Глава 3

Сам сажусь на облучок, смотрю последний раз на полыхающий костер и разворачиваю подводу. Отдохнувшая лошадь бодро везет меня и подводу, тем более мы спускаемся только вниз.

Когда приходит время поворачивать с тропинки на более оживленную дорогу, я сгибаюсь, как будто сплю, натягиваю местную шляпу от солнца на самые уши. Теперь встречным трудно будет оценить мою внешность и фигуру, да и местные жители, мимо домов которых я буду проезжать, не смогут вспомнить ничего про возчика обычной такой подводы.

Проселочная, как говорят у нас, не очень обжитая дорожка – не то место, где на тебя не обратят внимание. Но, идя своими ногами ты так не спрячешься, как можно устроиться, просто сидя на облучке.

Я могу, конечно, бросить подводу сразу же, как только выеду, и пробиваться к дороге, ведущей к городу от моста через лес, только это достаточно большой крюк выходит. До темноты точно не успею в город. Везде я буду бросаться в глаза не меньше, чем катясь на подводе. Все жители и путники с удовольствием рассмотрят нового в этих местах человека и не забудут про него, когда о нем спросят даже через неделю или две.

«Что ходил тут такой в то время, когда погибшие Рыжие жгли свой погребальный костер», – напоминаю я себе.

Поэтому я лучше отдохну, притворяясь дремлющим возницей, спрятав лицо за панамой и воротником, одежда у меня обычная, ничем не примечательная.

Тем более, мне есть, что обдумать после кровавой тризны над морем.

Лошадка бодро бежит, радуясь пустой подводе и концу рабочего дня, тот путь, на который у Рыжих ушло три часа, мы с ней проезжаем за полтора. Несколько раз меня окликают встречные путники, приветствуя и спрашивая все, что им в голову пришло. Только я притворяюсь спящим, машу рукой в ответ и ничего не отвечаю голосом, понимая, что мой почти уже незаметный акцент является достаточно приметной чертой, которая может привести следствие именно ко мне.

Хотя переселенцев в Астор довольно много приехало с Севера, из Бейств, и есть беглецы из той же Астрии, но лучше новые заметные следы не оставлять за своей спиной.

Когда я вижу за поворотом тот самый перекресток, где Рыжие получили моральную плюху от лесорубов, даже переплатили за заказанные дрова, что с ними бывает не каждый год, резко просыпаюсь. Я останавливаю лошадку и спрыгиваю в кусты, делая вид, что меня срочно приперло уединиться по маленькому или даже по большому.

Мешок я прихватываю с собой, что вполне понятно быстро шагающей мне навстречу паре путников, спешащих добраться к себе домой до темноты.

Чужую лошадь воровать в местных условиях – чревато, они здесь все наперечет, лишняя ничейная ниоткуда не возьмется, а вот мешок прихватить с подводы у зазевавшегося возчика вполне в духе времени, места и обстоятельств.

– Мешок с волшебным Палантиром? Лечащими артефактами? Поясом Старшего, теперь надежно уже упокоенного Рыжего? – спрашиваю я сам себя.

Я углубляюсь в кусты и выбираюсь из них на соседнюю дорогу, где мне навстречу из города тянется негустой поток задержавшихся в Асторе крестьян, шумно обсуждающих сегодняшнюю торговлю и цены на рынке.

– Дешево я сегодня молоко и творог отдал, всего за шесть данов все, что принес с собой. Меня потом раз десять спросили, что из молочного осталось, я только руками разводил в ответ, – слышу я рассказ ближайшего мужика своему соседу.

И едва взглянув на мою появившуюся из кустов фигуру, они огибают меня, забыв тут же про нашу встречу, весело смеются, вспоминая какого-то знакомого хуторянина.

Я приближаюсь к воротам, куда мне так хочется побыстрее зайти, чтобы не нарезать лишние круги. Но из осторожности сначала я добираюсь до примеченных утром кустов и, пройдя по дорожке с пару сотен метров, с большим огорчением разглядываю в бинокль в наступающих сумерках лицо уже немного знакомого мне старшины Брона.

Не знаю, сможет ли он вспомнить через пару дней, кто проходил в этот вечер в Речные ворота, но лучше все-таки не рисковать. Память на лица у Стражи хорошо развита, даже это случайное воспоминание может поломать мою жизнь и карьеру. Особенно карьеру в Асторе, жизнь-то я уж как-нибудь сберегу, отобьюсь по любому.

Ворота начинают закрывать, оставляя небольшую щель, в которой каждого входящего внимательно осматривают при свете факелов.

– Точно, ворота сегодня – не мой вариант, – понимаю я и спешу обойти ворота.

Потом нахожу тропу, ведущую вдоль стены, и уже бегу, опасаясь не найти в наступающей темноте то самое место, где желательно подняться на стену.

«Вот и оно, слава богу!» – узнаю я сразу знакомый спуск.

Я ловко цепляюсь за выемки и доползаю до края стены, где, подняв голову, бросаю поиск вперед на всякий случай

Но тут меня ждет большой сюрприз. За соседним домом есть какая-то жизнь, чего-то в наступающих сумерках ожидает пара мужиков.

Впрочем, висеть на руках нет смысла, тем более меня очень прижимает по времени необходимость окончательно закрыть вопрос с местной ячейкой Рыжих в городе. Пока новость о массовом убийстве или самоубийстве не дошла до городских властей. Которые с удовольствием избавятся от надоевших всем жильцов, насколько я знаю о таких настроениях, задав пару вопросов приятелям, дежурящим перед Ратушей.

Сейчас примерно около семи вечера, через час Грита начнет выступать, и мне хорошо бы в это время уже оказаться во дворе самого трактира, готовясь перелезать через забор между ним и усадьбой.

Поэтому я сажусь на стену и подпитываюсь от Палантира, восполняя потраченную ману, одновременно наблюдая за засадой, которая, похоже, уже расслышала мое продвижение по стене, потому что теперь мужики разделились. Один остался стоять на месте, второй двинулся в обход разрушенного дома, однозначно собираясь зайти ко мне в тыл.

Я, честно говоря, надеялся, что они просто уйдут, поняв, что не одни здесь гуляют.

Мне кажется, это местные жулики ждут поставку серого товара или просто решили кого-то ограбить, зная, что это рабочая тропа для контрабанды.

Только, как они собираются слаженно сработать в наступающей темноте, мне непонятно еще.

Пока второй деятель обходит дом, я спускаюсь, стараясь не шуметь, но получается это так себе. Потом прижимаюсь в самому дому и замираю, сразу понимая, что лучше мне немного все же пошуметь и спровоцировать чего-то ждущих хитрованов.

Нахожу подходящий камень и бросаю его на десяток метров вперед, камень катится с немалым шумом, тут из-за угла навстречу производимому шуму выскакивает первый засадник, замахиваясь тяжелой дубинкой. Потом замирает, понимая, что никого нет рядом и что его провели. Второй в это время выбегает из-за угла и тяжело бежит в мою сторону, шумно сопя носом, вскоре его смутная фигура появляется рядом со мной.

На улице серые сумерки, но меня он никак не пропустит, мне не спрятаться среди небольших каменных обломков от его взгляда и нет времени прикрыться невидимостью, время до схватки идет уже на секунды. Я уже жалею, что не оставил себе копье, когда получается рассмотреть приближающуюся фигуру.

«Да это же Рябой! Вот так встреча!» – обдает меня радостью от узнавания.

Вообще не запланированная, но конкретно предначертанная мне судьбой.

Вот, кто шарится по вечерам около контрабандной тропы и мечтает ограбить переносчика левого товара, правильно понимая, что тот жаловаться в Стражу точно не пойдет!

«Что же, это – судьба!» – понимаю я.

Пришло время начинающему главарю кодлы помереть, пусть еще не заказали ему Рыжие мою жизнь. Да теперь уже и не закажут, ведь про меня и мое участие в смерти тех первых Рыжих они так ничего не узнали, пока не пришло время самим прощаться с белым светом.

«Только судьба не собирается отступать от правил, поэтому посылает будущего мертвеца под мой лично удар, никуда мне от этого не деться. В тот раз его прирезал Крос, теперь же предстоит именно мне поставить точку в его жизненном пути», – пролетает осознание в голове.

Я выпрямляюсь, накидываю на себя защитный купол, делаю его маленьким по своей фигуре и вижу, что Рябой заметил мою неясную тень, сразу догадался, что я и есть тот контрабандист, которого они услышали и собираются ограбить. Он меняет свое направление, бежит прямо ко мне, взмахивает дубинкой и делает достаточно умело несколько обманных движений, чтобы сбить меня с толку, откуда будет нанесен удар. Внезапно лупит со всей дури по моей видной еще в сумерках голове. Дубинка отскакивает от купола, свирепая радость на его лице переходит в недоумение, потом появляется гримаса понимания, что именно сейчас произошло, догадка озаряет его лицо.

Но тут, после моего шага вперед, я перехватываю руку с дубинкой, а кинжал на все свое лезвие входит ему в живот, заставляя его согнуться и застонать от боли.

Я выдергиваю окровавленное острие и снова бью в другую сторону живота, потом еще и еще несколько раз, повторяя движения Кроса, которыми он отправил в прошлый раз на тот свет этого же главаря своей кучи.

Получаются у меня эти движения не так идеально отточено, конечно. Потом отталкиваю его от себя, он валится со стоном на землю, а я поворачиваюсь к подельнику и едва успеваю прикрыть глаза от мелькнувшей дубинки перед лицом, это все тот же Ежик храбро бросился на помощь своему вожаку.

Тоже мелькнувший и отскочивший от защитного купола.

«Да, этот молодой паренек оказался не промах и не трус, обязательно сделал бы карьеру в шайке Рябого, только уже не сделает. И шайки не случится, и сам он сейчас умрет», – понимаю я.

Я бросаю ману свободной рукой, паренька подбрасывает в воздухе, как куклу, он тяжело падает на живот, врезаясь головой в какой-то валяющийся здесь же булыжник, теряет сознание, в которое ему уже никак не вернуться.

Мой кинжал точно, как арбалетный болт в тот раз, пробивает ему спину и достает сразу до сердца, молодой грабитель умирает тут же на месте.

– Это дежавю какое-то, черт меня возьми, – бормочу я про себя, пытаясь успокоить дыхание.

Видно, что судьба особенно пристрастна в случаях жизни и смерти и не идет ни на какие компромиссы. Суждено этим людям умереть – будь любезен исполнить начертанное, не так важно раньше это случится или немного позже.

От твоих рук или из-за твоих проблем это сделает кто-то другой – совсем не так важно. Главное, что им пришло время умереть, часики уже протикали.

Это уже мелочи, несущественные для могущественного рока.

Ежик сразу перестал дышать, зато Рябой продолжает еще всхлипывать, можно и так его оставить, конечно.

Но я не хочу переживать, что он каким-то чудом дотянет до утра и успеет рассказать той же Страже о таинственном Маге, умеющем ставить защиту вокруг себя, еще пробравшемся вчера вечером в мирный город Астор через городскую стену.

Прямо представляю, какие мероприятия начнутся в городе, чтобы изловить этого умельца!

Наверняка здесь я наследил, искать сейчас или утром свои отпечатки ног не собираюсь, да еще силы человеческие не безграничны даже в моем случае. Следов разных тут множество и еще завтра натопчут, когда обнаружат остывшие тела незадачливых грабителей, поэтому мне просто придется избавиться от этой пары обуви, которая сейчас на мне надета.

Или использовать ее еще разок в усадьбе Рыжих, где по темноте они, то есть отпечатки обуви, могут также остаться возле забора. Да еще в самом доме, разливая плотное и крепкое вино в полутемном погребе, трудно уследить за своими ногами, куда они там наступят и где наследят.

У меня сейчас есть одна запасная пара в мешке, а потребуется, похоже, еще одна. Впрочем, с этим делом можно вообще не спешить до утра, когда я просто избавлюсь и от этой, и от второй пары, сам выйду на работу в новой дорогой обуви, купленной недавно.

Или я все слишком усложняю?

Пока я раздумываю про свою обувь, Рябой окончательно затих, пришлось проверить его пульс на руке, бессильно откинувшейся от живота. Но пульса я не нашел, на всякий случай ударил его еще раз кинжалом в шею, желая проверить, но и тогда никакой реакции не последовало.

Поэтому я плюнул на предосторожности и вышел на дорогу, хотел зайти к Водеру, продолжающему трудиться в кузнице, но вспомнил, что у него осмотреть себя и одежду никак не получится, да еще лучше не удивлять его внезапным появлением.

Чтобы никто не мог связать произошедшее совсем рядом двойное убийство со мной.

«Мой шанс – грамотно распорядиться своей незаметностью, темным временем суток и все, больше от меня ничего лишнего не требуется», – убеждаю я себя.

Через десять минут быстрым шагом я добрался до двора дома, помахал народу, собравшемуся за столом и активно общающемуся между собой при свете одинокой свечи.

«Пора нарисовать доску под шашки», – все время я забываю.

Поднялся в комнату, предупредив мимоходом Клою, что иду за Гритой, как будто сегодня далеко и не отходил, зажег в комнате пару свечей, чтобы осмотреть себя перед маленьким зеркалом. Потом вспомнил, что одет сейчас явно не для посещения модного трактира, придется переодеться в приличную одежду, поэтому свои вещи могу спокойно осмотреть завтра при свете дня.

Переоделся, выложил остатки еды, но бутылку с водой оставил, вспомнил почему-то, как хотелось пить в прошлый раз. Выложил магические перчатки и лечащие артефакты, которые не понадобились, ведь ничего нового у тех же Рыжих я не стал узнавать.

Хотелось только побыстрее закончить с этим делом, грязным и кровавым.

Сложил оба кожаных мешка, добавил в них нагрудный мешок с Палантиром, камни-светильники, которые мне оба понадобятся в доме и подвале Рыжих, трофейную связку ключей, естественно, и спустился вниз.

Заставил себя остановиться около стола во дворе, послушал местные новости, поддакнул пару раз и, помахав соседям рукой, вышел как обычно в трактир, чтобы потом забрать подругу с работы.

Мужики местные, которые соседи, прямо завидуют моему образу жизни. Каждый вечер в трактире пропадаю, посреди интересной жизни, по-настоящему яркой, конечно, в средневековых потемках.

Хорошо еще, что Церковь Последнего Спасителя только набирает силу, еще не обложила народ обязательными к исполнению постановлениями и буллами, запрещающими слушать развратные песни, много выпивать и вообще излишне много радоваться грешной жизни.

Что петь разрешается только церковные псалмы, после девяти вечера строго сидеть по домам, а жить в грехе с женщиной без освященного церковью брака – путь на костер и тому подобное.

По дороге к трактиру понял, что мне лучше не появляться пока в зале. Ведь там так просто не отделаешься одним приветствием и от Гриты, и от приятелей-гвардейцев. Все спросят о своем, Грита – о том, где пропадал сегодня, приятели – почему не пришел на тренировку.

Врать сейчас вообще не хочу, поэтому просто обойду трактир.

Время уже поджимает, лезть через забор лучше всего, когда подруга открывает вечер культурной программой, и все постояльцы, кто живет в номерах, спускают вниз в зал трактира, чтобы послушать ее незаурядный голос.

Охраны на входе еще нет в обычные дни, хозяин вызывает крепких мужиков только в выходные дни или по праздникам. Как раз после праздника середины лета и появится постоянная охрана, чтобы заворачивать слишком простую публику подальше от модного места, стремительно повышающего свой уровень и становящегося модным.

Когда слишком простые лесорубы беспощадно разнесут трактир и достанется приличным посетителям, лучше будет завтра или сегодня вечером подсказать хозяину такую мысль, он в вопросах безопасности быстро разбирается и нужное чутье имеет.

Поэтому я прошел мимо входа в трактир, освещенного парой фонарей со вставленными в них масляными светильниками, и добрался до ворот с калиткой, закрывающих въезд во двор.

Здесь уже достаточно темно, я натренированным движением откидываю вверх засов на воротах, легко проскальзываю в темноту двора и замираю, остановившись и прислушиваясь.

Все тихо, только из трактира через раскрытые окна доносится гул голосов и тяжелые деревянные кружки стучат по таким же массивным столам. Опускаю засов, даю глазам привыкнуть к темноте. Жду начало концерта, и точно, сначала Скоп настраивает свою трейлу, несколько минут терзая по-разному струны, потом подключается Грита, вытягивая свою первую песню, я быстро прохожу двор, стараясь не натолкнуться на груду ящиков или еще что-то подобное.

Глаза немного привыкли, жалко, что в умениях Магов нет ничего похожего на ночное зрение.

«Даже странно, что Маги не додумались до такой необходимой вещи, пока не изобретено электричество», – зачем-то переживаю я.

Иду старым и проверенным путем, так же проверяя наличие зрителей в окнах трактира. Со стороны трактира все тихо, никто в данный момент не смотрит на дом Рыжих, и только сейчас я отчетливо понимаю, что сегодня вечером я точно не полезу туда.

«Черт, я же забыл про лестницу, не подготовил ее» – приходит понимание.

Она осталась в мастерской, как мне теперь попасть в дом, где крайне настороженно ждут новостей двое последних членов клана. Вообще не понимая, почему так задержалась траурная процессия и как это понимать?

Ну, искать пропавшую экспедицию они точно не пойдут, им приказано охранять дом в любом случае.

Дверь от входа, от которой у меня есть ключи, наверняка закрыта на внутренний засов, там мне не пройти – совершенно точно. Ставни на первом этаже тоже закрыты и сделаны такими массивными, что попробовать их взломать – это то же самое, что разбудить всех соседей.

Что я могу себе представить, как реальный вариант – только возможность пробраться внутрь дома через откидную форточку на кухне. Откинув форточку на шкаф, можно боком пролезть в дом, только со шкафа придется спрыгивать из положения лежа, это будет уже хорошо слышно. Хотя возня с форточкой и пропихивание своего тела через ее неширокую щель тоже не окажется бесшумным делом. Придется все быстро устроить так, когда на кухню ворвутся последние защитники этой Брестской крепости и ее богатств, чтобы я смог встретить их на своих ногах.

Я понемногу остываю от намерения завершить сегодня все дела с кланом Разноцветных камней и только теперь чувствую, насколько я вымотался физически и морально за это тяжеленный, беспросветный день, наполненный кровью и смертями.

Еще и эти два слабоумных дебила, Рябой и Ежик, попались под мою тяжелую руку. Пришлось внимательно прислушаться к велению сердца и указаниям судьбы, после чего оставить остывать тела незадачливых грабителей на контрабандной тропе.

Все, я хочу помыться и лечь спать, руки и ноги налиты свинцом, мешки оттягивают плечи, поэтому я собираюсь миновать трактир, чтобы завалиться спать в своей комнате на такой манящей кровати.

Не хочу еще целый час дожидаться окончания ее концерта, сил уже совсем нет на культурную программу.

Грита и сама сегодня доберется домой, поворчит немного и перестанет.