7

Оперативники Джаспер Тауруп и Мортен Лин вернулись на дорогу и направились к следующему дому, построенному в пятидесятые годы из красного кирпича и покрытому черной крышей. До цели им пришлось пройти девяносто пять метров.

– Эх, сейчас бы у этой печечки погреться, – Мортен, ухмыльнувшись, сунул в нагрудный карман блокнот. – Может, нам вернуться и устроить этой дамочке личный досмотр? Ты как?

– Завязывай с этой ерундой, – пробормотал Тауруп и уже который раз пожалел, что прошли времена, когда ему довелось быть постоянным напарником заместителя комиссара Дэниеля Трокича. Уж лучше в одиночку работать, чем в паре с Мортеном Лином, который всякий раз, открывая рот, обнаруживал полную несостоятельность в общении с людьми. К счастью, большую часть времени он помалкивал.

– Сколько домов на этой улице нам еще надо осмотреть? – поинтересовался Мортен.

– Кажется, три, – ответил Джаспер. – И на этом закончим.

Чуть погодя они уже стучали в шикарную дверь с молоточком. Табличка на стене сообщала, что здесь проживает Анни Вольтерс. Спустя пару секунд дверь открыла почтенная дама лет восьмидесяти, в коричневом платье с цветами. Седые кудряшки отливали синевой. Через толстенные стекла очков в зеленой оправе она вопросительно смотрела на полицейских. На тонких губах играла легкая улыбка, обнажавшая ряд ровных искусственных зубов. Эта старая женщина напомнила Джасперу его собственную бабку, которая пребывала в самом что ни на есть добром здравии и тиранила родственников. Краешком сознания он не в первый раз уже подивился, как эти божьи одуванчики добиваются такого небесного оттенка волос. Теми же словами, что и молодой соседке, он объяснил Анни Вольтерс суть дела.

– Какая жуткая история, – старушка поежилась, как от холода, в ее глазах застыл ужас, который, казалось, отражался на лицах всех жителей Морслета.

– Да уж, фру Вольтерс, – поддакнул Джаспер. – Вот мы и разыскиваем тех, кто мог бы рассказать нам что-нибудь об этом деле. Люди могут даже не подозревать, что знают нечто важное для нас. Вы дома были последние два дня? Нас интересует период с полудня и до позавчерашнего вечера.

За спиной хозяйки виднелась уютная прихожая с ярко-синим ковром и небольшим секретером темного дерева. На стоячей вешалке висели шерстяное пальто, длинный красный зонтик и палка для ходьбы. И даже пахло в доме так же, как у его бабки. Слабый запах мыла, смешанный с ароматом кофе и выпечки.

– Позавчера я весь день была дома. Здесь, кроме меня и кошки, никого нет… Может, вы пройдете? Могу предложить кофе и пирожные.

– Нет, благодарю. Если вы оба дня находились дома, незачем его осматривать. Тем более мы торопимся. У вас сарай есть? Он заперт?

– Заперт. Но вы можете заглянуть. Сын новый замок как раз повесил. Вот ключ.

Она выдвинула ящичек секретера и протянула полицейским маленький ключ.

– Посмотрю, – сказал Мортен, забирая ключ.

Когда он зашел за дом, Джаспер спросил:

– А вы знали Лукаса?

На морщинистом лице появилось какое-то странное выражение, женщина нервно затеребила золотую цепочку на дряблой шее.

– Да. Я знала мальчика, с которым случилось несчастье. Он ведь сын Карстена Мёрка, а тот ровесник моего сына. И потом, я ведь до сих пор даю уроки музыки, учу детей играть на фортепьяно. Вот и с Лукасом несколько раз занималась прошлой весной, но он быстро утратил интерес. Так сейчас со многими детьми происходит. Нотную грамоту он освоил, но дальше дело не пошло. Он больше интересовался насекомыми, вот ими он с удовольствием занимался. Но вообще Лукас был славный мальчик.

К ним подошел Мортен, покачал головой и вернул ключ.

– В сарае тоже ничего.

– Получается, вы его в последние дни не видели? – спросил Джаспер.

Повисла недолгая пауза. Мортен Лин вздыхал, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу.

– Нет, не помню, – произнесла Анни Вольтерс.

Она поправила очки в тяжелой оправе и сосредоточила взгляд на обуви Таурупа. Ему на долю секунды почудилась неуверенность в ее голосе, как будто она решила сказать им неправду, но Джаспер тут же отбросил эту мысль. Ведь Анни Вольтерс восьмидесятилетняя грузная старуха, которая ходит с палкой.

– Я с ним не виделась с тех пор, как он приходил ко мне на уроки. А было это, как я уже говорила, довольно давно, – прибавила она.

– Если вспомните что-то, что может иметь для нас значение, позвоните нам сразу, фру Вольтерс. Речь идет об очень серьезном преступлении, об убийстве.

Он протянул ей свою визитку, и она не глядя сжала ее в руке, словно ей вручили билет на спасительный автобус, который увезет ее подальше от творящегося безумия.

– Конечно, обязательно. Надеюсь, вы скоро поймаете злодея. Мы страшно напуганы, все соседи, да и весь город, понятное дело.

По пути к следующему дому Джаспер Тауруп подумал, что сейчас ему не хотелось бы оказаться лишь в одном месте. Но именно там его сейчас ждал заместитель комиссара Дэниель Трокич.

8

В восемь тридцать утра Дэниель Трокич вошел в институт судебной медицины. Ночью он долго размышлял об увиденном на записях с камер наблюдения, потом все-таки заснул, но спал беспокойно. Теперь Лизе Корнелиус предстоит тщательно изучить видеоматериалы. Но это уже после вскрытия.

С институтом отношения у Трокича складывались не слишком-то хорошо. Главную проблему представляли запахи. Сладковатый дух пробуждал воспоминания, и в памяти оживали картины военной поры. Но, оказавшись в прозекторской, он сообразил, что сегодня просто забыл о своем отвращении к этому месту. Накануне вечером родители Лукаса уже опознали тело сына, и Трокич порадовался, что им не придется присутствовать на предстоящей процедуре.

Компанию ему при выезде из управления составили Лиза Корнелиус и техник-криминалист Курт Тённес. Кроме них, в прозекторской находились судмедэксперт Торбен Бак с помощником и двое студентов, парень и девушка. Трокич поймал взгляд Лизы. Она была собрана, но, когда ввезли тело Лукаса Мёрка, в ее глазах промелькнул ужас, лицо окаменело и на шее запульсировала голубая жилка.

На Лукасе по-прежнему была его одежда: синие джинсы, белые кроссовки «Кавасаки», голубой свитер с принтом в виде черепахи и зеленая дутая куртка без капюшона. Шея была по-прежнему обмотана леской. Трокич уловил запах чего-то горелого. Он никогда раньше не присутствовал при вскрытии ребенка, противоестественность процесса угнетала его с такой силой, будто он впервые попал в это место.

Все предметы одежды были сфотографированы, осмотрены, сняты с тела и сложены в пронумерованные бумажные пакеты. Полиция предъявит их в качестве вещественных доказательств. И вот Бак приступил к вскрытию.

– Как мы и предполагали, он был задушен рыболовной леской, – начал судмедэксперт.

Он обмотал леску скотчем и потом перерезал. Трокич знал этот прием, леска теперь сохранит диаметр, узелки и прочее. Бак аккуратно уложил леску в пакет и передал Трокичу.

– Леской обмотали шею несколько раз, она перетянула вены и частично артерии, поэтому приток крови к мозгу был ограничен, что послужило причиной кровоизлияний. Кроме того, было еще небольшое кровотечение из носа.

– А что это у него на щеке? – спросил студент.

Голос у него слегка подрагивал, но вообще он неплохо владел собой. Все всмотрелись в пятно на щеке мальчика, более всего напоминавшее коровью лепешку.

– Сажа, – коротко констатировал Бак. – Он ведь стоял рядом с открытым огнем. Такие пятна есть и в других местах. Не исключено, что он отравился угарным газом, когда вскроем тело, осмотрим сперва дыхательные пути.

Бак продолжил комментировать свои действия, его рассказ записывался на диктофон.

– Имеются отчетливые царапины на верхней части шеи непосредственно под челюстной костью. Скорее всего, ребенок пытался сорвать леску и поранился. Кроме того, имеются два синяка в области плеча, думаю, четырех-пятидневной давности. По всей вероятности, кто-то с силой схватил его за плечо. На руках ожоги второй степени с образованием волдырей и другие повреждения кожи. Количество и степень ожогов указывают на контакт жертвы с открытым огнем.

Бак закончил осмотр грудной клетки, не отметив каких-либо существенных для следствия моментов, после чего тело перевернули на живот.

– На спине имеются многочисленные трупные пятна. Вот, взгляните на эти участки кожи синюшно-фиолетовой окраски, – приглашающе сказал он студентам. – Под воздействием силы тяжести кровь перетекает по сосудам вниз, и ее сгустки становятся видны под кожей. Трупные пятна отсутствуют там, где кожа контактирует непосредственно с костями. Они появляются через полчаса-час после смерти и становятся более отчетливыми в течение десяти-двенадцати часов после остановки сердца. В промежутке между четвертым и двенадцатым часами трупные пятна могут перемещаться, если, к примеру, тело перевернуть. В таком случае пятна бледнеют, но можно определить, в каких местах на тело давили ветки дерева, а в других давление не ощущалось, поскольку эти части тела находились в воде. Пятна можно увидеть и там, где в тело врезалась леска.

Трокич вспомнил об одежде, снятой с тела мальчика. Куртка была перепачкана грязью, скорее всего, его тащили волоком по земле до реки, там кинули в воду, и тело унесло течением, пока оно не застряло в ветвях. Но все следы замело снегом.

Бак приступил к той части исследования, которая вызывала у Трокича наибольшее отвращение.

– Никаких повреждений рта, прямой кишки или полового органа, свидетельствующих о сексуальном насилии, не обнаружено, – проговорил судмедэксперт в микрофон.

Хоть в этом ребенка пощадили, мелькнула мысль у Трокича.

– Я так и думала, – пробормотала Лиза. – Хотя он был в одежде, когда его обнаружили. Иначе что-нибудь осталось бы, какая-нибудь улика. Например, сперма на одежде или на теле.

– Думала она… Скажешь тоже! Ты просто не видела всего того, что попадает ко мне на стол, – скептично фыркнул Бак. – Но я не договорил. В некоторых случаях сексуального насилия видимых следов не остается. В том числе и на телах мальчиков.

Я возьму материал для микроисследования на наличие следов спермы и для анализа ДНК.

– Даже если мы ничего не найдем, сексуальный мотив исключать нельзя, – заметил Трокич. – Может, у преступника не было возможности довести дело до конца, или он получал удовлетворение, причиняя мальчику боль. Нам доводилось иметь дело с педофилами-садистами. Надо учитывать все версии, ни одну нельзя отбрасывать. Но давайте дождемся результатов анализа, и тогда уж будем думать.

– Там у него на затылке что-то желтое, – студент показал пальцем на безжизненное тельце.

Бак взял пинцет и, присмотревшись, подцепил крохотный обрывок нитки.

– Дэниель, вчера мы это упустили.

Трокич подошел ближе, чтобы рассмотреть находку.

– Что это?

– Это пряжа, возможно, сочетание разных нитей.

– Одеяло или одежда?

– Не знаю, – ответил Бак и попытался почесать под бородок о свое плечо. – Это сможет определить эксперт по тканям.

Бак не меньше часа бесстрастно исследовал внутренние органы жертвы. Трокич старался не отводить глаз и прикидывал, сколько детских трупов прошло через руки коллеги. Бак имел право проводить судебно-медицинскую экспертизу в случаях криминального убийства, так что ребенок, убитый в этой части страны, неизбежно оказывался в его прозекторской.

Бак работал в отделе уже лет двадцать. Его отец был профессором судебной медицины и автором нескольких учебников по криминалистике, а двадцатичетырехлетняя дочь Кристина, студентка мединститута, недавно изъявила желание пойти по стопам деда и отца.

– В нижних отделах дыхательных путей имеются отложения сажи. Я возьму материал для анализа на содержание в крови угарного газа и степень его воздействия. Но учитывая ожоги на руках… М-да, уже сейчас можно сказать, что воздействие было весьма существенным.

– Когда у нас будут результаты анализа? – осведомился Трокич.

– Я сейчас отправлю материал в химический отдел, так что ответ получим до конца дня.

Заместитель комиссара осмысливал полученную информацию. Если мальчик наглотался угарного газа, то почему он не умер на месте? Зачем было его еще и душить? Какой во всем этом смысл?

Пока Трокич ждал, когда Курт Тённес сделает последние снимки, ему вручили упакованные должным образом вещдоки, которые надо было передать криминалистам. Он чувствовал себя измотанным, в уставших от резкого света глазах мелькали черные точки. Бак стянул перчатки и отправился мыть руки.

– Жду отчета нашего рентгенолога.

– Рентгенолога? – удивилась Лиза.

– Да, перед вскрытием мы сделали компьютерную томографию. Позвоню вам, как только переговорю с ним. Я так понимаю, что вы еще не говорили с терапевтом. Думаю, вам следует сравнить результаты КТ с информацией лечащего врача, и тогда сможете составить ясную картину истории болезни.

– Сделаем, – пообещал Трокич.

– И еще не забудьте про синяки. Они старые. К то-то схватил его за плечо. Я бы на вашем месте пообщался с его родителями.