинул сумку, широко открыл.

Милиционер выкладывал на парту учебники, тетради, телефон, флэшку… Феде стало неприятно, что кто-то роется в его вещах, но, не успел он об этом подумать, как мужчина достал из его сумки небольшой белый пакет, завернутый в полиэтилен.

– Что это? – тон милиционера сменился мгновенно, теперь он обращался к малолетнему преступнику.

– Я не знаю… это не мое… у меня не было этого… – Федя растерялся до такой степени, что потерял дар речи.

Служитель порядка достал отдельный мешочек, аккуратно положил в него пакет.

– Вставай, идем.

– Но это не мое!

– В отделении разберемся.

– В каком отделении!!! Я первый раз это вижу!

Класс наполнился удивленным гулом.

– Тебя как зовут?

– Федор.

– Так вот что, Федор. Или ты спокойно выходишь из класса, или тебя выведут в наручниках, а еще сядешь за сопротивление при задержании!

Дрожа от негодования, Федя встал, быстро сложил все в сумку и вышел, чувствуя на себе пристальные взгляды всего класса.

Какое-то время ему пришлось просидеть в коридоре, вместе со вторым милиционером, пока проверяли остальных.

– И чё вам, дуракам, не хватает? Ведь одет хорошо, родители, видно, богатые. Тебе чё, адреналина захотелось?

– Я же сказал, это не мое!

– Сказал… Все так говорят. Думаешь, хоть один сразу признался? Ничего, в отделении по-другому заговоришь.

В голосе мента чувствовалось такое радостное удовлетворение от возможности безнаказанно унизить другого человека, что Федя едва сдержался, чтобы не ответить хамством.

В классе больше ничего не нашли. Литвинова вывели буквально под конвоем на глазах у всей школы, посадили в машину. Подобного позора юноше еще не приходилось испытать.

Пока ехали, гнев немного остыл, и Федя ясно осознал весь ужас своего положения. Бочков! Как он сразу не догадался! Ну конечно! Поступил звонок… Как теперь выпутываться, Литвинов не знал. Он просто закрыл глаза и попытался успокоиться, однако, справиться со страхом было нереально.

В отделении у него тут же отобрали сумку для дальнейшего обыска, отвели в маленькую комнатушку, сфотографировали, провели в другую, сняли отпечатки пальцев… Феде казалось, что это какой-то кошмарный сон и с ним не может такое происходить. Он понял: дергаться и возмущаться бесполезно, лишь себе во вред, поэтому молча выполнял все, что ему говорили.

– Повернись, руки на стену!

Обыскали каждый сантиметр. Только продержаться…

Провели в кабинет к следователю. За столом сидел высокий тучный мужчина лет сорока пяти. Маленькие поросячьи глазки впились в лицо подростка. Толстые пальцы, похожие на сосиски и формой, и цветом, сложились на столе.

– Сядь.

Федя сел. Пауза тянулась невыносимо долго. С неимоверным усилием юноша заставил себя смотреть прямо.

– Рассказывай.

– Мне нечего рассказывать. Мне это подбросили, и я даже догадываюсь кто.

– Ну и кто тебе это подбросил?

– Как я могу утверждать то, чего не могу доказать?

– А теперь, сопляк, послушай, что я тебе скажу. Вы все тут говорите одно и то же, я миллион раз уже все это слышал. И будь уверен, у меня есть очень эффективные методы для того, чтобы заставить тебя заговорить.

– Что конкретно я должен сказать?! Признаться в том, чего не совершал?!

– Как наркотики оказались в твоей сумке?

– Откуда я знаю?!

– Где ты их взял?

Федя молчал.

– Я тебя спрашиваю, где ты их взял?!

– Я уже сказал, что мне это подбросили, нового вы ничего не услышите. Мне на каждый ваш вопрос отвечать одно и то же?

Мент медленно поднялся, подошел к Феде, резко поднял его за рубашку на груди, глядя подростку прямо в глаза, оттащил его к стене. Приблизился вплотную.

– Ты чё, еще не понял?! – с осознанием полной власти и безнаказанности проговорил мужчина, дыхнув в лицо подростку вонючим перегаром.

У Феди, который не знал, куда деваться от пристального взгляда поросячьих глазок, в голове в секунду промелькнули все когда-то прочитанные в Интернете истории о страшных избиениях и издевательствах в милиции. Собрав остатки мужества, он выдавил:

– Руки уберите.

– Чё ты сказал?

По интонации Федя понял: сейчас будут бить. Сердце упало куда-то вниз… но тут в кабинет поспешно зашел другой милиционер. Следователь отпустил Литвинова, тот облегченно выдохнул. Служители порядка отошли к окну, вошедший быстро и тихо что-то говорил. Федя уловил обрывки фраз: «…Отпечатков не обнаружено… сын Литвинова…» Фамилия отчима произвела магическое действие на толстого. Он резко побледнел и как-то сразу осунулся. Когда вошедший милиционер закончил, следователь с минуту помолчал, мучительно рожая план действий. Наконец, произнес:

– Ладно, отведите его пока… в отдельную, а то мало ли что, – смущенно сел за стол.

– Идем, – милиционер подошел к Феде. – Руки за спину.

Скрепя сердце, Литвинов повиновался.

Подростка впихнули в маленькую грязную камеру. Хорошо хотя бы один.

Федя сел на вонючую кровать и понял, что сейчас польются слезы. Комок подступал к горлу… Нет! Надо держаться. Пахло сыростью и бомжатником. Туалет, как таковой, видимо, не предусмотрен: у дверей стояло поганое ведро.

Феде, привыкшему к красоте и уюту, было невыносимо находиться в этом месте. Он сидел словно окаменевший. Время тянулось невозможно долго. Когда тишину нарушали шаги в коридоре, юноша каждый раз вздрагивал и, то ли с надеждой, то ли с опасением, кидал взгляд на дверь, но шаги каждый раз проходили мимо.

Прошло часа два. Принесли обед. Феде и так кусок в горло не лез, а попробовав «супчик», он понял, что, если съест еще ложку, его вырвет. Когда надзиратель пришел за посудой и увидел «обед» нетронутым, без комментария не обошлось:

– Чё, не домашняя еда? Привыкай, а не то с голоду сдохнешь. Не хрен закон-то нарушать…

Литвинов промолчал. Когда надзиратель закрыл камеру, подросток лег на кровать и закрыл глаза. Было уже все равно.

Вечером снова принесли еду. Федя, несмотря на сильный голод, смог съесть только кусок заплесневелого хлеба и выпить кружку воды. То, что, вероятно, называлось кашей, а было похоже на свежесобранные сопли, юноша не смог даже просто взять в рот.

Тем не менее, почему-то Федя успокоился. Никто его не трогал, и интуитивно он чувствовал, что все закончится хорошо. Бессонная ночь все же пригодилась, под вечер юноша уснул.

– Просыпайся! На выход.

Проснувшись, Федя не сразу врубился, где находится.

– Ты оглох? На выход!

Вернувшись в реальность, подросток быстро вскочил, сердце бешено заколотилось.

– Руки за спину. Вперед.

Вывели в приемную.

– Забирайте. Свободен.

Федя обмер. Он увидел Олега. По выражению смертельно бледного лица отчима юноша тут же понял, что лучше бы ему остаться в тюрьме.

Вышли молча. Олег чуть ли не пинком пихнул Федю в «порше» на заднее сиденье. Юноша готов был сквозь землю провалиться. Он прекрасно понимал, что сейчас чувствует отчим и что вообще для него, главы бизнеса такого масштаба, означает ехать в СИЗО и добиваться освобождения неродного! сына, да еще обвиненного в торговле наркотиками… Хотя он сам ни в чем не виноват, и совесть его чиста, но как теперь это доказать?! Олег и так всегда не слишком ему доверял.

– Олег Павлович… – осторожно и тихо начал Федя.

– Заткнись. Дома поговорим.

Федя понял: при водителе отчим ничего обсуждать не будет, и больше попыток заговорить не повторял. Всю дорогу напряженно молчали.

Когда вошли в дом, Олегу необходимо было отдать кое-какие распоряжения персоналу, поэтому он лишь рявкнул в сторону Феди:

– Иди к себе.

Федя послушно поплелся наверх. Минут через десять на пороге его комнаты появился Олег Павлович.

Несколько мгновений напряженной тишины показались юноше часами. Он стоял под испепеляющим взглядом отчима, словно под дулом пистолета. Стресс разливался по телу подобно сильнодействующему яду. Федя почувствовал, как каждая клеточка забилась мелкой дрожью…

– Ну, и как ты это объяснишь?! – от интонации, с которой Олег произнес фразу, у подростка чуть не подкосились ноги.

– Я не виноват, меня подставили…

– Ложь!!! – гнев лавиной вырвался наружу. – Только из любви к твоей матери я терплю твое присутствие в этом доме! Такого позора я ни разу в жизни не испытывал! Где ты взял наркотики?!

– Олег Павлович, меня подставили, мне просто их подброс… – Федя не успел договорить, отчим сильно ударил его в лицо, подросток упал.

– Говори, где взял?!! Прибью, тварь!

– Да хоть убейте! Я правду говорю…

Олег невероятным усилием заставил себя сдержаться. Сел в кресло.

– Поднимись и сядь.

Федя со стоном поднялся. Он тяжело дышал, из разбитого носа текла струйка крови.

– Сядь, я сказал!

Федя сел на стул напротив. Обида и ярость переполняли его, душило осознание вопиющей несправедливости происходящего.

– Теперь слушай. Либо ты рассказываешь мне всю правду – либо в школу будешь ходить с охранником, который будет за тобой следить каждую минуту и в кабинку туалета заходить вместе с тобой. А дома будешь жить под арестом в своей комнате. Так что, рассказывай. Где взял наркотики? – Олег каждое слово произносил с таким нажимом, будто пытался вдавить Федю в стул. – Где ты взял на них деньги? И в какой это уже раз, черт побери?! Я не потерплю в своем доме наркомана!

– Мне нечего сказать, – Федя выпрямился и твердо посмотрел отчиму в глаза.

– Я сказал правду. Мне это подбросили. Я никогда не связывался с наркотиками и связываться не собираюсь. Не верите – ваше дело, делайте что хотите.

Олег, в бешенстве, сжал подлокотник кресла так, что треснула обшивка. Он едва сдерживался, чтобы не прибить подростка на месте.

Федя рукавом вытер кровь, но несколько капель все же упали на пол. Юноша осторожно встал и хотел было дойти до ванны.

– Куда?! – Олег произнес это слово так, что Федя автоматически сел обратно.

– Я кровь смыть хотел…

– Обойдешься, – Олег достал из кармана пиджака белоснежный платок, кинул подростку. Тот не решился возразить, приложил платок к разбитому носу.