На следующее утро узнаю, что Юра умер в больнице, так и не приходя в сознание. Я сижу у себя на кухне и бессильно опускаю руку с телефоном на стол. Папа только что прислал мне сухое сообщение. Всего несколько слов, и больше никакой информации. Вчера я уехала домой, так и не успев пообщаться с мамой. Отец, конечно же, рассказал ей о том, что случилось. И она была слишком шокирована. Я даже не стала напоминать, что она хотела со мной поговорить. Перед отъездом попыталась пообщаться с папой, надеялась разузнать хоть что-то. Но так и не смогла застать его в одиночестве. Пришлось отчаливать домой ни с чем.
И вот сегодня, прямо с утра, сообщение. Человек, с которым я прожила шесть месяцев, умер этой ночью. Пытаюсь выдавить из себя вину или сожаление. Но не чувствую ничего… Я вообще жива? На секунду мне становится страшно. Очень редкое для меня ощущение, непривычное. Обычно, страха я не испытываю. Ни страха, ни удивления, ни разочарования. Я тот еще циник и не жду от людей ничего хорошего. От себя тоже. Уже давно привыкла. И не понимаю, с чего вдруг мое сердце словно сжимает ледяной рукой? Впрочем, очень быстро странное ощущение исчезает без следа.
Я заканчиваю с завтраком, складываю посуду в посудомойку. И в это время звонит телефон. Хватаю его, надеясь, что это отец. Но на экране имя Элина. Сбрасываю звонок, но телефон тут же заходится новой трелью. Понятно, так просто она не отстанет. Все же нажимаю кнопку. И сразу отодвигаю мобильный подальше от уха. Потому что эта ненормальная орет прямо в трубку:
– Ты… Ненавижу! Что б ты сдохла! Мало тебе Юры, ты и Кирилла у меня отобрала! Тварь… – ругается она.
– Хотя бы покойников всуе не упоминай, – бормочу я, вклиниваясь между ее проклятиями.
– Каких п. покойников? – Элина сразу перестает орать и громко икает.
– Юра умер ночью. Ты не знала? – понятно, ни отец, ни Кирилл не посчитали нужным ей рассказать. Морщусь от того, что объяснять придется мне. Но Элина просто бросает трубку. Ну вот. Кажется, Кирилл решил расставить точки над «и». А досталось, почему-то, мне.
Примерно три часа занимаюсь своими делами, а потом иду на улицу. Надо сходить в магазин, а то в холодильнике опять мышь повесилась. Машину брать не придется, прямо в нашем доме огромный супермаркет. Выхожу из подъезда и резко торможу. В двух шагах от меня стоит черный внедорожник. Кирилл, прислонившись к блестящему боку автомобиля, что-то набирает в телефоне. Поднимает голову и усмехается.
– О, отлично! А я как раз тебе звоню, – демонстрирует мне экран мобильного. Как будто на таком расстоянии я способна что-нибудь там разглядеть. Подхожу ближе, останавливаюсь напротив. И молча смотрю на него. Могла бы спросить, откуда он узнал мой адрес и номер телефона, но не хочу. Не люблю в пустую сотрясать воздух. Какая разница, как он все выяснил. Гораздо интереснее – зачем он здесь?
– Привет, – говорит Кирилл. Явно чувствуя себя неуютно под моим взглядом.
– Привет, – соглашаюсь я. – И дальше…
– Что, дальше? – хмурится он.
– Каким ветром тебя сюда занесло? – не скрываю иронии.
– Попутным, – мой тон ему не нравится. Что ж, не стану его разочаровывать.
– Отлично. Значит, им и унесет, – шагаю в сторону. А он выпрямляется и просит:
– Подожди. Надо поговорить.
– О чем?
– Утром меня вызывали к следователю. По поводу вчерашнего. Ты уже знаешь, что парень умер?
– Знаю, – киваю я. И решаюсь: – Ладно. Давай поговорим.
Кирилл открывает мне дверь внедорожника. И я забираюсь внутрь. Обходит машину, садится на водительское сиденье.
– Получается, дело все-таки завели? – уточняю сразу.
– Ну да, завели.
– Тебя вызывали как свидетеля?
– Пока да. Надеюсь, так и останется. Задавали обычные вопросы. Что видел, что слышал. С кем говорил. Должен сказать, все было очень вежливо, даже формально. Без давления.
– Это понятно. Николай Петрович явно курирует дело и придерживает коней. С одной стороны, это хорошо. Нас не будут доставать. С другой стороны, боюсь, следователи вообще не станут проявлять рвения. Не уверена, что нам это на руку. Кстати, тебе удалось уладить свои дела с Коршуновым?
– Вполне, – кивает Кирилл. – Он обещал поддержку. Коньяк, действительно, помог, спасибо!
– На здоровье, – усмехаюсь я. Некоторое время Кирилл молчит и вдруг непонятно к чему говорит:
– Я объяснился с Элиной.
– Знаю.
– Откуда?
– Она мне сегодня звонила.
– Вы общаетесь? Вчера мне так не показалось.
– Ну, общением это вряд ли можно назвать. В основном там были крики и междометия.
– На тему? – хмурится Кирилл.
– Что я злая похитительница мужских сердец.
– Извини, – морщится он. – Не думал, что она обвинит в этом тебя.
– Извиняешься за то, что моя сестра – дура? – недоуменно выгибаю я бровь.
– Нет. За то, что дал повод надеяться.
– Поверь, ей повод и не нужен, – качаю головой.
– Тебя это совсем не огорчает? Вы все-таки сестры, – он смотрит на меня с подозрением.
– Меня мало что огорчает. И Элина точно не входит в этот список.
– А парень, которого убили, входит? – вдруг спрашивает Кирилл. – Вы ведь встречались?
– Понятно. Заткнуть фонтан красноречия сестры невозможно.
– У тебя как раз неплохо получается. Вчера своими глазами наблюдал.
– Только когда я рядом. А потом ее опять несет.
– Так что с этим парнем? У вас все в прошлом? – возвращается к своему вопросу Кирилл.
– Слушай, тебе какая разница? – недоуменно спрашиваю.
– Просто мне все это не нравится. Хочу разобраться.
– Я тоже хочу.
– Тогда у нас есть что-то общее. Может, посидим в кафе и обсудим нашу проблему?
– А здесь тебе чего не обсуждается? – хмыкаю я. Он не отвечает и снова меняет тему:
– Ты шла на работу? Чем занимаешься?
– Меня утомили твои вопросы, – признаюсь я. И добавляю: – Уверена, сестра тебе все про меня рассказала. Выдала, так сказать, подноготную.
– Она говорила, ты просаживаешь родительские деньги.
– Ну вот, чем не ответ на твой вопрос?
Кирилл вздыхает, задирает одну бровь и раздраженно уточняет:
– Можно спрошу: я тебе чем-то не нравлюсь?
– Почему же. Ты очень даже симпатичный. Только задаешь много вопросов.
– Издеваешься, – даже не спрашивает, а констатирует Кирилл.
– Нет. Просто жду, когда до тебя наконец дойдет, что я не люблю отвечать на дурацкие вопросы.
– Хорошо, отвечать ты не любишь. А спрашивать тоже? Хочешь знать, чем я занимаюсь? Или уже выяснила у отца?
– Вот еще! Мне по фигу, чем ты занимаешься. Надеюсь, не сильно тебя расстроила?
– Нет. Ты забавная, – говорит он и хмурит брови. Чем опровергает собственное утверждение. Я абсолютно уверена, что уже достала его. Но он почему-то не посылает меня подальше.
– Ты забыл, о чем я вчера говорила? Я чувствую людей. И точно знаю, что не кажусь тебе забавной. Я, действительно, не люблю приставать с вопросами. Но сейчас изменю себе и спрошу: какого черта тебе от меня нужно? – Кирилл все также задумчиво смотрит на меня. Решаю его подтолкнуть: – Дарю тебе подсказку. Правдой от меня можно добиться гораздо большего, чем враньем. Так что жду еще минуту и ухожу.
– Ладно, я понял – ты редкая женщина, – говорит он. Делаю попытку подняться, а Кирилл останавливает меня: – Подожди, сейчас объясню. Думаю, меня кто-то подставляет. Да, следователь не давил. Но некоторые его вопросы мне не понравились. Элина вчера, на пикнике, разговаривала с этим парнем. Их многие видели. И почти все знают, что у них был роман. А нашли его у моей машины. Получается, я типа, такой ревнивый сукин сын. Опять же, проблемы в бизнесе в последнее время. Я считаю, все это не случайно.
– Понятно. А от меня тебе чего нужно?
– Я уже сказал, что хочу разобраться. И мне нужна помощь. Твоя. Это убийство может быть связано с твоей семьей, а не со мной. Там были ваши родные и знакомые. И тут без тебя никак. Ты, ведь, тоже хочешь узнать правду?
– Предлагаешь работать командой? – уточняю я.
– Ты согласна?
– Хорошо, – мне даже не нужно думать над его предложением. Сама собираюсь покопаться во всем, что случилось. – Но одно условие: больше не ври мне.
– Ты тоже не будешь врать или отмалчиваться? – пытается он поймать меня на слове. Но я в такие игры не играю.
– Обещаю, я не буду врать в том, что касается дела. Но не стану отвечать, если тебя просто мучает любопытство. Это ясно?
– Вполне. Готов скрепить нашу сделку рукопожатием, – Кирилл обаятельно улыбается. Демонстрируя идеально-белые зубы и ямочки на щеках. Наверняка, эта улыбка разбила немало женских сердец. Уверена, он знает об этом и спокойно пользуется.
– И вот этого тоже не надо, – усмехаюсь я. – Ни рукопожатий, ни милых улыбок. Не люблю чужие прикосновения. А такие улыбки на меня не действуют. И вообще, партнеров надо уважать, а не использовать на них свои дешевые приемчики.
– Почему дешевые? – натурально обижается Кирилл, а улыбка сползает с его лица.
Я смеюсь. Какое-то время он растерянно смотрит на меня, а потом снова улыбается. Но уже не демонстративно, в тридцать два зуба. А просто, по-человечески. Что мне гораздо больше нравится.
Попрощавшись с Кириллом, еду не в магазин за продуктами, а к родителям. В рамках нашей договоренности мне надо выяснить все, что на сегодня известно о нападении на Юру. Предварительно звоню и убеждаюсь, что отец дома. Вчера была пятница, а сегодня – как раз выходной. Пока веду машину, думаю о Кирилле. О том, всю ли правду он мне рассказал. И совсем не исключаю, что далеко не всю. Чего-чего, а веры в человечество и отдельных его представителей во мне кот наплакал. Даже не знаю, почему. Лично меня не так уж часто обманывали. И точно обошлось без фатальных последствий. Тем не менее, знаю, что люди способны на многое. И всегда держу это в уме.
Родителей застаю в беседке, пьющими чай. Лица у обоих печальные, а у мамы еще и припухшие глаза. Юра проработал рядом с отцом около семи лет и много раз бывал у нас дома. Папа рассказывает, что на завтра назначены похороны. Тело отдали очень быстро, видимо, под нажимом Коршунова. И уже с утра отец выполнил все необходимые организационные действия.
О проекте
О подписке