Я скомкала полученное письмо и гневно отбросила в сторону. Оно было от Нино. В нём он предупреждал, что вести о смерти матери, заставившие его отправиться на Сицилию, оказались ложными. Женщина оказалась в добром здравии, чего нельзя было сказать о самом Нино. Стоило ему только покинуть здешнюю акваторию, как фле́йт, на котором он спешно отправился в путь, подвергся мощному пушечному обстрелу со стороны неопознанного корабля, появившегося словно из ниоткуда.

Для Нино, ногу которого придавила рухнувшая мачта, и всей команды дело могло закончиться крайне плачевно, не догадайся они дважды выпустить вверх красные огни – условный знак, по которому патрулирующие эту территорию суда берегового братства могли понять, что кто-то из «своих» терпит бедствие. Помощь подоспела вовремя. Сразу несколько капитанов откликнулись на призыв «брата». Их появление заставило вражеский пинасс спешно покинуть место боя и самому спасаться бегством. Когда же стало известно, что на атакованном судне находился мой «генерал», было решено разделиться: пара кораблей осталась сопровождать его до конечной точки путешествия, в то время как остальные бросились вдогонку за пинассом.

В письме Нино умолял меня быть осторожней и сетовал на то, что из-за травмы вынужден задержаться на Родине. Бедняга. Страшно представить, что стало бы с ним, узнай он о произошедшем после его отъезда.

Я с силой вцепилась в столешницу и сжала зубы, чтобы не выругаться вслух. Череду нападений на моих близких никак нельзя было принять за случайность и совпадение. Кто-то намеренно старался вывести меня из равновесия. Но кто? Я снова и снова мысленно задавала себе один и тот же вопрос и не находила на него ответа. Что-то всё время ускользало от моего внимания. Знать бы, что именно…

Машинально потерла ноющий висок, на котором бледнел небольшой затягивающийся шрам, оставшийся как напоминание о том, что и королевские особы тоже смертны. Внутреннее чутье подсказывало, что следует вернуться на место взрыва и самолично всё осмотреть. Как знать, может свежим взглядом удастся зацепиться за мелкую деталь, в суматохе оставшуюся незамеченной.

Решив безотлагательно заняться этим делом, пока меня вновь не отвлекли какой-нибудь ерундой, я свистом подозвала Клода и, подобрав раздражающие юбки, спустилась вниз.

В отличие от хаоса в моей голове, жизнь вокруг текла в прежнем порядке. Так же суетливо выполняя поручения носились слуги, без умолку тарахтели словоохотливые горничные и судомойки, делясь между собой последними сплетнями, и так же, с самого утра, неизменно упившийся в хлам, привалившись к двери коптильни беззаботно дрых старый Барто, бывший грум, который пожизненно застолбил себе теплое местечко во дворцовом дворике за то, что лет десять назад не побоялся плюнуть в ряху Айвана, когда тот пытался его наказать за распевание антиправительственных куплетов. Именно тогда, по слухам, Барто и видели в последний раз трезвым, потому что, доказывая генералу, что, будучи пьяным не несет ответственности за собственные слова и поступки, проходимец стал специально накачиваться до поросячьего визга, чтобы потом с «чистой совестью» горланить похабные песенки, в которых главным действующим персонажем неизменно являлся его превосходительство и его драгоценный зад.

Кивнув на очередное приветствие пробегающего мимо лакея, я слегка замедлила шаг. Где-то я уже видела эту остренькую, похожую на крысиную мордочку… Я наморщила лоб. Ну, конечно! Это же он, за несколько мгновений до взрыва, вызвал меня во двор, сославшись на поручение князя… А до этого… не уверена, но кажется видела его отирающимся возле зарешеченного окна камеры…

Стараясь не вызывать подозрений, я одарила улыбкой присевшую в поклоне стряпуху, потеребила спутанную шевелюру босоного мальчишки, пустившегося наутек при виде Клода, и как ни в чем не бывало продолжила путь, делая вид, что выгуливаю пса. Мельком пробежавшись взглядом по развороченному зданию, от которого почти ничего не осталось, я подошла к коптильне, и, застыла над неподвижным телом местной знаменитости. Кончиком башмачка ощутимо ткнув полутруп под ребра, заставив подать признаки жизни, я присела на корточки, и, отчаянно пытаясь выжить от неравного контакта с волной перегара, сурово посмотрела в чуть приоткрывшиеся осоловелые глаза.

– Барто, ты слышишь меня? Кивни, если узнал.

Старик что-то нечленораздельно промычал и попробовал было повернуться на другой бок. Не тут-то было. Оглядевшись, я знаком подозвала к себе двоих молодцов и, велев принести ведро с водой, самолично опрокинула его на голову незадачливого пьянчуги.

Через три четверти часа, промокший до исподнего, злющий как черт и при этом до омерзения трезвый Барто был насильно водружен на перевернутый пустой бочонок в углу коптильни, в которую его, следуя приказу затащили, и, хлопая глазами уставился на меня.

Взяв в руки кувшинчик с брагой и, демонстративно хлебнув из него прямо перед носом активно задвигавшего ноздрями забулдыги, я отложила его в сторону, и, уперев руки в бока, нависла над несчастным.

– Барто, я задам тебе пару-тройку вопросов, и если ты расскажешь мне то, что хочу услышать, я оставлю тебя в покое и даже угощу крепким так, что неделю будешь валяться без просыха. Но, если окажется, что от тебя нет никакого толку, то велю гнать тебя в шею со двора и больше никогда не давать тебе и капли спиртного. Ну, что скажешь?

С трудом оторвавшись от созерцания заветного кувшинчика, бедняга с тяжелым вздохом облизнул пересохшие губы, после чего перевел бесконечно несчастные глаза на свою мучительницу. То бишь на меня.

– М-мне бы г-глоточек чего-н-нибудь, – робко попросил он.

– Дайте ему воды, – велела я, игнорируя выражение отвращения, появившегося на заплывшей физиономии бывшего грума.

С видом великомученика, Барто зажмурился прежде чем сделать глоток живительной влаги. И тут же выплюнул с такой брезгливостью, будто вместо чистой воды хлебнул помоев.

– Что за …

Отборная брань последующая следом, прервалась на самом интересном месте. Это я, потеряв терпение, ударом ноги выбила бочонок из-под тощего зада пьянчуги, отчего он, потеряв равновесие, опрокинулся спиной прямо на землю.

Кряхтя и охая потирая ушибленную пятую точку, любитель выпить попытался подняться, но я как фурия нависла над ним, и, схватив одной рукой за горло, а другой ощутимо дав под дых, разок стукнула его и без того пустой головой об пол коптильни.

Мои молодцы, не знававшие меня в прежние времена, когда я командовала целой армией таких отщепенцев и моральных уродов, при необходимости ловко научившись вправлять им мозги, растерянно застыли на месте. В их вытаращенных глазах читалось изумление, граничащее с испугом. Действительно, откуда им было знать, что по обыкновению сдержанная на людях царственная особа окажется способна за долю секунды обернуться ведьмой, и с видом сумасшедшей наброситься на перепуганного насмерть бедолагу.

А пока они решали, как им поступить, я продолжила урок воспитания, в прямом смысле вбивая знания в бестолковую голову нерадивого ученика.

– Посмеешь ещё раз разинуть пасть без позволения, и я забуду о твоих прежних заслугах и собственными руками вырву к чертям твой поганый язык! И если после этого, ты, мразь, ещё останешься жив, то о выпивке навсегда можешь забыть! Кивни, если понял.

Нет, всё-таки правы были сёстры в монастыре, утверждающие, что вежливость и изысканные манеры способны открыть любые, даже самые крепкие замки. Наглядным примером сейчас служил злостный пропойца, вмиг проникшийся новыми знаниями, с ходу усвоив азы изящной словесности и этикета, преподаваемыми ему самой королевой – их олицетворением.

– Да понял я, понял, – обреченно махнул рукой, Барто, опасливо косясь в мою сторону, пока охрана вновь усаживала его на бочонок, придерживая в вертикальном положении.

– Вот и отлично, – мне удалось взять себя в руки. Уголки губ даже растянулись в подобие улыбки. – Мы неудачно начали. Попробуем ещё раз. Давай договоримся. Я задам тебе несколько вопросов, ты мне на них максимально подробно отвечаешь, и мы расходимся друзьями. В противном же случае…

– Нет-нет, противного не надо, – мотая головой поспешил перебить мой визави. – Я понял. Расскажу всё как на духу. Спрашивай…те, Ваше Величество.

В другое время его последние слова наверняка вызвали бы у меня искреннюю улыбку, а чувство гордости за дипломатические успехи затопило бы до ушей, но только не сейчас, когда у меня обрывалось сердце за своих близких, которым всё ещё грозила опасность из неизвестного источника.

– Хорошо. Мне нужно, чтобы ты поднапрягся и в мельчайших подробностях оживил в памяти события последних дней. В частности, меня интересует утро, когда взорвалось здание напротив. Возможно, ты что-нибудь видел, или обратил внимание на каких-нибудь подозрительных лиц отирающихся рядом?

– Гм…ммм, – чувствовалось, что мыслительные процессы не были коньком Барто, но нужно отдать должное, он явно очень старался вспомнить, чтобы поскорее избавиться от своей мучительницы. Его и без того морщинистый лоб ещё сильнее напрягся, брови сошлись в одну линию. – Так-с… это же утро вторника, да? – скорее утвердительно, чем вопросительно спросил он, и сам же тотчас себе ответил: – Ну да, точно, я как раз ждал, когда, когда мальчишка с кухни принесет мне закусь и чарку браги. Ну да, ну да…

– И…– напомнила я о своем существовании, когда он снова надолго замолчал и углубился в какие-то свои мысли.

– Ну да, говорю же, вторник… Зеленщик, как обычно оставил тележку под навесом; молочник из-за чего-то бранился с поваренком; мимо проплыли горничные… красивые чертовки, хоть и вечно сплетничают о чём ни попадя. Утро было жаркое, а я был просто до омерзения трезв, прям как сейчас, потому что негодный мальчишка задержался, и я уже готов был сам идти за ним, да боялся получить ухватом от кухарки.

– И что дальше? – я чувствовала, что вновь начинаю терять терпение.

– Что дальше… Да ничего. Я окликнул пробегающего мимо лакея и попросил забежать на кухню и поторопить пацанёнка. А эта сволочь даже не обернулась. Шмыгнул за сложенные бочки, как крыса. Точно, вам говорю. И рожа у него… тоже крысиная. Хоть хватай с ноги башмак и прям по этой роже…

Барто так разошелся, пытаясь наглядно показать степень своей неприязни, что чуть снова не слетел с бочонка, когда потянулся к ноге, чтобы стянуть вытертое до дыр недоразумение, гордо именуемое им башмаком. Но раздавшееся следом грозное покашливание, быстро вернуло его на место.

– Ты сказал, он похож на крысу? Вот как? И что же, ты не видел, что он там делал?

– Как же не видеть? Видел. Встретился с каким-то человеком, закутанным в плащ. Я ещё подумал, зачем ему накрываться, когда и так жара на дворе, а потом понял, он там прятал какой-то сверток, который и передал приятелю. Наверняка бутылку токайского, стибренного из погреба Вашего Величества. Непорядок, думаю. Как же так-то, да ещё и с нашей благодетельницей? Я решил отстоять ваши права и уже собирался было подойти к тем двум, но не успел. Крысиная морда успел испариться вместе со свертком.

В голосе выпивалы читалось явное сожаление, что не удалось попробовать вожделенного нектара. В эту минуту на него было жалко смотреть, что я не выдержала:

– Пожалуйста, напрягись, может вспомнишь ещё что-нибудь. Обещаю, если дашь мне то, что прошу, я велю вынести тебе три бутылки токайского. Можешь потом упиться хоть до смерти, слова не скажу. Только сейчас чуточку сосредоточься. Куда мог пойти незнакомец в плаще? Он ни с кем больше не говорил?

– Как же не говорил, когда эта сволочь оскорбила меня до глубины души!

– Вот как? Как это произошло? – я чувствовала, что разгадка где совсем близко.

– Как-как… Да вот так! Когда тот другой сбежал, я подошел к этому типу и сказал, что если они не поделятся со мной вином, то я обо всём расскажу виночерпию. А он, вместо того, чтобы послушать, толкнул меня в грязь и обозвал пьяной свиньёй! Пьяной! Меня! Когда у меня с утра и маковой росинки во рту не было!

Я закатила глаза. Вот же человек. Оскорбился на обвинение в пьянстве, а вовсе не на то, что назвали свиньёй.

– Ты рассмотрел его лицо? Сможешь опознать если снова увидишь?

– А зачем снова с ним видеться?

Господи, умоляю, дай мне терпения!

– Затем, чтобы расквитаться с ним за оскорбление…

– Так я ж и расквитался. Дождался, когда он повернется спиной и тюкнул его камнем по голове. Всего-то и делов, – он говорил это так, будто рассказывал о погоде.

– Так ты что, убил его?!

– Может и убил… Кто ж знает… Все были заняты своими делами, нас никто не видел. Затащил этого поганца сюда, и бросил в подпол.

О, Боже!