Ошибка

Моя рассеянность из-за бесплодных мечтаний о Майкле и хреновые отношения с мамой неминуемо сказались на успеваемости в школе. А это, на минуточку, выпускной класс: год, когда решалась моя судьба – буду ли я кричать «свободная касса» или же поеду в колледж. А для него нужны были либо деньги, либо возможность получить стипендию.

Рвать свой шикарный зад пришлось с удвоенной силой – я пропадала в библиотеке, ходила на дополнительные уроки и пыталась не запороть свое сказочное будущее в каком-нибудь пафосном универе Лиги Плюща.

Бобби после той вечеринки бегал за мной, как собачонка – дико раздражало, но я не могла позволить себе обидеть этого божьего одуванчика. Я просто мило улыбалась и прикрывалась Кэнди во время ланча, чтобы не находиться в зоне поражения Тёрнера-младшего. Бобби и френдзона были созданы друг для друга, как майонез и кетчуп в гамбургере.

Дерек уже в открытую жаловался всем нам на свой спермотоксикоз, а мы только подтрунивали над ним из-за того, что все знали – он девственник. Как и вся наша компания неудачников, включая и меня, кроме Адель. Но подробностями она не сыпала; мне показалось, что ее настроение в день пикника и этот факт были связаны, но расспрашивать я не стала. Отложу для более удачного случая.

Кэнди с Люком начали встречаться, но выглядело это словно Моринг позволяет ей просто быть с собой – я не лезла в их обреченно-токсичные отношения со своими саркастическими советами, чем вызывала молчаливую благодарность Кэнди всякий раз, когда наши взгляды встречались на общих посиделках. Мне было достаточно видеть ее довольное лицо вместо унылой физиономии.

А что до моей личной жизни, то она покоилась где-то на дне мирового океана, покрытая моллюсками и водорослями: в школе было много мальчишек, оказывающих знаки внимания, были даже достойные экземпляры. Но у всех был один весомый недостаток – они были не-Майкл-Тёрнер. Звучит глупо, но он стал моим незакрытым Гештальтом на протяжении вот уже двух месяцев. Хотела ли я добиться его расположения? Определенно, да. Знала ли я как это сделать? Ответ отрицательный.

Я пыталась понять, что же на самом деле он имел в виду тогда на пикнике. «Пока сама не попросишь» – это игра какая-то? А, может, просто ты сам, Майкл, боишься того, что может произойти межу нами? Боишься ответственности и моих раненных чувств, если что-то пойдет не так? Но кто, черт тебя дери, дал право решать за двоих?

***

Но вернемся к дню, изменившему если не все, то многое.

Меня оставили после уроков за крайне хреновые оценки по алгебре, и я вынуждена была просидеть два часа, выслушивая всякую математическую фигню, в которой моему мозгу было крайне трудно разобраться. В итоге, я опоздала на чертов школьный автобус, потому что вот уже сутки, как мою машину благополучно продали. Но мама заверила, что «мы обязательно найдем бюджетный вариант». Лет через 200, когда мне уже понадобится инвалидная коляска, видимо.

Я спускалась по широким ступеням школы, кутаясь в шерстяной кардиган. Порывы ветра путали волосы, и мой вид напоминал Чубакку – мохнатое нечто с волосами повсюду.

Но если видимость была нулевая, то слух отменный – абсолютно точно я слышала звук заглушенного мотора байка. Свободной от учебников рукой я откинула назойливые пряди от лица и нервно сглотнула. На школьной парковке стоял черный байк, оседланный Майклом-мать-его-Тёрнером собственной персоной. И этот гад изучающе смотрел прямо на меня.

Замерев на пару минут, я сделала глубокий вдох и продолжила на негнущихся ногах свое грациозное шествие по ступеням, придерживая рукой волосы. Ступеньки казались нескончаемыми, а мне потребовалась вся моя концентрация, чтобы снова не шлепнуться на задницу перед самым красивым человеком во Вселенной.

Он в этот момент слез с мотоцикла и быстрым шагом шел навстречу мне. Его походка – резкая, уверенная, что от одного вида перехватывало дыхание. Грубые ботинки, черные слегка потертые джинсы обтягивают его сильные ноги и фантастически красивый зад; черная футболка и темно-зеленый бомбер, идеально подчеркивающий цвет глаз, развевается от холодного ветра, рука зачесывает медные волосы назад.

Это сон? Майкл Тернер приехал за мной? Ущипните меня.

Когда мы поравнялись, он остановился напротив меня. Сомнений уже не осталось – он здесь по мою душу.

– Твой парень всю голову мне съел, чтобы тебя забрать со школы, – манерно закатив глаза, сказал Тёрнер.

– Тебе, пока ехал, ветром мозг сдуло? Какой парень? – изображать безразличие получилось плохо, но раздражение вышло отменно. Станиславский в кустах аплодировал стоя.

– Ах ты, маленькая шлюшка, целуешься не только с малышом Бобби? – Майкл прищурил глаза и хитро улыбнулся. – Какая развратница досталась моему брату.

После этой фразы он разразился громким хохотом, глядя на мое багровеющее лицо. Я сжала ладонь в кулак до белеющих костяшек, жар от моего лица моментально уносил холодный ветер, но глаза наливались кровью. Больше всего на свете в эту секунду я ненавидела Майкла Тернера.

– Чего тебе, Тёрнер? – с раздражением огрызнулась я.

– Воу, спрячь свои острые зубки и надень пластинку, принцесса. Бобби сказал, что тачку твою продали, а тебя оставили после уроков. Так что сегодня я по доброте душевной поработаю водителем школьного автобуса.

– Тогда нужно было брать мамин минивен, глядишь, подзаработал бы.

– Ох, вот молодёжь пошла, и это твоя благодарность? Ладно, тащи свой зад быстрее, холодно вообще-то.

Мой мозг кричал, чтобы я отбивалась от незаслуженных нападок, а тело молило остаться и уехать с Майклом – занозой в моей заднице. Он взял свой черный шлем и осторожно водрузил мне на голову, застёгивая ремешок под подбородком. Его запах, близость к моему лицу, руки на шее гоняли гигантские мурашки по всему телу. Он заглянул мне в глаза, и готова клясться на Библии – там горел огонь, иначе я не могла объяснить этот дьявольский блеск. Мысли убежали вниз живота, а лицо залило краской.

– Вот, теперь ты похожа на R2-D2, – бархатным голосом сказал Тёрнер. – Запрыгивай, и поехали.

Я никогда раньше не ездила на мотоциклах. Порыв ветра над моим телом, пресловутые бабочки в животе, когда мы наклонялись в поворотах, и постоянное жужжание мотора между моих бедер были крышесносными.

Обхватив его руками за талию, я уткнулась лицом в его затылок, наслаждаясь невероятной близостью моего тела к этому чертовски сексуальному байкеру. Улицы проносились мимо нас, сливаясь в одну длинную дымку. Я откинула голову назад и поддалась ветру, ласкающему мое лицо.

– Приехали, принцесса, вываливайся, – он ловким движением спрыгнул с железного коня и подошел ко мне, избавляя от громоздкого шлема. Неожиданно, он протянул мне свою руку, помогая слезть с этой махины. Я никогда не думала, что прикосновение может отозваться электрическим разрядом по телу. Простое прикосновение руки к руке, а в голове уже летали белые мотыльки, и низ живота наполнялся теплом.

Но дальше произошло то, чего я не ожидала даже в своих самых смелых фантазиях относительно Майкла. Он приподнял мой подбородок рукой, встречаясь со мной взглядом. Где-то по пути я уже потерялась в его изумрудных глазах, и за это время он наклонился так, что его лицо оказалось в нескольких дюймах от моего.

Я не могла поверить, как сильно жаждала его прикосновений. Неужели я действительно испытываю такие сильные чувства к человеку, с которым, по сути, знакома урывками? Я чувствовала его дыхание на своих приоткрытых от удивления губах. Воздух выходил из меня, заставляя делать усилие, чтобы дышать. Мое сердце колотилось в груди, казалось, целую вечность, пока он не наклонился и не коснулся своими губами моих, посылая электрический импульс через мое тело. Мои губы ответили ему.Он еще сильнее прижался губами к моим губам, запутывая наш поцелуй. Я открыла рот шире. Он скользнул языком внутрь, вызвав глубокий стон, когда удовольствие от его голодных губ волной прокатилось по моему телу. Я никогда не чувствовала ничего подобного.

В следующий миг Майкл прервал поцелуй, выругавшись как будто на себя, и отпустил мое ошеломленное лицо.

– Извини, я не должен был этого делать. Это была ошибка, Сара.

Я не успела ничего ответить, когда увидела, как он резко запрыгнул на мотоцикл и, в прямом смысле, бежал от меня, как от огня. Я стояла на подъездной дорожке собственного дома, пребывая в немом шоке от случившегося. На губах горел поцелуй Майкла-мать-его-Тёрнера.

Работа над ошибками

«Вы узнаете, что это любовь, когда все, чего вы хотите, – чтобы этот человек был счастлив, даже если вы не будете частью его счастья».

Ошибка? Ты по ошибке залез в мой рот языком вместо того, чтобы что: проводить до двери, съязвить насчет моего возраста, зада, отношений с ботаником-братом? Да что с тобой не так, Тёрнер? Или со мной?

Мысли неслись в голове, не успевая задерживаться больше, чем на секунду. Все, что я чувствовала в данный момент, стоя на подъездной дорожке дома: обида, злость, раздражение и дикое желание снова ощутить вкус его губ. Такое неопределенное дерьмо меня явно не устраивало, и нужно было найти способ поговорить о том, что случилось между нами.

Я зашла в дом и уперлась лопатками в дверь, захлопнув ее. Закрыть глаза и пытаться дышать. Губы горели как после жгучего перца – этот яростный и отчаянный поцелуй был пугающе прекрасным. Я пыталась вспомнить выражение глаз Майкла, когда он отстранился от меня. Там было сожаление и глубокая боль.

Но отчего, Майкл? Почему все не может быть предельно просто? Ты, я и тот отрезок времени, который сделает нас счастливыми влюбленными идиотами.

Я стояла возле двери, непроизвольно водила пальцами по своим губам и ощущала запах моря и бензина. Лучший аромат в моей жизни. Аромат Майкла-мать-его-Тёрнера.

Через пару минут выйдя из транса, я поднялась в свою комнату, закинув сумку с учебниками в дальний угол рядом с кроватью. Затем я открыла окно, впустив прохладный осенний воздух внутрь, попутно обшаривая пальцами нишу под подоконником. Смятая полупустая пачка сигарет вывалилась в мою ладонь.

Я не курила с тех пор, как мы уехали из Балтимора, хотя по всем мозгоправным книжкам, я должна была смолить как паровоз от нахлынувшего стресса. Переезд в другой город в выпускном классе, скорый развод родителей, безразличие родной матери – это ничто по сравнению с тем, что парень, от которого у меня внутренности переворачиваются, целует и убегает прочь со словами «это была ошибка».

Усевшись с ногами на широкий подоконник, я укуталась посильнее в свой кардиган, подкурила и глубоко затянулась. Дым обжег легкие, рот наполнился горечью смолы, а в голове резко закружился реальный мир. Я откинулась чуть назад и выдохнула плотное облако дыма. Сердце отбивало чечетку, а к горлу подступил ком. Не хочу и не буду больше себя сдерживать. Оставшиеся в пачке сигареты и безудержные слезы скрасили время до прихода мамы.

***

Мне потребовалось две недели, еще одна пачка сигарет и банка «Budlight», чтобы набрать номер Тёрнеров. Солнце уже перевалило за горизонт, в комнате стоял полумрак, позволяющий мне не краснеть, как я наивно полагала. Переминаясь с ноги на ногу, заламывая руки, я все же набрала заветные цифры трясущимися пальцами. Конечно же, трубку схватил Бобби.

Черт, я даже спасибо ему не сказала за его беспокойство. Так, окей, первая фраза обозначена. Что дальше, Сара?

– Алло?

– Привет, Бобби. Это Сара, – голос дрожал, и я просто закрыла глаза, чтобы сконцентрироваться. – Слушай, я так и не сказала спасибо за то, что ты попросил Майкла меня забрать после школы. Мне, правда, очень приятна твоя забота, в смысле, дружеская.

И я услышала характерный звук, когда в разговор вклинивается кто-то еще. Мое сердце камнем рухнуло вниз, унося остатки сознания. Я знала, что это был ОН.

– Не стоит, честно. Друзья, – голос Бобби дрогнул, – должны выручать друг друга, да?

– Привет, ребятишки! – голос Майкла бархатный, укутывающий и слегка озорной раздался в трубке. – Бобби, да ты метишь в короли френдзоны? Будете практиковать секс по дружбе? Ну, там взаимопомощь, все дела? – он глупо хихикнул в трубку.

Сказочный идиот, ей Богу.

И снова рык Бобби, падающий телефон и топот ног.

– Сара, нам надо поговорить, – тон Майкла превратился в кремень.

– Да? О чем же? – непробиваемо ледяным тоном ответила я. Господи, лишь бы не упасть прямо тут.

– Проведем работу над ошибками, – последнее слово он подчеркнуто выделил. – Если у тебя нет никаких планов, я заеду через 15 минут. Оденься теплее.

И снова крики Бобби, резкие шлепки, шум возни, запыхавшийся очкарик и короткие гудки в трубке.

Я стояла как вкопанная посреди гостиной. Хотела и получила это – возможность встречи с Майклом наедине. Погрузившись в свои мысли, я укусила нижнюю губу до крови и вскрикнула от боли. Сердце уже не билось, оно вырывалось из моего бренного тела и летело за пределы атмосферы.

У меня было пятнадцать минут, чтобы привести себя в порядок, и я вихрем взлетела по лестнице. Джинсы, теплый оверсайз свитер с широким горлом, грубые ботинки и кожаная куртка – идеально для закатных покатушек на мотоцикле. Маме я оставила записку, что ушла к Кэнди, предварительно позвонив той и предупредив, чтобы прикрыла мою задницу.

– Крошка, объяснения будут позже, – я протараторила в трубку. Кэнди в ответ таинственно засмеялась и пожелала хорошего вечера.

Чтобы скоротать минуты, тянувшиеся вечность, я снова закурила у себя в комнате, когда услышала этот будоражащий все мое нутро звук мотора. Наспех затянувшись, я затушила окурок и пулей вылетела из дома. Майкл приглашающим жестом стукнул по сидению позади себя. Меня не нужно было просить дважды, но сдаваться легко я тоже не хотела. Я подошла к байку, покачивая бедрами.

– Прокатимся, принцесса? – он внимательно посмотрел в мои глаза и снова сделал это: рукой зачесал свои медные волосы назад. Никогда больше так не делай, это заставляет меня влажнеть в самых нежных местах, Тёрнер.

– А ты точно по адресу? Вдруг ошибся, снова? – я изогнула бровь и поймала его взгляд на своих губах. Черт, ты попался с потрохами, Майкл.

– Уверен, что адресом не ошибся: здесь только одна стервозная малолетка, похожая на Чубакку в своем вязаном кардигане. Сара О’Нил зовут, слыхала о такой? – его взгляд смягчился, и лукавые морщинки прошли вокруг глаз.

– Я думаю, что нам уже становится не о чем разговаривать. Хорошего вечера, Тёрнер, – я уже разворачивалась в направление дома, как его теплые пальцы схватили меня за запястье, притягивая к себе.

– Успокойся и садись, нужно поговорить как взрослые, если сможешь, – он смотрел на меня самым серьезным взглядом на свете, и я решила, что пока повременю со словесными перепалками.

Мы мчали по улицам ненавистного мне города, который на скорости превращался в светящуюся линию в подступающих сумерках. Я хотела забыться в одном этом моменте, где нет ничего, кроме меня и Майкла, выжимающего педали акселератора, и ехать, пока не кончится дорога. Мои волосы трепал ветер, а я просто молча прижалась всем телом и лицом к крепкой спине, обнимая Майкла обеими руками за талию. Я не видела его лица, но, когда я немного сдвинула ладони, в направлении его груди, он легко вздрогнул, но ничего не сказал. Я посчитала это молчаливым знаком согласия и прижалась еще сильнее.

Дорога заняла около получаса, и мы остановились на вершине какого-то холма, с которого открывался сумасшедше красивый вид на Сентфор: одноэтажные и двухэтажные дома внизу казались кукольными, утопая в разноцветных огнях улиц и светофоров; машины и люди превратились в мелкие точки.

Мы оба слезли с байка, на секунду повисло неловкое молчание, но его прервал тихий и спокойный голос Майкла. Он слегка оперся о сиденье, подкурил сигарету и попросил меня встать напротив, взяв мою руку. Я послушно подошла ближе, так что его вытянутые и скрещенные ноги оказались между моих.

– Ты собрался разговаривать со мной верхом на себе? У тебя явные проблемы с коммуникацией, Тёрнер. – Я старалась держаться дерзко и не заинтересованно. Хотя, обоим был очевиден мой блеф.

– У меня явные проблемы с тобой, Сара, – он смачно затянулся и выпустил клубы дыма в вечерний синий воздух. – Я редко теряю контроль над собой и своими эмоциями, потому что я – не зефирная девочка семнадцати лет. И то, что произошло, – он нахмурил брови и взглянул на меня, сверкнув глазами, – для меня совсем не свойственно. Потеря контроля, Сара, это плохо. В моем случае, плохо для нас обоих.

Я чувствовала, как кровь бежала по моим венам со скоростью болида формулы-1 с отказавшими тормозами, а пальцы леденели в задних карманах моих джинс. Я смотрела в изумрудные глаза и пыталась разглядеть хоть какую-то эмоцию, но сейчас они превратились в безжизненный камень, не выражающий ничего. Я молча продолжала слушать.

– Пойми, малыш, я не подхожу на роль первой любви и всех этих розовых соплей. Я творю всякое дерьмо по жизни, которое, я уверен, ничем хорошим для меня не кончится, и потому не ищу серьезных отношений. Да вообще любых близких отношений.

– А как же та красноволосая красотка в коже с пикника? – слова вылетели пулей из меня.