Решиться и прыгнуть

Бегство ведь как рождение – тоже через боль и страх, через пустоту и потери. Из теплого, мягкого и уютного – в холод и яркий свет, ошеломляющие звуки и пугающую неизвестность.

Правда, место, в которое я замыслила свой отчаянный побег, не было совсем уж чужим и незнакомым – историческая родина, страна моих предков. Я мечтала жить в Польше с того момента, как впервые увидела и влюбилась в нее. Примеряла эту страну на себя, пробовала на вкус, знала ее маленькие секреты и бесконечно ею любовалась. Она была для меня как Изумрудный город для героев волшебной сказки: да, путь туда труден и опасен, но только там можно найти то, что нужно. Вот и я много лет где-то блуждала в твердой уверенности, что однажды туда доберусь и останусь навсегда. А по дороге обрету смелость, мозги и любящее сердце.

Впервые я приехала туда в начале 2000-х, а потом ездила при любой возможности – в гости, на каникулы, в отпуск, на учебу, на конференции, и каждый раз как будто возвращалась домой, словно обещала ей и себе: «Ну-ну, дорогая, потерпи немного, совсем скоро мы будем вместе…»

Оставалось обдумать детали уже на холодную голову.

Конечно, внутренняя решимость подпитывалась гремучим коктейлем – гневом и обидой, которые гнали вперед, предвкушением, которое манило и обещало, но сомнений оставалось предостаточно: Что там делать? Как зарабатывать? Смогу ли устроиться? Как быть с детьми? Удастся ли им адаптироваться?

Очень не хватало последней детали, чтобы я сказала себе «да». Как вдруг появился судьбоносный ответ.

Переписывалась с приятелем, который уехал за два года до этого – тоже в Польшу и тоже по корням. В очередной раз промямлила, что собираюсь, но… И вдруг он присылает картинку, а на ней нарисован красно-белый дорожный знак с надписью внутри: «Знак свыше: если ты собираешься что-то сделать, но ждешь знака, то вот он».

Посмеялись.

А через пару дней после этого неожиданно написал другой знакомый, с которым очень давно не общалась, года два точно. Оказалось, он с семьей уже год живет в Германии.

Я делюсь с ним своими планами и опасениями… И внезапно он присылает мне точно такую же картинку про знак!

Ну как тут было не поверить в перст судьбы? Он, кажется, не только указывал на единственно правильный выход, но и слегка покручивал у виска, удивляясь моей недогадливости.

«Да еду я, еду», – мысленно ответила я судьбе и стала думать дальше. Работать с возражениями, как говорят маркетологи.

«И кому ты там нужна?» – первое из них.

«Хм, а тут кому я нужна-то?» – отвечала я себе. Никто никому не нужен и ничего не должен. И доказывать свою полезность придется в любом месте.

Второе было «И что ты там будешь делать?» – это внутренний голос шипел с особой ехидностью, издевательски растягивая слоги.

Да, я много всего умею, где-то пылится штук восемь дипломов, из них три «вышки» и куча дополнительных, но все в «неконвертируемых» специальностях – везде требуется знание национальных норм и профессиональная аттестация. Так что первое время, видимо, придется мыть условные туалеты – ну по крайней мере пока все вокруг не заметят, какая я расчудесная. И тут я как достану все восемь, как стану самым крутым специалистом… Внутренне разрешив себе и мыть туалеты, и стоять за прилавком, и даже работать кондуктором, я успокоилась.

Со страной было все понятно, осталось решить, куда именно. Я любила много мест: часто бывала в загадочном Кракове, обожала насквозь сырой и ветреный Гданьск, так похожий на мой милый Питер, училась в Люблине. С нежностью вспоминала маленькие городки, в которых будто бы застыло время, – Сандомир, Згожелец…

Но все решил случай.

Вдруг в той же переписке – про знак судьбы – мой приятель упомянул Вроцлав. Он сам жил в другом городе, ко мне относился с легкой иронией и не особенно верил в эту затею. Кажется, ляпнул просто так, в контексте: «Ну не во Вроцлав же ехать, там столько сейчас понаехало…»

Название меня зацепило.

Во Вроцлаве я ни разу не бывала, даже проездом – он находится совсем в другой стороне от моих привычных маршрутов, никого из знакомых там не было, да и о самом городе я не имела никакого представления. Полезла гуглить, и первая же фраза оказалась решающей – «самый теплый город в Польше». Теплый. Это то, что мне было нужно в эту минуту больше всего. Я так намерзлась, что очень хотелось оттаять.

И дальше, как в той шуточной притче про лягушек: три лягушки сидели на листе кувшинки. Одна из них решила прыгнуть в воду. Сколько лягушек осталось сидеть? Правильно – три. Потому что решить и прыгнуть – это разные вещи.

Незадолго до отъезда я пришла на маникюр. Как раз сняли гипс, и рука под ним была похудевшая, тонкая и жалкая. Хотелось хоть как-то ее визуально улучшить, поэтому выбрала яркий солнечный лак.

– В отпуск собираетесь? – спросила Лена, мой мастер. – Обычно такой как раз для пляжа выбирают.

– Да вот, уезжаю…

– Может, запишетесь сразу на следующий раз? Чтоб наверняка попасть. А то летом все непредсказуемо.

– Лен, я насовсем (ого, кажется, впервые произнесла это вслух). Так что жаль с вами расставаться, но записывать меня не надо. Поедем в Польшу, все-таки у меня там корни…

– Ух, как здорово! А я тоже давно хотела в Москву перебраться. И муж хочет… Но, думаю, как вот я перееду?.. мне уже почти тридцать… и двое детей…

В этом месте она замолкает и смотрит на меня. А я внимательно смотрю на нее, потом мы обе начинаем хохотать.

Мне тридцать пять. У меня четверо детей. Я не умею делать ничего руками.

Муж, без пяти минут бывший, с нами не едет.

Лен, если ты сейчас это читаешь и еще не переехала туда, где тебе будет хорошо, – сделай это. Попробуй. Возможно, мой пример – это и есть знак, которого ты ждешь и который поможет решиться. Ты не узнаешь, лучше там или нет, если не попробуешь. Сейчас тебе столько же лет, сколько мне было тогда. И даже если ты не Лена, а, допустим, Света, Вадим или Игорь, если лет тебе больше или, наоборот, меньше, ты не айтишник и не парикмахер, а менеджер очень среднего звена – пусть будет не страшно. Никогда не поздно выбирать пейзаж за окном.

…А я тем временем старательно не думала о том, что и как будет, просто делала маленькие, но необходимые шаги: оформила визы, забронировала небольшую студию на неделю… «Всего неделя, – уговаривала я себя. – За это время я все пойму. Потом найду что-то постоянное, или…» Дальше фразу я не продолжала, оставляя многоточие.

Муж строчил мне гневные сообщения – «Ты подлая, ненавижу тебя!», «Как ты посмела заявить в полицию? Забери заявление, иначе будет хуже!», «Тебе не поздоровится, как и твоим защитникам!»

Я заблокировала его номер, а контакт переименовала из «муж» в «человек, ударивший тебя». Он стал писать и звонить с других номеров, но это только подстегивало меня к действию.

Денег у меня было немного. Небольшая сумма, которую откладывала на отпуск, плюс получила премию на работе, плюс декретные – младшей дочке недавно исполнился год, до августа – конца декретных выплат – как-то дотянем, а там, возможно, уже получим местные выплаты – у меня карта поляка, по ней полагается финансовая помощь тем, кто репатриируется. Ах да, еще же кредитки, там тоже небольшой лимит, оставим на крайний случай – на обратный билет, если… да к черту подробности, там разберемся. Вообще вот этот принцип – «сначала ввязаться в бой, а там видно будет» (как и девиз «слабоумие и отвага») сопровождали меня на всем тернистом пути переезда.

Через месяц я забрала паспорта в консульстве, полюбовалась на фоточки детей на визах (спойлер: а зря, лучше бы сверила данные), сложила рюкзак и приготовилась окончательно перевернуть эту страницу своей жизни…

…как вдруг появился он.

Муж, уже почти что бывший. Не поленился, приехал.

– Прости меня… нет, я знаю, что ты не простишь, я не достоин прощения… Но скажи, могу ли я что-то сделать, чтобы искупить свою вину? Я… я был не в себе, когда… когда это случилось… А когда я понял, когда осознал, что произошло, я был в панике… я ненавидел себя, хотел даже себя покалечить… Прости, прости, прости! – он упал на колени и вполне натурально заплакал. Я растерялась. Никогда не видела его плачущим, да и извиняющимся – нечасто. А тут такие эмоции! К тому же это слишком сильно отличалось от интонаций и общего настроения предыдущих сообщений, поэтому я не знала, что и думать.

– Встань… зайди, что ли… только извини, у меня не убрано, – только и смогла я выдавить из себя.

Мы долго разговаривали, сидя на маленькой темной кухне.

Он упрашивал меня отказаться от всей этой затеи. И было там и «люблю не могу», и «давай начнем сначала», и «вот жизнь моя, возьми ж ее», и даже «так не доставайся же ты никому».

Он уговаривал, просил, умолял. Убеждал, что без меня и детей его жизнь не имеет смысла: он только-только обрел его, как вдруг я собираюсь уезжать, бросая его и лишая последней радости.

Я ничего не отвечала. Задыхалась почти буквально от переполнявших меня противоречивых эмоций, от живых еще чувств к этому человеку. Они были заморожены, отодвинуты в сторону суетой приготовлений, и тут внезапно боль проступила снова, будто закончилось действие анестезии. Казалось, что сердце ухает в черноту, пропуская по два-три удара.

Время от времени кивала или мычала нечто невразумительное.

Психологи (а их я сменила несколько за этот месяц) в один голос утверждали, что спасать там нечего. Что если в браке произошло такое, то пытаться его реанимировать – все равно что оживлять полуразложившийся труп.

Конечно, я хваталась за любую возможность спасти свой брак и искала такого специалиста, который даст мне надежду и «разрешит» к нему вернуться, потому что этого я хотела больше всего. Отмотать время назад, когда он был добрым и нежным, когда мы держались за руки и вместе строили нашу красивую жизнь.

Но самый оптимистично настроенный из специалистов сказал, что надо минимум год прожить отдельно, а потом уже начинать строить все с нуля, будто с чистого листа.

Об этом мы и договорились.

Что минимум год мы живем порознь и пытаемся понять, что было не так, работаем над ошибками. Но не бросаемся очертя голову в новые отношения и не рушим окончательно то, что было построено. Просто живем и разбираемся в себе. И жизнь за границей – это идеальный вариант, чтобы не было соблазна снова съехаться.

Заодно сможем узнать – получится ли у нас устроить там жизнь, а когда пройдет год, он приедет к нам, и мы снова будем вместе.

Ну и в качестве свеколки на винегрете – он предложил отвезти нас на машине. Туда, куда мы, собственно, от него и сбегаем. «Почему бы и да», – подумала я. Логика и последовательность всегда были моей слабой стороной.