Это была партизанская схема сражения. Способ боя, неведомый англичанам, в котором участь сражения решала не коллективная подготовка крупных подразделений, а слаженность малых отрядов и индивидуальная выучка бойцов.

Подобного можно было бы избежать, будь у Гейджа изначально больше войск и длиннее линия, а также резервы под боком. Однако англичане вступали в бой поэтапно, отряд за отрядом, это-то и сыграло с ними злую шутку.

Вместо боя в правильной линии баталии, теперь происходило что-то непонятное для солдат из метрополии. Казалось бы, разгромленный, противник вырастал с новыми силами, что было странно. Индейцы оказывались то тут, то там, действуя небольшими группами по 10-20 человек, строившиеся повзводно англичане становились лёгкой добычей.

Вскоре Дюма обошёл Гейджа главными силами (о чём тот ещё не знал). Гигантскими клещами он набросился на не успевшую развернутся и изготовится к бою колонну Бёртона, тянувшуюся тонкой вереницей по лесной тропе.

Несколько сотен солдат Бёртона медленно двигались, отстукивая походный порядок, по тропе к востоку. Неожиданно холмы к северу и югу оказались буквально кишащими орущими дикарями и канадцами в боевой раскраске, выскакивавшими то тут, то там, и ведущими огонь из-за деревьев.

Выжившие вспоминали, что враг был буквально повсюду. Что индейцы, что бледнолицые канадцы в боевой раскраске выскакивали то тут, то там, избивая отряды в красных мундирах с разных сторон. Непривычные к такого рода сражениям, солдаты и офицеры британской королевской армии терялись, без должных распоряжений плохо координировали действия и гибли десятками.

Зайдя ещё дальше вперёд в тыл к противнику, воины Дюма напали на ослабленный обоз англичан. И Брэддок, и его офицеры неожиданно очутились в самой гуще боя, ничего не понимая.

(Полковник Халкет был смертельно ранен. Индейцы с канадцами самозабвенно грабили брошенные фургоны с артиллерией и амуницией и резали метавшихся среди них солдат, лишённых управления. Укрепившись на холме к северу от места боя, Дюма координировал ход сражения, больше напоминавшего бойню).

Теперь весь походный порядок британцев оказался охвачен. Началось истребление.

Далеко впереди, в авангарде, случилось то, что должно было случится. У Гейджа «посыпались» фланги: он пытался это предотвратить, но началась паника, переросшая в беспорядочное бегство. Бегущие спереди увлекали идущих позади, также находившихся под огнём, война превращалась в обыкновенную бойню.

В тылу англичане ещё сопротивлялись. Брэддок, к которому подошёл Бёртон с сотней сохранивших управляемость людей, попытался со 150 своими людьми атаковать пресловутый северный холм, где, подобно демонам, засели его лесные враги.

Он потерпел неудачу (и также оказался смертельно ранен, подобно Халкету).

Было около 16:30, когда начался отход. Отдельные командиры (Гейдж, Бёртон. Вашингтон), собрав вокруг себя не потерявшие боеспособность отряды, принялись выводить своих изнурённых подчинённых с поля боя. Начал отступление и Дюма, потерявший управление сражением (и поспешивший забрать своих канадцев, у которых к тому же заканчивались боеприпасы).

На поле битвы остались одни индейцы. Они весь остаток дня резали раненых, грабили фургоны и снимали скальпы (нередко – с ещё живых: картина была жутчайшая, крики истязаемых оглашали окрестности).

Отходивших британцев не преследовали. Дюма знал, что на подходе ещё одна колонна противника, из примерно 800 человек, что его люди были измотаны битвой и что им к тому же банально нечем становилось стрелять из-за истощения запасов патронов (а индейцы вообще вышли из-под контроля). Теперь новый французский командующий спешил принять меры, изготовившись перед возможной контратакой английских войск.

Потери были существенны. По одним данным, союзное войско потеряло 23 убитыми и 20 ранеными. По другим сведениям, ущерб французов и индейцев оказался даже больше, 30 погибшими и 57 ранеными.

Британцы лишились, по уточнённым впоследствии данным, 63 офицеров и 914 нижних чинов (итого – 977 человек). 456 из них были убиты, часть других – ранена и даже смогла покинуть поле сражения вместе со своими, а некоторые попали к французам в плен, избежав резни.

Кроме того, французы захватили всю артиллерию Брэддока. Все 13 орудий стали достоянием воинов под белыми лилиями. Это был фактор, который ещё выстрелил в последующих кампаниях 1756-1757 годов. Осаждая Осуиго и Уильям-Генри, Монкальм в том числе стрелял по этим укреплениям из тяжёлых пушек Брэддока

Но главный урон выражался не в орудиях, обозе или людях. В руки французов попали бумаги Брэддока, содержавшие инструкции секретного плана Питта-Фокса, предусматривавшие наступление на Канаду на широком фронте.

Теперь стало очевидно, что удар будет нанесён не только в Огайо, но и на Онтарио, озере Джордж и в Акадии. Узнав об этом (а также о том, что остатки армии Брэддока отступали и контратака Дюкену не грозила), Дюма принял ответственное решение. Часть войск (а также раненые и больные) оставалась в Дюкене, главные же силы с захваченными трофеями (и добытыми в бою пушками) выдвигались на север, к Ниагаре.

2.7. Разгром.

Контратака французам и правда не грозила. Разбитые отряды британцев (из которых в строю осталось меньше полутысячи) почти полностью утратили боеспособность. Некоторые из английских военнослужащих удирали так быстро, что преодолели за 30 часов безостановочного марша почти 100 километров (невероятно!), прежде чем остановились.

Сам Брэддок на упряжке из четырёх лошадей въехал в лагерь Данбара рано утром 10 июля. Здесь смертельно раненый генерал приказал уничтожить часть артиллерии (8 мортир Кухорна) и трубить отступление.

Данбар, у которого из 800 человек только 400 составляли регулярные солдаты, подчинился. Масштабы разгрома изрядно преувеличивались беглецами, в британском лагере всё время ожидали нападения. Уцелевшие и присоединившиеся к ним начали отход.

Командующий экспедицией прожил ещё 3 дня. Он скончался 13 июля возле Грейт-Мидоуз.

Последними его словами стали, согласно традиции: «Мы будем лучше знать, как иметь с ними дело в другой раз». Его похоронили возле руин форта Нессесити. Повозки несколько раз проехали по могиле генерала, чтобы скрыть от надругательства со стороны индейцев.

Выжившие (за вычетом дезертиров) собрались 25 июля в форте Камберленд. Их число (вместе с гарнизоном и больными, не принимавшими участия в походе) составило 1946 человек. К августу подтянулось ещё некоторое количество отставших.

Поначалу, как предполагалось, потеряно было 896 человек. Позднее удалось уточнить, что урон достигал 977 человек.

(Следовало отметить, что из той колонны бойцов, которых Данбар в августе увёл в Филадельфию, часть составляли раненые. Из числа линейных полков в строю – то есть, не лежавшими ранеными или больными в карантине, – осталось только 459 солдат).

Потрясение оказалось велико. Никто не ожидал такого разгрома.

Главным выступал пропагандистский эффект. Меньшая по численности, ополченческая армия противника (состоявшая преимущественно из дикарей и не достигшая к тому же сосредоточения – у того же де Виллье в Ниагаре было больше людей) оказалась способна разгромить в лесной схватке первоклассные части британской короны. Это надолго сформировало в южных колониях ореол непобедимости над канадской армией (хотя, будь у англичан больше войск в лесу, развёрнутых в линию, всё могло бы кончиться для сборных войск Божё куда печальнее).

2 августа из находившихся в его подчинении 2000 человек (включая раненых и больных) Данбар взял 1600 штыков (в том числе 459 боеспособных регулярных солдат) и 8 сохранившихся у него орудий и повёл эти силы на восстановление в Филадельфию. В Камберленде остались только вирджинцы, 400 человек, под началом Вашингтона.

Тем самым, на 550-километровом фронте вдоль южных границ образовалась дыра. В неё тут же хлынули воодушевлённые орды краснокожих. Заполыхали пограничные селения.

Напуганная нашествием Вирджиния тут же мобилизовала четыре дополнительных роты и довела численность своих провинциальных войск до 1000 вооружённых мужчин. Но этого оказалось мало: не только многие племена Огайо, но и некоторые прошлые союзники англичан, делавэры и шоуни, обратили против них своё оружие.

Семь военных партий, ведомых французскими военными советниками, пересекло границы Пенсильвании, Вирджинии и Мэриленда и подвергли опустошению земли на глубину в 120 километров. Порядка 100 селян было уничтожено в начале октября возле Камберленда, ещё 240 мирных жителей погибло в Паттерсон Крик, ирокезы сожгли и разорили Тульпехокен (с богемскими эмигрантами) всего в 100 километрах от Филадельфии. Война собрала свою кровавую жатву.

Вашингтон был вынужден в эти дни сражаться. Осенью у него стало 1500 провинциальных солдат американской милиции, но этого всё равно не хватало.

(Битвы велись и в 1756-м, и в 1757 годах. Название «Тру», «Сиделин Хилл», «Грейт Сасапон», «Киттанинг» (места столкновений с индейскими набеговыми партиями) говорили сами за себя. Недаром в 1758 году, когда решено было повторить вторжение в Огайо, южные американские колонии так единодушно вызвались сокрушить «это разбойное гнездо»).

Ошибки Брэддока слишком дорого стоили американским колонистам. Помимо несколько сотен погибших военных, лишились жизни также сотни человек гражданского населения.

Катастрофы можно было избежать, не торопись так британский командующий. Набор в войска к лету 1755 года улучшился. За два месяца Брэддок вполне мог довести размеры только двух своих регулярных полков до штатной численности в 2200 человек.

(Только вирджинцы к декабрю 1755 года набрали в ополчение порядка 2000 бойцов, не считая некомбатантов. С должным образом мотивированными каролинцами, пенсильванцами и мэрилендцами, ротами по 100 человек, что постоянных войск, что милиции, большим отрядом моряков и морских пехотинцев с кораблей, базировавшихся в Ньюпорте, а также индейцами это количество могло стать ещё большим).

С армией в 5000-6000 человек, не разбитой на части, и решёнными логистическими проблемами (тем же сплавом по рекам), английский генерал мог не бояться лесной баталии. Все манёвры и обходы французов такое войско банально парировало бы числом. Иррегулярные силы из Дюкена попросту раздавили бы (чего почти добился Гейдж с авангардом из 700 солдат).

Впрочем, битва при Мононгахеле стала триумфом, самым выдающимся в Новой Франции с давних времён. На данном направлении, самом удалённом, Белая Лилия в 1755 году достигла наиболее впечатляющих результатов начала войны.

ГЛАВА III. АКАДИЯ.

3.1. Страна обетованная.

Второй удар предполагалось нанести в Акадии – на территории современных Приморских провинций Нью-Брансуик и Новая Шотландия в Канаде.

Война за владение Акадией шла с самого начала её появления. Сам топоним этот происходил от слова «Аркадия» (так древние греки понимали рай на земле), однако североамериканская страна обетованная стала ареной многочисленных столкновений. Первые французские феодалы боролись с губернаторами, присланными королевской властью (так называемая гражданская война Ла Тура и д'Оне), французы грызлись с шотландцами, потом басками, потом англичанами.

Причина тому была проста. Если сам край представлял собой довольно бедные, труднопроходимые земли (леса, болота, реки и горы), то гавани Акадии оказывались исключительно удобны для базирования рыболовецкого и военного флотов, а неподалёку находились рыбные банки Ньюфаундленда, кормившие половину Европы.

Первые французские поселения появились здесь в 1604 году. Местность несколько раз переходила из рук в руки, прежде чем в 1633 году не закрепилась за французами. В 1654 году они снова потеряли Акадию и её столицу Порт-Рояль (более правильно Пор-Руаяль, но Порт-Рояль уже утвердился в русском) и спустя 18 лет, в 1672 году (официально процесс передачи колонии прошёл в 1670 году), снова вернули себе эти владения.

Такая постоянная борьба за переходящий приз приводила к тому, что население колонии (куда не успевали прибывать поселенцы) росло крайне медленно. К 1697 году, после очередной войны, в Акадии насчитывалась только 1251 живая душа франкоговорящего населения.

(Для сравнения: в американских колониях Англии тогда же обитала треть миллиона жителей. Во французской Канаде в 1697 году жило 15 тысяч выходцев из Европы и их потомков).

Периодические захваты колонии шотландцами и англичанами (точнее, до начала 18 столетия – новоанглийскими колонистами из Массачусетса) объяснялись просто. Географически Акадия, вернее, та часть, что являлась полуостровом Новая Шотландия, очень трудна для обороны стороной, не имеющей господства на море. Побережье протяжённое и извилистое, разрезанное на квадраты речных долин между спускающимися к морю горными хребтами, сообщение между указанными долинами затруднено пересечённым характером местности.

Соответственно, оборона Новой Шотландии самим устройством мироздания оказывалась изолирована и разбита на части (Новая Франция в миниатюре). С учётом сложности навигации здесь, противник мог сосредотачивать свои силы против отдельных элементов и бить ополчение Акадии по частям, а превосходство британского флота (после войны за Испанское наследство 1701-1713 годов переросшее скорее в господство) решало всё.

Другое дело – территория современной провинции Нью-Брансуик. Эта была природная крепость, аналогичная Нижней Канаде. Залив Фанди (в рассматриваемый период также – Французский залив) очень труден для судоходства (отмели, течения, туманы и ветра, самые высокие в мире приливы – до 18 метров), с запада область ограничена труднопроходимыми Акадийскими горами или плато (которым предшествует болотистый ландшафт Мэна), с хребтом Нотр-Дам к северу (ограничивавшими Акадию до самого полуострова Гаспе и отделявшими её от Канады), удобных мест для высадки на восточном побережье немного.

(Поэтому существовали проекты переселения акадского населения сюда, за перешеек Чинекто (английский вариант – французы говорили: «Шиньекто»), из-под английской оккупации. Важные стратегические проекты, так и не нашедшие претворения в жизнь. Существовала и противоположная идея, изложенная пленным на тот момент Дискау в его «Диалогах с Морицем Саксонским», где он предлагал вообще разменять с англичанами Канаду на Акадию, переселив всё франкоговорящее население на полуостров Новая Шотландия).

Постоянные рейды массачусетсцев на Порт-Рояль в 1680 году привели к тому, что часть жителей вокруг этого городка снялась с места и устремилась на северо-восток. Она двигалась вдоль северо-западного побережья Новой Шотландии и осела в местности под названием Ле Мине («Минас» по-английски или Гран-При) и Бобассен к югу от перешейка Чинекто.

Переселение вкупе со сбалансированностью мужского и женского населения Акадии стимулировало значительное увеличение рождаемости аккадцев, превосходившее даже аналогичные показатели Канады. За время британской оккупации (1710-1754 годы) их число увеличилось как минимум в 6 раз. Для сравнения, в Канаде за аналогичный период население возросло только в 2,5 раза.

В итоге к середине восемнадцатого столетия французское население Новой Шотландии оказалось сосредоточено на внутренней, обращённой к заливу Фанди, стороне полуострова. Оно жило от самой юго-западной его оконечности до перешейка Чинекто.

Акадская общность здесь была разбита на четыре группы, каждая от тысячи до трёх тысяч человек. Акадцы обитали вокруг Порт-Рояля, получившего с 1710 года официальное наименование Аннаполис-Ройал (порядка 1750 душ), мыса Ле-Сабль (современный Ярмут, свыше 1500 жителей), Ле Мине (больше всего, 3000 франкоговорящих) и Бобассена (нынешний город Труро) с эмигрантами, осевшими на перешейке Чинекто (около 1000 обитателей).

Тем самым, до трёх четвертей акадского населения находилось на полуострове Новая Шотландия под контролем британской администрации. Отчего планы Вергора по защите форта Босежур в 1755 году, предполагавшие собрать 1200-1500 акадских ополченцев, выглядели, мягко говоря, сомнительными.

(По данным ресурса statisticcanada на 1752 год население Акадии разделялось следующим образом. На полуострове Новая Шотландия обитало 9300 человек, «на материке» (Нью-Брансуик) – 1550 человек. На 1755 год соотношение изменилось в пользу «материка» – 8200 колонистов на полуострове к 4300 жителям в Нью-Брансуике – видимо, учитывая 2000 лиц, эмигрировавших в Канаду).

Их менее всего коснулась та трагедия, что разгорелась в Акадии в 1755-1761 годах. Центром округи был форт Ля-Тур (современный Сент-Джон). Он выступал в качестве запасной столицы Акадии в связи с утерей Порт-Рояля.

В 1710 году, устав атаковать Порт-Рояль хлипкими силами американских провинциальных ополчений, британцы бросили против него отряд морской пехоты и королевский флот. Мизерный гарнизон капитулировал, по итогам Утрехтского мира 1713 года Акадия стала английской.

В Порт-Рояле разместили постоянную стражу из одного пешего полка (в 1751 году он стал «40-м») из 10 рот. Основу набрали из Независимых рот Нью-Йорка, рядовой состав комплектовался из колонистов, офицеров присылали из метрополии. Штатная численность подразделения составила около 500 человек.

«Мирная» жизнь в Акадии в 1714-1744 годах – тема для отдельного исследования. Нарастание социального напряжения, рост противоречий в провинции определялись тогда рядом факторов.