Открыв глаза, обнаружил себя в самолете полулежа на кресле, а мои спутники столпились вокруг с бледными лицами. Пересчитав по головам, понял, что все на месте, но на всякий случай спросил:
– Все целы?
– Ты ранен, Дэм, – сообщил Генка.
Приятель напросился с нами, чтобы пощекотать себе нервишки. Остальные были наняты мной и просто делали, что я говорил.
Про ранение я как бы догадался – полыхающий огнем бок не оставлял сомнений. Чувствовал, что дела не очень, но боялся посмотреть вниз.
– Спасибо, Кэп, – проворчал я. – Где камень?
– Серьезно, Дэмиан? Это то, что тебя сейчас интересует?
Гена возмущенно вздохнул, но, открыв чемоданчик, продемонстрировал мне кольцо.
– Мы что, еще не взлетели? – возмутился я, поняв, что не слышу шум мотора.
– Взлетели? Дэм, тебе срочно надо в больницу.
– Это не вариант, – отрезал я и сразу продолжил, видя, как друг начинает заводиться:
– В больнице придется рассказать, откуда у меня огнестрел. Но не это самое страшное. Через пять минут придут боевики из «Каморры», и тогда нам всем врачи уже не понадобятся.
– Ты не долетишь до России.
– Это наш единственный вариант. Позови капитана, мы взлетаем.
Даже с раненым, со мной было бесполезно спорить, и все это знали. Потому уже через пару минут самолет выруливал на взлетную полосу.
Мне все же пришлось посмотреть вниз. Белое кожаное кресло все было залито моей кровью. Фиг теперь ототрешь. Придется менять обивку.
– Жанна, ты где? – зову я, и стюардесса тут же возникает передо мной.
Когда-то я нашел эту девочку за барной стойкой в одном питерском кабаке. Обычный романчик закончился бы быстрее, но девчонка делала божественные коктейли. Однажды я спросил, о чем она мечтает. И она поведала, что всегда хотела стать бортпроводницей. Закончив ржать и напевать известную песенку про стюардессу по имени Жанна, я решил выучить девочку и взять к себе в экипаж. После окончания обучения Жанка стала летать со мной по всему миру. Из нее, кстати, вышла отменная стюардесса. Кроме основных обязанностей она по-прежнему бесподобно смешивала напитки и чудесно работала язычком. И не обижалась, когда мы с друзьями, напившись, пели ей ту самую песенку.
– Жан, ты должна обработать мою рану, – твердо говорю ей, понимая, что прошу многого.
– Нет! Пожалуйста, Дэм! Не проси меня об этом. – Она чуть не плачет.
– Я бы не просил. Но без этого до Питера мне не дотянуть. А на этих надежды нет. – Я кивнул на продолжающих скорбно взирать на меня товарищей.
– Я ж понятия не имею, что делать.
– Тебя учили оказывать первую помощь.
– Меня учили царапины обрабатывать, а не огнестрел штопать. Или ты думаешь, что за полгода обучения я стала дипломированным хирургом?
– Зашивать меня не надо. Тебе нужно только обработать рану и стянуть края.
– Чем стянуть? Лейкопластырем?
– Почти. В аптечке есть специальные стяжки для этих целей.
– Для этих целей? То есть ты знал, что рано или поздно они пригодятся в подобной ситуации?
Я понимаю, девчонка нервничает. Но только на нее вся надежда. Пока она идет за аптечкой, разгоняю зевак, чтоб не мешали ей работать. Откидываю кресло еще ниже и прикрываю глаза.
Через минуту с шипением их распахиваю. Мат льется из меня полноводной рекой. Черт, как же больно! Дрожащая от страха Жанка стоит рядом, зажав в руке бутылку.
– Ты что, рану водкой залила?
– Да, – с испугом тянет она.
– Блин, Жан, там есть бесспиртовой антисептик.
– Прости, – дрожащим голосом просит она и делает большой глоток из бутылки.
– Дай! – требовательно тянусь я к водке и заливаю в себя граммов двести разом. – Ладно, клей давай, – машу ей, слегка отдышавшись.
Трясущимися руками моей стюардессе все же удается стянуть рану. Кровь уже не хлещет, и то хорошо.
– Теперь тебе надо отдохнуть. – Жанна опускает шторку иллюминатора.
– Слышал, что при большой кровопотере лучше не засыпать. Похоже, твоя медицинская подготовка и впрямь оставляет желать лучшего, – усмехаюсь я и решаю, что надо поболтать со своей стюардессой, чтобы не заснуть.
– Зато я роды умею принимать, – бурчит себе под нос Жанка.
– Очень ценный навык, учитывая, что женщины на борту бывают крайне редко.
– Вот когда ты наконец женишься, может, мои способности и пригодятся, – шипит Жанка.
Когда-то наверняка она сама мечтала стать моей женой.
– Ладно, давай допьем остатки дорогущей водки, которую ты решила применить не по назначению, – предлагаю я.
– А сколько она стоит? – Девушка протягивает мне бутылку.
– «Гималайский продукт»? Да всего-то три тысячи баксов.
– Сколько? – роняет челюсть Жанна. – Ты сильно расстроишься, если я скажу, что еще и на руки немного полила?
– Нет, конечно, Жан. Ведь воду для этой водки собирали в Гималаях, фильтровали с помощью серебра, чтобы придать мягкий вкус. Дистиллировали четыре раза и пропускали через песок и березовый уголь. И все это, понятное дело, лишь для того, чтобы ты ручки свои ей обработала.
– Слушай, но откуда я могла знать, что это самая дорогая водка в мире? – виновато опускает глаза моя стюардесса.
– Не самая, вообще-то. Спасибо, что не взяла водку «Овал».
– Ты про ту, что в белой кожаной шкатулке, овальная и вся сверкает? Ну там-то понятно, что она недешевая. Сколько, кстати, она стоит?
– Почти семь тысяч, и да, она украшена семью тысячами кристаллов Сваровски. И вкус у этой водки чрезвычайно мягкий. Но не в этом дело. Ее выпускают ограниченными партиями, и если бы ты всю ее извела на дезинфекцию, нам пришлось бы лететь в Лондон для пополнения запасов.
– Так это она самая дорогая в мире?
– Нет, разумеется, не она. Есть экземпляры гораздо дороже. Чему только тебя учили в твоей школе барменов?
– Смешивать коктейли меня учили. А эти ваши штучки про суперэлитные напитки доступны лишь горстке избранных. В школе барменов о таком и не слышали, – нахмурилась Жанка.
– Ну коктейли-то ты делаешь лучше всех, – решил я похвалить девушку, чтоб она не расстраивалась.
– Ну, расскажи про самую дорогую, не томи, – потребовала заметно повеселевшая стюардесса.
– Хорошо. В тройку лидеров входит шотландская водка «Дива» за миллион долларов. Посреди ее вытянутой бутылки проходит узкая полость, заполненная драгоценными камнями. Я люблю угощать этой водкой партнеров и заливаю им, что камни для внутреннего декора я подбирал сам. Они ведутся, как дети. У этой водки тоже приятный вкус. Что объяснимо, если учесть, что изготавливают ее на родниковой воде и применяют трехступенчатую фильтрацию с помощью березового угля, льда и драгоценных камней.
– Такое чувство, что кому-то некуда драгоценности девать. Если увидишь тех, кто камешки на водку переводит, то передай, что одна русская стюардесса не прочь принять их в дар.
Я посмеялся над шуткой Жанны, но потом мне стало немного грустно. Вскоре придется расстаться с этой девочкой. Она со мной уже лет пять, но последние годы между нами только деловые отношения, так как сначала я собирался жениться на Аните, потом появилась Анастейша. Жанка заметно заскучала, да и замуж девчонке пора. При ее внешних данных и моем круге общения в мужья себе она точно выберет человека небедного. А тот вряд ли захочет, чтобы она в принципе работала. И уж точно ни один мужик не позволит, чтобы она продолжила летать со мной, при моей-то репутации бабника. А жаль. Жанка – девочка хорошая и крайне сообразительная. Мне будет ее не хватать.
– Ну что там дальше? – теребит меня Жанна. Ей интересно слушать про элитные напитки. – Неужели есть что-то круче водки за миллион баксов?
– Представь себе, есть. Например, наша водка «Руссо Балт» за миллион триста пятьдесят тысяч долларов, которая была выпущена в единственном экземпляре. К ней в комплекте прилагался бронированный внедорожник с золотыми дисками. Машина, кстати, тоже лимитированной серии – всего в двух экземплярах. Пуленепробиваемые стенки у бутылки «Руссо Балт» выполнены из драгоценных металлов и имеют толщину три сантиметра, а весит емкость килограммов шесть. Крышку украшает российский герб, инкрустированный бриллиантами. И даже пробка содержит алмазы, проходя сквозь которые напиток дополнительно фильтруется. Эта водка и в кино засветиться успела. В сериале «Карточный домик» Путин предлагал бутылку такой водки американскому президенту, которого играл Кевин Спейси.
– Что за вселенская несправедливость? Почему водку украшают драгоценностями и приглашают в кино, а бедная русская девочка прозябает в нищете?
– Ну про нищету-то ты загнула, – усмехнулся я, выразительно посмотрев на ее платиновый браслет и бриллиант, сверкающий на пальце, – мои подарки ей.
Она тоже опустила взгляд на свою руку, но, упрямо встряхнув головой, продолжила:
– Ну ты понял. А где сейчас хранится эта бутылка?
– Сейчас эта знаменитая водка находится в частной коллекции.
– Владелец, наверное, бережет ее как зеницу ока?
– Теперь-то да. Ее один раз похитили. Бутылку потом нашли, а вот содержимое воришки выпили. Между прочим, состав той водки был совсем примитивный: талая вода с предгорий Альп и очищенный спирт. Странно, что вор не заинтересовался бутылкой. Это наводит на мысль, что ограбления-то и не было. Просто такая рекламная акция. Об инциденте раструбили в новостях, и бар, где выставлялась бутылка, стал модным местом.
– Хорошо, что они выпустили ее в единственном экземпляре. Не думаю, что нашелся бы еще один сумасшедший, готовый выложить такие бабки.
– Вообще-то, видимо, желающие на этот крепкий алкогольный напиток нашлись, потому что потом выпустили второй экземпляр «для бедных» всего за восемьсот тысяч долларов, правда, уже без внедорожника в придачу.
– Грандиозная распродажа. Очередь, наверно, с ночи занимали.
Мы посмеялись.
– Есть еще одна водка, которую называют самой дорогой в мире. Это напиток с говорящим названием «Биллионер». Ведь только эта горстка людей может себе позволить приобрести водку за три миллиона семьсот тысяч долларов.
– Сколько?! – Жанка чуть не подавилась «Гималайским продуктом», который уже допивала.
– Да, да! Справедливости ради должен заметить, что бутылка у «Биллионера» не стандартная, а пятилитровая. Но дело, как обычно, не в содержимом. Хотя производители утверждают, что создали этот продукт по секретному старорусскому рецепту и что от нее не бывает похмелья. Кроме многократной фильтрации жидкость еще прогоняют по специальному алмазному желобу, который стоит несколько миллионов долларов, для уникального вкуса.
– Да уж. Картошкой такую водочку уже не закусишь.
– Ну почему же? Если это будет легендарный картофель «Ла Боннота», чья цена около семисот евро за килограмм, то это вполне приемлемое сочетание.
– Господи, а картошка-то почему столько стоит?
– Потому что произрастает она лишь в одном месте на земле, на маленьком французском острове. Собирают ее вручную, и выходит не более ста тонн в год.
– Уверена, что по вкусу она от обычной не сильно отличается.
– Есть в ней некая пикантность, я бы сказал. Лимонный вкус с солоноватым послевкусием.
– Ты пробовал? – удивилась Жанка. – Может, послевкусие от того, что ты ее посолил?
– Нет. Ее обычно варят в мундире, и именно кожица солоновата. Это из-за того, что поля удобряют водорослями. А еще некоторым кажется, что по вкусу «Ла Боннота» похожа на каштаны или грецкий орех.
– Когда такие деньги за картошечку отвалишь, еще не то померещится.
– Может, ты и права, – усмехнулся я. – Так, я отвлекся на картофель и забыл рассказать тебе про декор водки «Биллионер», а он заслуживает отдельного внимания. Бутылка упакована в белоснежный мех, словно в мантию, и перехвачена бриллиантовыми браслетами. Всего в ее декоре задействовано три тысячи бриллиантов.
– Да блин! Почему я не водка? Тоже хочу утопать в мехах и бриллиантах, – простонала Жанка.
В этот момент пилот объявил, что мы заходим на посадку.
– Хорошо, что долетели уже. Больше подобных рассказов я не вынесу, – пожаловалась моя стюардесса.
– Спасибо, что поболтала со мной, Жан, и что помогла….
– Будешь должен. Помни, что мне нужен муж, который осыпал бы меня драгоценными камнями. Так что будь любезен, – подмигнула Жанна и пошла готовиться к посадке.
– Володя подгонит скорую к трапу, – сообщил Генка.
Вовка был моим давним приятелем, которому я помог в свое время открыть клинику. За это он теперь меня периодически заштопывал, не задавая лишних вопросов.
Я кивнул, хотя с трудом представлял себе, как доберусь до скорой. Малейшее движение причиняло дикую боль. От потери крови темнело в глазах, и я понятия не имел, сколько еще продержусь.
– Опять словил пулю? – деловито поинтересовался Вова, заскочивший в самолет сразу, как только мы приземлились.
– Угу, – промычал я, потому что сил почти не осталось.
– Давай мы отнесем его в машину? – предложил Гена.
– Сначала я посмотрю, насколько все серьезно, – отозвался Владимир.
Натянув перчатки, он начал осматривать мою многострадальную рану. Хотя он был аккуратен, боль заставила меня крепко стиснуть зубы.
– Я знаю, что неприятно, потерпи, – попросил друг. – А кто догадался наложить стяжки?
– Это я, – испугано пискнула Жанна.
– Молодец! – похвалил Вовка и продолжил осмотр. – К счастью, пуля прошла навылет и не задела жизненно важные органы. Но если тебя переносить, то опять откроется кровотечение. А судя по твоим кожным покровам и обивке кресла, на котором ты лежишь, крови из тебя и так вытекло немало. Потому придется подлатать тебя тут и сделать переливание. Зная тебя и твои невероятные способности влипать в неприятности, я захватил с собой пару литров второй положительной. Все покиньте салон! Мы все сделаем с моим ассистентом и потом позовем вас, когда нужно будет отнести Дэмиана в скорую.
Моя команда торопливо покинула самолет, а на борт поднялся помощник Вовы с целым баулом необходимых вещей. Когда он начал выкладывать на стерильную салфетку хромированные инструменты, мне стало не по себе. Надеюсь, я переживу эту операцию в полевых условиях. Перед глазами всплыло лицо Анастейши. Как она там? Наверное, безуспешно пытается до меня дозвониться и ругает на чем свет стоит. Как только операция закончится, сразу позвоню ей. Если выживу, конечно.
Вовка и его приятель уже в полной готовности: в синих костюмах, резиновых перчатках и хирургических масках.
– Ну, спокойной ночи, Дэм, – говорит мне друг и прижимает к лицу анестезиологическую маску прежде, чем я успеваю что-то возразить. И через мгновение свет для меня меркнет.
Пытаюсь открыть глаза. Вокруг тьма и безмолвие. Я умер? Но потом слышу слабый писк каких-то приборов. Наверное, в больнице. Теперь кажется, что ослеп, но через минуту глаза начинают различать узкую полоску рассеянного света вдалеке. Видимо, просто ночь. Пытаюсь встать, но от резкого движения бок мгновенно напоминает о себе. Со стоном падаю обратно.
Тут же загорается торшер, и ко мне подскакивает испуганная заспанная медсестричка.
– Вы очнулись?
– Похоже, – еле разомкнув губы, хриплю я. – Который час?
– Полвторого.
– Сколько ж я был в отключке?
– Двое суток.
– Что? – Я опять пытаюсь приподняться, наплевав на боль. – Вовка что, меня под седативными держит?
– Обезболивающее, которое мы вам даем, имеет седативный эффект. Простите, я заснула и пропустила время очередного укола. Сейчас все сделаю, и вы еще поспите.
– Ну уж нет! Никакого больше снотворного, слышите меня? Я не могу тут валяться, как овощ. Мне срочно нужно позвонить. Дайте мой телефон.
– Сейчас ночь. Может, вы хотя бы до утра потерпите? Я вам сейчас еще укольчик сделаю.
О проекте
О подписке