Глава 2
Звездный час гуманитариев

Преуспевающие гуманитарии

История науки с убедительностью свидетельствует о том, что единой для всех научных дисциплин траектории развития не существует: во‐первых, развитие каждой из них подчиняется своей внутренней логике, во‐вторых, каждый тип науки реагирует на свои собственные внешние стимулы. Так, давно подмечено, что для технической науки основным стимулом является производство, для естественной науки базовые потребности человечества, такие как открытие новых источников энергии, борьба с болезнями и т.п., для общественной – различные социальные проблемы, для гуманитарной – познание и «улучшение» человека. Поэтому если техническая наука наиболее интенсивно развивается во время подъемов производства, то периоды расцвета общественной науки приходятся на социально‐экономические кризисы, а такие гуманитарные дисциплины, как философия и филология, наиболее успешно развиваются в периоды «застоя» (Германия XIX в., СССР), когда внешний социальный контекст развития науки как бы «заморожен» и первостепенную роль приобретает их внутренняя когнитивная динамика. Кроме того, социогуманитарные дисциплины в целом более чувствительны к воздействию внешнего социального контекста и более гибко реагируют на его изменения, что проявляется в их большей подверженности, например, идеологизации и в большей зависимости от существующего в той или иной стране социально‐политического порядка.

Вопреки расхожим стереотипам (например, стереотипному представлению о том, что науке «хорошо» при демократии и «плохо» при тоталитаризме) социальных условий, в равной мере оптимальных для всех научных дисциплин, по‐видимому, не существует, и то, что содействует развитию одних дисциплин, может препятствовать развитию других, в результате чего в одном и том же обществе разные науки чувствуют себя по‐разному, а бедственное состояние естествознания может сочетаться с расцветом социогуманитарной науки или наоборот³. При этом в условиях крутых разворотов социально‐политического курса общественные и гуманитарные дисциплины потенциально обладают лучшими возможностями оперативной адаптации к новому, чем науки естественные и технические, и к тому же сами эти развороты, превращаясь в объект изучения, создают дополнительный стимул для развития социогуманитарной науки.

Таблица 10

Распределение российских исследователей по укрупненным областям науки (%)

Источник: Семенов, 2007.

На фоне этих закономерностей происходящее с наукой в современной России не выглядит парадоксальным. Хотя диагноз ей, как правило, выносится «методом вычисления средней температуры по больнице» и речь идет о науке вообще, разные виды науки и различные научные дисциплины оказались в разном положении.

Сколько‐нибудь существенных изменений количественного соотношения различных звеньев науки у нас не происходит (таблица 10).

Для сравнения приведем распределение американских исследователей по укрупненным областям науки (таблица 11).

Е.В. Семенов констатирует, что российская наука отличается от североамериканской и западноевропейской меньшим удельным весом сектора социогуманитаных наук и существенно большим – инженерных наук. Он также отмечает, что дисциплинарная структура современной российской науки напоминает дисциплинарную структуру американской науки в 70–80‐е годы (Семенов, 2007).

Таблица 11

Распределение исследователей сша по укрупненным областям науки (%)

Источник: Семенов, 2007.

Однако, помимо такого показателя, как количественное соотношение исследователей, принадлежащих к различным областям науки, существуют и другие параметры, позволяющие оценивать их состояние. По этим параметрам в современной России социогуманитарная наука выглядит гораздо более благополучной, нежели естественная или техническая, и тем более сельскохозяйственная (таблица 12).

Поскольку наше государство предпочтения социогуманитарным дисциплинам явно не оказывает, а в «Основах политики Российской Федерации в области развития науки и технологий на период до 2010 года и дальнейшую перспективу» – документе, выражающем официальную государственную стратегию развития науки, о них сказана лишь одна фраза⁴, столь разительные различия в состоянии разных видов науки можно объяснить только тем, что социогуманитарные дисциплины более успешно адаптировались к отечественному варианту рыночной экономики (что, естественно, не означает отсутствия в наших НИИ значительного количества бедствующих и невостребованных гуманитариев). И символично, что описанная в следующем разделе новая страта нашего научного сообщества, которую можно назвать «новые русские ученые», имеющие доход свыше нескольких тысяч долларов в месяц, формируется в основном за счет социогуманитариев.

Таблица 12

Симптомы роста российской социогуманитарной науки

Способы и механизмы адаптации к рынку наших социогуманитариев весьма разнообразны, причем в условиях отчетливо наблюдающейся стратификации отечественного научного сообщества каждая возрастная, дисциплинарная, ведомственная и т.п. группа социогуманитарного сообщества реализует свою, характерную именно для нее, «модель выживания» и приспособления к этому рынку (Высоколобый пауперизм, 2004), т.е. участвует в «рыночном плавании» своим собственным стилем. Вместе с тем вырисовываются и достаточно типовые для отечественных социогуманитариев стратегии адаптации к нашему рынку, которые можно считать главными способами взаимодействия социогуманитарной науки и рыночной экономики в современной России.

Социогуманитарное образование

Наиболее естественный из подобных способов связан с системой образования, а одна из главных причин лучшей адаптированности социогуманитариев к отечественному варианту рыночной экономики видится в большей востребованности гуманитарного образования, нежели естественнонаучного или технического.

Востребованность образовательной функции науки сопряжена с тем, что начиная с середины 1990‐х годов отечественная система высшего образования по всем основным показателям переживает расцвет (таблица 13), что, кстати, служит очередным опровержением «экономического детерминизма», согласно которому массовая потребность в хорошем образовании возникает только на фоне развитой экономики.

Самым простым и очевидным показателем популярности различных видов образования является конкурс в соответствующие вузы. По этому показателю гуманитарные вузы и гуманитарные факультеты университетов в нашей стране с 1970‐х годов стабильно опережают естественные и технические, что, кстати, противоречит тенденциям, наблюдающимся в других странах мира, где естественнонаучное, техническое и медицинское образование популярно не меньше, чем гуманитарное. В первые годы рыночных преобразований эта традиция не нарушилась, хотя и была несколько модифицирована сдвигами в иерархии самих социогуманитарных дисциплин, где философы, филологи и журналисты оказались потеснены экономистами и юристами. А проведенный РОМИР опрос продемонстрировал, что наши студенты делят социогуманитарные дисциплины на три категории, относя к числу «дисциплин‐лидеров» экономику и право, к числу «перспективых дисциплин» социологию, психологию и международные отношения, а к категории «дисциплин‐аутсайдеров» причисляют историю, филологию, философию, культурологию и педагогику (Белов, Плотникова, 2001)⁵. Подобная стратификация изрядно отличается от иерархии позднесоветских времен, когда наименее «доступными» считались философские и филологические факультеты. Однако в целом тенденция сохранилась: конкурс в гуманитарные вузы и на гуманитарные факультеты университетов по‐прежнему выше, а, скажем, технические вузы, возвысившие себя в ранг университетов, держатся «на плаву» в основном за счет открытия в общем‐то непрофильных для них гуманитарных факультетов, а также факультетов менеджмента, маркетинга и т.п.

Таблица 13

Симптомы возрождения российской системы высшего образования

Источник: Россия в цифрах, 2008.

Близким по смыслу, но более современным показателем большей востребованности гуманитарного образования служит стоимость платного обучения в соответствующих вузах. Среди лидеров – Московский институт международных отношений и Высшая школа экономики, а обучение на гуманитарных факультетах негуманитарных вузов стоит дороже, чем на негуманитарных.

Еще один родственный показатель данного плана – размер взяток и прочих неформальных платежей, которые сопутствуют поступлению в вузы. По довольно «свежим» данным ЮНЕСКО (на 2007 г.) о масштабах коррупции в сфере образования, российские вузы ежегодно получают взяток на 520 млн. долларов (Семенов, 2007), однако есть основания полагать, что и эта впечатляющая цифра сильно занижена. Хотя официальная статистика в данном случае по понятным причинам отсутствует, неформальный опыт абитуриентов и их родителей не оставляет сомнений в том, что и по этому, специфическому для нашей страны параметру гуманитарные вузы, особенно наиболее престижные, находятся вне конкуренции.

Показательна также политика негосударственных вузов, которые, по общему признанию, в наибольшей степени реализуют в сфере образования рыночные принципы. 97% новых негосударственных вузов заняты предоставлением услуг в области гуманитарного образования (Семенов, 2002), а 75% всех новых учебных курсов относятся к менеджменту, юриспруденции и экономическим дисциплинам (Дежина, 1999).

Описанные тенденции действуют и на уровне аспирантуры и докторантуры. Уже в 1998 г. более 40% выпускников аспирантуры составляли гуманитарии, что в числовом выражении равнялось 7230 человек, в то время как в 1995 г. их было всего 4260 (Шиянова, 2001). Примерно треть выпуска аспирантов приходилась на экономические науки. Количество экономистов, которых среди выпускников аспирантуры с 1995 г., когда их было 993 чел., к 1998 г., когда их стало 2052, возросло более чем в 2 раза. А среди выпускников докторантуры число экономистов за эти годы увеличилось на 29% – с 54 до 76 человек (там же). Заметный прирост выпускников аспирантуры и докторантуры происходил также в таких областях, как право и социология. Но максимальное – троекратное приращение выпуска аспирантов и докторантов пришелся на политологию, где, например, количество докторантов возросло с 17 человек в 1995 г. до 51 в 1998 г. (там же)⁶.

С начала 1990‐х параллельно с оттоком высококвалифицированных кадров из науки наблюдается значительное увеличение численности аспирантов: с 50,3 тыс. чел. в 1993 г. до 142,7 тыс. чел. в 2004 г., причем, как отмечает Л.Е. Варшавский, этот прирост связан в основном с лавинообразным ростом численности аспирантур (в основном региональных), где обучается почти 90% всех аспирантов нашей страны (Варшавский, 2006). При этом особо быстрыми темпами происходит прирост численности аспирантов именно в социальных науках, которые в 1994 г. составляли 34,2%, а в 2004 г. уже 50,2% (там же).

Востребованность системой образования содействует «буму» социогуманитарной науки и облегчает адаптацию ее представителей к нашему специфическому рынку. И, хотя их среднестатистическая зарплата по‐прежнему свидетельствует о незавидном состоянии российской интеллигенции, в некоторых, причем не только в элитных, вузах она выглядит вполне достойно. Но, как всегда в нашей стране, куда лучшие возможности заработать предоставляет теневая экономика – в данном случае теневая экономика образования. Ее масштабы оцениваются – разумеется, очень приблизительно – суммой порядка 2 млрд. долл. в год, из которых (опять же приблизительно) лишь четвертая часть идет на взятки и т.п., а остальное – на формально не зарегистрированные, но вполне заслуженные гонорары репетиторов. И вполне понятно твердое сопротивление основной части вузовских преподавателей введению Единого государственного экзамена, ведь после его введения «натаскивать» будут не на вступительные экзамены в вузы, а на ЕГЭ и соответствующие полтора миллиарда долларов двинутся от вузовских репетиторов к школьным.

Поскольку любая формальная, легализованная система всегда имеет в нашей стране свое неформальное отображение в сфере теневой экономики, практика подготовки диссертационных работ тоже не могла не пустить в ней свои отростки. Существует достаточно типовой «прейскурант» на стоимость подготовки для другого лица кандидатской и докторской диссертации, причем цены на этот неформальный вид научной продукции в последние годы растут непропорционально общей инфляции. Наибольший спрос, естественно, существует на диссертации, подготовленные в области наиболее конъюнктурных дисциплин – экономики, политологии и др., и уже сформировался слой гуманитариев, для которых подобная деятельность составляет основной источник доходов. Те, кто пишет на заказ диссертации, нередко пишет за других и книги (на научные статьи существует меньший спрос), что расширяет сферу подобных теневых услуг. Их клиентуру, разумеется, нетактично, да и небезопасно раскрывать. Но, если некий политик или государственный деятель, не сходя с телеэкрана или не покладая рук на службе отечеству, при этом умудряется издавать в год пару‐другую книг, можно не сомневаться, что он принадлежит к этой самой клиентуре и поддерживает нашу многострадальную науку, но не общепринятым, а закулисным образом, внося вклад не в приращение научного знания, а в повышение благосостояния действительных авторов своих произведений.