Читать книгу «Эффект прозрачных стен» онлайн полностью📖 — Ирины Грин — MyBook.
image

Глава 2

От Тарасова-младшего, приступившего к руководству отцовской фирмой после окончания учебы, ожидали всего – от радикальной смены топ-менеджеров до столь же радикальной смены сферы деятельности. Но он был на удивление осмотрителен и даже деликатен. Все его действия были понятны и логичны. Кроме одного – женитьбы на дочери вахтера. Студентка института культуры, будущий библиотекарь, она была умна, начитанна. На этом плюсы заканчивались. Особой красотой девушка не отличалась. Да, она была высокой и стройной, густые золотисто-рыжие волосы до плеч, выразительные глаза. Но кого сейчас этим удивишь? Вероятно, в тот день, в тот самый час, когда она забежала к отцу на работу, чтобы принести ему обед, судьба решила уравнять шансы.

Воспользовавшись тем, что босс недавно покинул офис, отец девушки усадил ее на свое место, в стеклянную будку, все оборудование которой состояло из удобного высокого кресла и монитора, куда выводились изображения с камер слежения. Он строго-настрого запретил кого-либо пропускать на вверенный ему объект и поспешил на кухню – разогреть еду. Кухня находилась совсем рядом – в каких-то двух метрах от дежурки. Но шум одновременно включенных микроволновки и чайника помешал стражу порядка услышать шум подъезжающей машины.

Тарасов, вернувшийся за какой-то безделицей, был сражен вопиющим несоответствием хрупкости охранницы и величиной ответственности, возложенной на ее плечи. Первым желанием было немедленно расторгнуть договор с фирмой, поставляющей таких неполноценных секьюрити. Но попытка проникнуть в офис заставила Тарасова изменить свое мнение о девушке.

– Вам придется подождать! – заявила она, строго глядя на Тарасова большими зелеными глазами из-под нелепой пушистой челки.

Он не стал кричать, топать ногами, отстаивая право прохода на запретную территорию. Вызвал по мобильному Крылова, своего зама по общим вопросам, и, скрестив по-наполеоновски руки на груди, с нарочитым спокойствием взирал на девушку. Лишь слегка побледневшие скулы могли выдать внимательному наблюдателю бурю, бушевавшую в его душе. Крылов не заставил себя ждать. Высокий, полный, чем-то напоминавший своего знаменитого однофамильца, он прибежал, громко топая ногами.

– Немедленно откройте! – задыхаясь от быстрой ходьбы, потребовал он.

В ответ девушка лишь слегка покачала головой и посмотрела на Тарасова. В зеленых глазах стоял вызов. В этот момент на шум прибежал настоящий охранник с дурацким пластиковым судком в руках. Увидев бледного от гнева Тарасова, он покраснел, выронил из рук судок, и по проходной поплыл запах домашних котлет с чесноком. Тарасов поморщился – по роду деятельности ему приходилось помногу общаться с людьми, и он предпочитал пищу с нейтральным запахом. Во всяком случае, в рабочее время.

– Лада, открой! – охранник сокрушенно уставился на испорченный обед.

Девушка с независимым видом нажала на кнопку на пульте управления, и Тарасов наконец-то смог попасть на собственную фирму. Он стремительно шел по коридору к своему кабинету, стараясь опередить чесночный запах, который несся за ним по пятам. Позади пыхтел безнадежно отставший Крылов.

– Прохор Сергеевич? – секретарша, листавшая косметический каталог и одновременно слушавшая музыку, быстрым движением сдернула наушники и бросила их в открытый ящик стола, следом полетел каталог.

Тарасов на секунду остановился, глядя в глаза, полные подобострастного трепета, и рванул дальше. В кабинете он наконец смог дать выход охватившей его злости: пнул директорское кресло – роскошное, зеленой кожи с латунными заклепками на латунной же крестовине. Кресло покачнулось и медленно развернулось к окну, словно подсолнух к солнцу. От заклепок разбежались по кабинету солнечные зайчики.

– Ладно тебе, – примиряющим тоном сказал Тарасов, проведя пальцами по подлокотнику. Кресло свое он любил – оно служило еще его отцу, когда тот только начинал свой бизнес. Один из первых покупателей за неимением денег рассчитался мебелью.

– Прохор!.. – В кабинет ввалился Крылов, сел на диван напротив стола молодого шефа и, достав из кармана огромный платок в сине-зеленую клетку, принялся вытирать пот со лба. Лоб, как и платок, был огромным. Наверное, из-за внушительных залысин, а может, из-за того, что Крылов был мужиком очень умным. – Прохор Сергеевич! Все в порядке. Охранник уволен…

В кабинете стоял густой чесночный дух. Тарасову внезапно сделалось жарко. По примеру Крылова он вытащил из стоящей на столе салфетницы одноразовый платок и промокнул со лба непонятно откуда взявшуюся испарину. А потом, совершенно иррационально, потребовал у Крылова принести ему личное дело охранника. Наверное, где-то в клетках подкорки его мозга – считается, что именно там рождаются наши инстинктивные решения, – запах чеснока пробудил генетические воспоминания его деда по материнской линии и тезки, Прохора Калашникова, пешком добравшегося в далеких тридцатых годах в Москву поступать в Плехановский институт. А может, причина была в чем-то другом. Но вечером следующего дня Тарасов и девушка с былинно-песенным именем Лада сидели за столиком его любимого кафе в Елочном переулке.

Кафе (оно так и называлось «Кафе») было маленьким, располагалось в непроходном месте, но штрудель, настоящий яблочный штрудель по-венски, здесь подавали отменный – сочный, но не промокший, с тончайшим тестом и хрустящей корочкой. К нему полагался шарик мороженого. Теплый золотистый штрудель, слегка припорошенный сахарной пудрой, и холодный упругий шарик мороженого. Почти как у Пушкина – лед и пламень. Жуть как вкусно! А Тарасов, хоть и скрывал это, был отчаянным лакомкой. Наверное, не доел сладкого в детстве – в швейцарском колледже с этим было строго. И пусть маленькому, на двоих, столику, за которым они сидели, очевидно, не раз пришлось бывать участником битв, о чем свидетельствовали шрамы на пластиковой, под малахит, столешнице, и сама обстановка кафе была лишена каких-либо изысков, но штрудель всегда оказывался на высоте.

Первое свидание оказалось на редкость скучным – Лада поддерживать разговор не стремилась, держалась настороженно и большей частью смотрела в одну точку, чуть выше тарасовского плеча. Мороженое в ее тарелке поскучнело, обмякло, словно мартовский снеговик, штрудель остыл. Тарасов не выдержал, оглянулся – что, в конце концов, ее так приворожило? На стене висела картина. Картина как картина. Что-то вроде той, что украшала молчановскую переговорную: расплывающиеся кляксы на сером фоне. Тарасов посмотрел на Ладу и убедился: ее взгляд, несомненно, прикован к картине. Что привлекло ее внимание к этой пятнистой абракадабре? Повернулся, присмотрелся внимательнее.

– Здорово, да? – тихо, словно боясь спугнуть кого-то, спросила Лада.

Тарасов понял, что речь идет о картине, лихорадочно начал вспоминать, что принято говорить в таких случаях. Концептуально, что ли? Или как? Чтобы не выглядеть идиотом, решил просто кивнуть.

Он проводил ее до подъезда, мысленно пообещав себе никогда больше…

Где-то через неделю Тарасов вдруг почувствовал странное и непреодолимое желание посетить кафе в Елочном переулке. Странное, потому что «накрыло» оно его утром, перед работой. В распорядок дня, словно в маршрутку в час пик, было втиснуто множество мероприятий – нужных и не очень, объединенных одним свойством – все они требовали его всенепременного присутствия. Утром три встречи в офисе, затем переезд на завод, куда должны прибыть представители завода-изготовителя для производства пусконаладочных работ нового программируемого логического контроллера управления смесительным модулем, и в завершение дня, так сказать на сладкое, юбилей фирмы «Стройинвестхолдинг» – одного из крупнейших покупателей «Железобетона». По этому поводу организован банкет с «цыганами и медведями». Форменное убийство вечера, но идти надо. Такие клиенты, как «Стройинвестхолдинг», на дороге не валяются, они по ней ездят – курсируют между объектами. Встретиться с ними на подобной тусовке – редкость. Это еще отцовские друзья, бойцы, проверенные годами совместной работы. Хотя, если отцовские, вполне может сойти Крылов. Тарасов уже собрался было позвонить Крылову, как вспомнил, что тот с раннего утра «окучивает» Кулибиных, смастеривших тот самый контроллер, который будут сегодня после обеда запускать на заводе. Крылов лично встречал их в аэропорту, устроил в гостинице, откуда в полдень должен забрать, покормить где-то в городе и доставить на завод.

Завод Прохор Тарасов не любил. Понимал, что только благодаря ему он стал тем, кем стал. Но не любил. Да что там любить? Развалюху-завод, который Тарасову-старшему и Крылову удалось купить за совсем смешные деньги при развале Советского Союза? Вернее, тогда завод уже умер, и друзьям достались изрядно обглоданные кости. И до сих пор Крылов, а теперь и Тарасов-сын делают на этих костях бизнес. Причем очень успешно. Конечно, поначалу беспрестанные денежные вливания в ремонт были оправданны. Но теперь? Сколько можно устанавливать современные заплатки на допотопные подштанники? Почему не утилизировать имеющееся оборудование, не купить пару модульных быстромонтируемых заводиков? Так нет же. Крылов боится потери качества. И сколько ни доказывай, что качество по большому счету зависит не от оборудования, а от инертных материалов и цемента, у Крылова свои аргументы – из русской печи пироги вкуснее, чем из газовой. Но далеко бы ушел прогресс, если бы мы до сих пор сидели на русской печи! Емеля, черт его дери, – национальный герой! Эта поддержка отечественного производителя больше смахивает на неуклюже закамуфлированную благотворительность. Мать, та в открытую ею занимается – какие-то центры медицинские спонсирует, хотя тоже не без умысла: попутно открыла в Липовске дом престарелых для VIP-клиентов. На каждого пациента – две санитарки и медсестра. Врачи только высшей категории. Ценник – как на пятизвездочном курорте. Еще один проект – клиника красоты. Опять же страшно дорогая. Наверное, она и сама ею активно пользуется, потому что в свои шестьдесят выглядит просто замечательно. Нет, конечно, никаких силиконовых излишеств – ухоженное, без малейшего намека на пластику лицо, отличная стрижка на коротких седых волосах. Из косметики – только сдержанного тона помада. Одежда спокойных тонов – юбка на пару сантиметров ниже колена или брюки, джемпер, пиджак. Все просто. И очень дорого.

Прохор тоже вложил свою лепту в семейный бизнес – создал сеть магазинов по продаже сопутствующих товаров в спальных районах. Цены низкие, качество ценам соответствует, но торговля идет бойко. Есть даже свои оптовики – бабушки, перепродающие тарасовские товары своим же товаркам или прохожим у автобусных остановок. Таким образом, у Тарасова тоже имелся свой благотворительный проект.

И все-таки в фирме бетон давал самую большую прибыль. На втором месте стояла материнская тема. Магазинчики Прохора плелись в хвосте. Уж слишком они были затратными.

Больше всего его раздражало то, что любое предложение по усовершенствованию завода мать с Крыловым воспринимали в штыки. Мол, это память об отце. Ну крыловская косность ему была понятна. А мать? Почему она не хотела его поддержать? Почему все время поддерживала Крылова? Крылов не был полноправным партнером. У матери и отца в уставном капитале было по сорок пять процентов, а у Крылова только десять. Почему так получилось – Тарасов не вникал. После смерти отца его доля перешла к сыну, и теперь при решении спорных вопросов мать всегда становилась на сторону Крылова, и Тарасов оставался в меньшинстве. Почему? Он не знал. Ведь, по логике, мать всегда должна становиться на сторону сына. Но не становилась. Может, боялась, что следующим после завода реформам подвергнется ее богадельня? Иногда Тарасову казалось, что этот дом престарелых мать создавала с расчетом когда-нибудь занять в нем одни из апартаментов. Он бы не удивился. Она привыкла жить одна в коттедже прямо на территории клиники, и когда Тарасов предложил переехать к нему в городскую квартиру, наотрез отказалась, чему он был только рад. Он навещал ее один-два раза в месяц, привозил цветы – она очень любила тюльпаны. Иногда заставал у матери Крылова. Она всякий раз заметно смущалась, хотя в повседневной жизни это чувство было ей чуждым. Тарасов причины смущения не понимал – он не был против близких отношений матери с Крыловым, даже несмотря на то, что это бы укрепило их альянс в отстаивании своей позиции в вопросах руководства фирмой.

Фактически все бразды правления были в руках у Прохора: общение с поставщиками и покупателями, прием и увольнение сотрудников, транспортная и складская логистика, реклама, маркетинг и ценообразование. Желая дистанцироваться от завода, он выкупил первый этаж трехэтажного делового центра с отдельным входом и устроил в нем офис. Прохор руководил фирмой, опираясь на собственные знания и постепенно накапливающийся опыт. Крылов никогда не подвергал сомнениям его распоряжения. И только с заводом Прохор ничего не мог поделать, и это выводило его из себя. Завод в глазах Тарасова имел только один плюс – огромную территорию. И пусть половина ее благополучно заросла бурьяном, это была своя земля, на которой можно было строить все, что угодно. Новые заводы, склады и даже, чем черт не шутит, магазины. Правда, так далеко за город бабушки не поедут. Но для оптовиков с их большегрузным транспортом есть где развернуться.

В тот день три запланированные встречи превратились в пять. На ходу завизировав кадровые документы, Тарасов помчался к выходу. На проходной ему вдруг вспомнилась Лада, забавное приключение с ужином. Откуда-то явственно потянуло чесноком, и призрак Елочного переулка, задремавший было в голове Тарасова во время исполнения обязанностей шефа «Железобетона», проснулся. При виде Тарасова охранник вежливо встал, по-военному отдал честь и нажал на кнопку.

Когда Прохор вырулил с парковки, призрак уже вовсю разбушевался. Он напомнил, что завтрак и три чашки кофе в офисе – недостаточно для активной работы мозга, что по пути на завод необходимо съесть чего-нибудь еще. В этот момент синий «Мерседес» опасно подрезал тарасовский «Ниссан», и Прохор приказал голосу в своей голове заткнуться.

Однако, когда красочный городской пейзаж сменила унылая и однообразная промзона с пыльными деревьями на голых обочинах, Тарасов не выдержал. И хотя вдали уже показались скучно-серые силосы цементного завода, подпирающие такое же скучно-серое небо, Тарасов со словами «как же меня все задрало» развернулся, не обращая внимания на сплошную, и помчался в город.

Не считая женщины за барной стойкой, в кафе никого не было. Она улыбнулась Тарасову. Не дежурно, одними губами, а по-дружески, словно старому знакомому. Странно, ведь он никогда ее раньше не видел. Сколько бывал здесь, его обслуживал один и тот же парень – молодой, высокий, с длинными волосами, забранными в хвост.

Ноги сами повели Тарасова к столику, где в последний раз они сидели с Ладой. Только сел он на место, где сидела девушка, и оказался лицом к лицу с заинтересовавшей ее картиной. «Здорово, да?» – всплыли в памяти ее слова.

 




 






...
9