Противник американских колонистов, прятавшийся за лесными дубравами, потерял 3 убитыми и 16 ранеными.

4 июля 1754 года, за 22 года до провозглашения независимости США, будущий отец-основатель этой страны, а тогда – 22-летний подполковник колониальной армии (о, какая ирония!) Джордж Вашингтон взорвал Нессесити и повёл свои потрёпанные силы в Вирджинию. Французы не преследовали их, и битые американские провинциальные части в середине июля, перевалив через горы, достигли родины. Кампания 1754 года в Огайо завершилась.

(Де Виллье, по сути, мог ещё избивать гарнизон ещё несколько дней, после чего принять сдачу. Однако припасы сторон были ограничены, да и французу явно была дана установка не доводить до крупной войны и стремиться определить позицию «мстящей за вероломное нападение» стороны).

Маленькая спонтанная кампания 1754 года закончилась. Ресурсов для дальнейшего наступления у де Виллье не было.

Основная часть его силы составляли индейцы. Они после одержанной победы спешили разойтись по своим вигвамам праздновать успех, а запасы еды и боеприпасов оказались взяты в обрез. К тому же, вторжение через Аппалачи могло иметь непрогнозируемые политические последствия.

2.3. Брэддок.

Новость достигла Европы быстро. В 18 веке посыльный быстроходный парусник мог пересечь Атлантику (при попутном ветре) меньше чем за месяц. Как следствие, уже к осени 1754 года в столицах двух колониальных империй знали, что же произошло в далёкой глуши в Огайо.

Сперва французы (со слов посыльных от Контрекёра) проведали об «убийце Вашингтоне». Потом англичане в Лондоне (согласно показаниям битого вирджинского плантатора-военачальника) услышали о «вероломном нападении на Несессити». Затем в Париже (по итогам «осады» Несессити) изложили свою версию событий от Контрекёра, теперь уже помноженную на подписанную Вашингтоном капитуляцию.

Ещё в сентябре 1754 года секретарём Генри Фоксом оказались набросаны наметки той стратегии, что была принята в кампанию 1755 года: наступление растопыренными пальцами по четырём направлениям. В ноябре 1754 года некто Уильям Питт, будущий отец тотальной войны против Новой Франции в 1757-1760 годах, утвердил данный план при посредничестве высших должностных лиц.

(Закрепление «американских ястребов» в высших эшелонах власти в Британии привело в итоге к капитуляции в сентябре 1760 года окружённых остатков канадской армии Леви в Монреале. Безусловно, интересной, но не самой выигрышной стратегии. Удар главной мощью по французским Сахарным островам на Антилах мог принести куда как более значительные дивиденды).

План, по сути, представлял собой осторожное (чтобы, не дай Бог, не принести войну в Европу!) вытеснение противника со всех спорных территорий и из не конвенционных фортов: в Огайо, на Онтарио, Акадии и на Шамплейне. Привести положение вещей к знаменателю Утрехтского мира 1713 года – вот как видели план разработчики.

Основанное преимущественно на местных ресурсах наступление разрозненными силами на отдельных направлениях. Каждый такой удар имел свою отдельную задачу. Для цементирования вторжения намечалась посылка двух однобатальонных полков генерал-майора Брэддока из Ирландии, роты Королевской артиллерии и формирование двух таких же полков на местах, из колонистов.

В колониях считали иначе. Человек, который фактически организовал взятие Луисбурга в 1745 году, массачусетский губернатор Уильям Ширли грезил о вторжении прямо в Канаду.

(Армии должны были соединиться прямо под Монреалем, считал Ширли. Грозный северный сосед должен бы перестать быть бастионом, несокрушимым в глазах отдельных категорий американцев. То, что такой подход может привести к большой войне, особо и не думали (по опыту прошлых войн), но даже если и так – почему бы и нет, ведь Тринадцати колониям это выгодно).

Из названных переплетений интересов и родилось то, что стало кампанией 1755 года. Явлением неоднозначным и отнюдь не бесспорным, предвестником большой всемирной войны.

Армия Брэддока состояла в общей сложности из 1100 солдат. Каждый из двух полков, расквартированных в Ирландии, насчитывал по 350 штыков. Включив в их состав контингенты других подразделений, численность довели до 500 бойцов в каждом.

14 января 1755 года Брэддок под эскортом из 2 линейных кораблей и 4 фрегатов отплыл из Корка в Ирландии. Путь его лежал через океан в Северную Америку.

О Брэддоке известно мало. В 1755 году ему было около 60 лет, с 25 лет он служил в армии, начав в гвардии, и в кампании 1744-1748 годов сражался в Нидерландах. В 1754 году он получил звание генерал-майора и с ним отправился через Атлантику.

Ничем примечательным этот человек, по сути, не выделялся. В Америку послали абы кого, в колонии на непрестижную должность (чему сам новый главнокомандующий в Новом Свете вряд ли был особо рад).

Генерал отличался непростым характером. Он был неуживчивым, тщеславным, амбициозным, высокомерным человеком и, соответственно, не очень подходил на роль командующего и администратора того непростого театра военных действий, который ему выделяли. Здесь требовались талант дипломата и определённая гибкость, качества, которыми Брэддок не обладал ни в коей мере.

Фраза: «С этими солдатами я дойду хоть до Монреаля» также принадлежала ему.

Брэддок был профессионалом европейской войны – но не американской. А здесь имелась своя специфика, ему, ветерану кампаний 1710-1713 и 1744-1748 годов, незнакомая.

Прежде всего, Брэддок сильно недооценивал местный элемент. Тех же колонистов он откровенно презирал и не стеснялся говорить им об этом в лицо, колониальные офицерские звания (всех этих «доморощенных» полковников и генералов) не воспринимал вовсе. К индейцам генерал относился с максимальным пренебрежением, проигнорировав их главные достоинства – разведку и боевое охранение колонн на марше.

За что в итоге и поплатился. Проведённая им кампания надолго стала в Тринадцати колониях символом провала при большом количестве задействованных ресурсов).

20 февраля 1755 года Брэддок высадился в Хэмптоне в Вирджинии (не самом удачном месте для высадки, из-за удалённости места) и, после недолгих размышлений, повёл своих ирландцев вверх по Потомаку. Путь его лежал в пенсильванскую Александрию, где заседал военный совет колоний. Здесь планировалось довести численность батальонов полков до 700 штыков и подготовить материальную базу для грядущего вторжения.

(Штат полков был более 1000 человек с офицерами. 700 солдат определил сам Брэддок после первого знакомства с колонистами, которых охарактеризовал, как ленивую индифферентную массу)

Тот факт, что ирландцы были закоренелыми католиками, а набирать предполагалось протестантов, особо никого не смущал. Стоит отметить, что Брэддок всё же попытался компенсировать конфессиональные противоречия, мобилизуя англичан-католиков в Мэриленде и отводя новобранцев в отдельные подразделения.

(Туманный Альбион вообще любил посылать не самые лояльные части за океан восвояси, подальше от дома. Тех же ирландских католиков, вечно неспокойных горцев-шотландцев, строивших свои батальоны и полки по клановому принципу, «героев» восстания 1745-1746 годов. Так лондонский королевский двор избавлялся от сепаратизма на островах метрополии).

Между тем как (ещё до прибытия Брэддока) представители 12 из 13 колоний (без Джорджии) совещались. Это была первая их ассамблея, достижение Бенджамина Франклина, ею они стремились воспользоваться каждый по-своему.

Массачусетс в лице Уильяма Ширли ратовал за решительное нашествие на Канаду. Губернатор самой северо-восточной колонии уже имел перед глазами секретный план Фокса-Питта, и потому стремился выжать из него по максимуму. Он пока ещё не начал формировать подотчётные ему полки (получивший номера 50-го и 51-го Пеших), но уже ожидал от новой войны многого (например, общего похода на Монреаль).

В его лице амбициозный и нетерпеливый (несмотря на возраст) Брэддок мог встретить единомышленника. Как и в лице вирджинского губернатора Динвидди, игравшего существенную роль в утверждении военного бюджета южных колоний.

В этот котёл противоречий прибыл и погрузился Брэддок, появившись в Александрии во главе своих 44-го Халкета и 48-го Данбара Пеших полков, шедших под развёрнутыми знаменами. И сразу оказался вовлечён в местные колонистские интриги. Они ему, как человеку военному, сразу не понравились.

Во-первых, как оказалось, разворачивавшаяся война с французами и индейцами (название, которое закрепилось позднее) стала скорее средством обогащения, чем формой патриотического подъёма для местных жителей. Американские торговцы тянули время, не спешили выполнять государственные контракты, старались обмануть и выскрести свою монету…

Так, Брэддок надеялся получить 2500 лошадей и 200 фургонов из Вирджинии и Мэриленда – но получил только 200 животных и 20 транспортных средств. В итоге всю потребную матчасть (146 недостающих повозок и 510 голов гужевого скота) английскому командующему доставили из Пенсильвании, благодаря деятельности Франклина, ставшего главным интендантом готовившегося похода.

Во-вторых, обитатели заокеанских владений Великобритании совсем не торопились записываться в войска. Вербовка в полки бригады Брэддока шла с огромным скрипом. Тем не менее, в итоге запланированные Брэддоком лимиты оказались даже превышены и в полках вместо потребных 1400 человек оказалось к 8 июня 1755 года порядка 1600 офицеров и солдат (включая, правда, больных).

Развёртывание группировки вторжения производилось, пусть и медленными темпами. Из колонистов Вирджинии, Мэриленда и Северной Каролины оказался сформирован провинциальный полк, насчитывавший, согласно расписанию самого Брэддока, 571 бойца (не считая слуг и сопровождающих), включавший 8 «рейнджерских» и 2 «плотницкие» роты (согласно своеобразной терминологии самого Брэддока). Пополнялась артиллерия и боеприпасы, из регулярных частей колоний в лагерь Брэддока прибыли Независимые роты Южной Каролины (уже участвовавшая в походе Вашингтона) и Нью-Йорка (всего – 240 офицеров, унтер-офицеров и рядовых).

Помимо названных отрядов, в распоряжении Брэддока имелась рота Королевской артиллерии капитана Орда (92 пушкаря, включая гражданский персонал) и 36 моряков королевского флота лейтенанта Спинделоу. Артиллерия составила 29 орудий, в том числе 4 двенадцатифунтовых, 6 шестифунтовых орудий, 4 восьмидюймовых гаубицы и 15 малых мортир Кухорна (калибра 112 миллиметров). Всего Брэддок располагал к 8 июня 1755 года армией из 2650 комбатантов (в том числе 1600 человек из 44-го и 48-го полков), из них 45 верховых рейнджеров (включая 8 вестовых), не считая 300 лиц невоенных специальностей (тех же вагонеров – погонщиков скота и фургонов, – а также слуг, женщин и маркитантов).

Организация у войск вышла следующая. Артиллерия, моряки и конные рейнджеры находились в непосредственном ведении Брэддока, прочие части были сведены в две бригады на основе двух линейных полков: к батальону каждого как сильному пехотному ядру прикреплялось по 3-4 роты рейнджеров, по Независимой роте и по роте плотников.

Это было что-то вроде прообраза амальгамы, изобретённой Леви спустя 5 лет в находившейся на последнем издыхании французской Канаде. Однако в американских колониях подобное нововведение так и не получило своего развития, а прикреплённое к регулярным войскам ополчение служило скорее рабочей партией, чем боевым составом. Хотя Брэддок размышлял об организации боевого охранения в походе силами «рейнджеров» и предполагал их использование для организации засад и разведки – его личное невысокое мнение о своём колониальном контингенте и о «индейских методах» войны не способствовали реализации этих планов.

С индейцами-аборигенами вышел полный конфуз. Отряд краснокожих воинов из Южной Каролины так и не пришёл, былые союзники-ирокезы тоже не стремились воевать на стороне английского короля. Колонии не выделили средств на привлечение индейских отрядов, Каролина не стремилась отпускать «своих» чероки и катавбе, а ирокезы ни в коем разе не полагали выступать вместе с чероки, которых считали нарушителями «договора» – в итоге не пришли ни те, ни другие.

В итоге к экспедиции присоединилось только 8 человек из минго во главе со своим вождём Скаруди. Стоит отметить, правда, что для разведки хватило бы и этого: и Дискау, и Джонсон спустя месяцы на озере Джордж, имея толпы союзных индейцев, обходились для обсервации группками следопытов по 3-4 человека. Тем более что у Брэддока имелось достаточно лёгких войск, чтобы компенсировать недостачу аборигенных.

Джордж Вашингтон, после поражения при Несессити едва не ушедший в отставку, сделал всё возможное, чтобы попасть в ряды собирающейся армии, и в итоге оказался определен в адъютанты Брэддока. Он был в ужасе. На все предложения попытаться набрать больше индейцев британский командующий в свойственной ему высокомерной форме ответил отказом, мотивировав это тем, что и так было затрачено уже слишком много времени.

(Вообще отношения Брэддока и Вашингтона достаточно многолики. Вашингтон был впечатлен британскими войсками из метрополии и очень желал чина полковника британской армии, что ему Брэддок обещал по результатам похода. Основные высказывания Вашингтона о плохом планировании относятся ко времени после поражения. В ходе подготовки он, рассчитывая на чин в британской армии, не сильно настаивал на своих предложениях).

В конце марта, не закончив сосредоточение, караван войск и фургонов из Александрии медленно пополз в сторону гор берегом Потомака. Брэддок очень спешил, мечтая сокрушить французов в Огайо до конца лета. То, что ему могло потребоваться банально больше войск и лодки для сплава к Дюкену, как-то не приходило генералу в голову.

10 мая войска, срезая забиравшую к северо-востоку петлю излучины Потомака, перевалили через горы Уилла (отрог Аппалачей). Здесь они достигли возведённого Вашингтоном в прошлом году форта Уилл-Крик, тут же переименованного Брэддоком в Камберленд.

Гарнизон форта оказался слаб, жил в страхе перед нашествием диких орд из подножия гор, его артиллерийский парк составлял всего 10 лёгких пушек.

Здесь и остановились, на три недели. Брэддок усилил гарнизон форта на 50 человек за счёт служак 48-го Пешего полка и разбил здесь свой лагерь. Целый месяц он подтягивал отставших, тащившихся через горный хребет, подвозил припасы и ждал артиллерию, которая завязла на ухабах неважной горной дороги.

Впереди лежала таинственная страна Огайо. Туманное место, где, за лесами и реками, армию вторжения ждали французы.

29 мая авангард майора Чэпмена из 600 военнослужащих при 50 повозках выступил на запад. Его задачей была разведка и обеспечение маршрута движения главных сил.

Брэддок с главными силами по-прежнему стоял в Камберленде, поджидая орудийный наряд. Узнав, что Чэпмен на марше столкнулся с многочисленными логистическими трудностями (которые вскоре ожидали и основную армию), он решил усилить его 300 своими людьми. Эти отряды использовались как инженерно-саперные или, в соответствии с традициями тех времён, пионерские: прокладывали дорогу, используя фашины.

10 июня главное войско, за вычетом гарнизона Камберленда (250 штыков) и примерно 200 больных на карантине, оставленных в форте, наконец выступило в поход на Дюкен. Их ждала самая трудная экспедиция из всех возможных.

Общая численность каравана достигала 2500 человек. Из которых только две трети (1600 шедших в огромной колонне и 900 лошадей) составили те, кто непосредственно двигались с Брэддоком и Данбаром позади.

(Прорубаемая дорога оказалась слишком узкой, чтобы вместить всю массу людей и повозок. Войска растянулись на многие километры, скорость продвижения составляла от двух до семи километров в сутки. То, что в месте пересечения с реками Брэддок не перегрузил часть поклажи на лодки, которых у него не было, по примеру соперников-французов, можно было поставить в вину британскому командующему).

Стоит отметить, что поначалу (по тракту, построенному Чэпменом) движение проходило быстрее. Отряды достигли Грейт Медоуз и пепелища на развалинах Несессити уже 25 июня (3000 человек при 14-15 орудиях, как предполагали французы), сумев пересечь два больших потока (в том числе Йохогани, правый приток Мононгахелы, в месте, где над этой рекой сходились утёсы горного кряжаЛорел и она очень сильно сужалась и мелела).

Дальше (когда войска собрались в одну большую массу) продвижение замедлилось. Фактически, оставшиеся 70 километров до Дюкена армия шла почти две недели. 28 июня она вторично форсировала приток Мононгахелы Йохогани, оказавшись на подступах к Дюкену 8 июля.

Часть артиллерии пришлось вернуть (не смогла пройти по узкой просеке между буреломами), как и некоторое число сопровождавших её людей. Однако остальные, за вычетом многочисленных дезертиров, продолжили движение.