Дорога на Геную была тряская, давно не подсыпали щебенку в колеи. Безрессорная колымага, бодро влекомая парой добрых лошадок, переворачивала в брате Теодоре все внутренности. Ах, почему он не умеет ездить верхом! Отпив вина из больно стукнувшей по зубам фляги, брат Теодор посмотрел на солнце. Время близилось к обеду! Охранник, здоровенный ломбардец Джино, грустно вздохнул и забурчал животом.

«Тоже жрать хочет!» – раздраженно подумал брат Теодор и крикнул кучеру:

– Эй! Останови у ближайшей таверны!

Тот знаком показал, что понял и изобразил кнутом свистящую восьмерку над ушами лошадей.

Дальнее путешествие началось!

В Генуе пришлось задержаться. Отец Константин перешерстил весь приход (собор Сан-Кристобаля был ближайшим к порту!), но за пять дней ни подходящего капитана, ни искусного корабельного плотника не нашел. На раздраженные вопросы папского порученца: что-то больно долго, когда, мол, будет, он терпеливо отвечал:

– Видите ли, брат Теодор, если я правильно понял, и капитан, и плотник должны обладать умением хранить тайну. А это в Генуе большая редкость!

Прошло ещё два дня. Брат Теодор уже кипел чайником. Или – кофейником. Дрянная гостиница, кишевшая иноземными торговцами, громко вопившими на непонятных наречиях, назойливыми портовыми (дешевыми!) путанами и звероподобными клопами, раздражала печень скверным красным вином из Ливорно. Погулять, не рискуя лишиться кошелька, а пуще того – чести, было без охранника невозможно. Джино же гулять не хотел, и каждый раз соглашался неохотно. Он предпочитал сидеть в таверне и жрать все подряд. Ну, ещё пить. Поэтому приходилось целыми днями молиться, читать Библию или валяться на кровати.

Под вечер хозяин гостиницы, грек Христо, постучал в дверь.

– Синьор монах! Тут вас два синьора-моряка спрашивают!

Наконец-то!

– Пусть войдут! – крикнул брат Теодор, вскакивая с кровати и одергивая рясу.

В комнату вошли двое. Толстый и тонкий.

– Нас прислал отец Константин, – прогудел кряжистый дядька, – Сказал, есть работа. Мы самые лучшие.

– Что ж, давайте знакомиться! Я – брат Теодор!

– Я Джузеппе Паганини, шкипер, – капитан ударил себя в грудь и по комнате разнесся гул.

– Я Альфредо Страдивари, плотник, – поклонился высокий и худой.

Брат Теодор перевел взгляд на его руки. Они были мозолистые, с изуродованными пальцами.

– А ты и в самом деле самый лучший плотник? – лукаво прищурился монах.

Вместо ответа синьор Страдивари пальцами оторвал рейку от косяка, выхватил топорик и, не примериваясь, отсек кусок.

– Вот, монах, убедись: ровно фут! – для подтверждения он протянул брату Теодору рулетку.

Тот измерил обрубок: действительно, ровно фут!

– Э-э… Здесь не совсем удобно говорить… Не пойти ли нам в таверну, заодно и поужинать?

Страдивари двумя ударами приколотил рейку на место и все пошли в таверну.

– Какое вино вы предпочитаете в это время суток? – осведомился брат Теодор.

Моряки переглянулись:

– Мы вина не пьём! – веско сообщил шкипер Паганини, – Кому нужна эта кислятина? Мы пьём ром!

Плотник закурил трубку и подтверждающе кивнул:

– Ага… Человек, бутылку рому! Ямайского!

Ром был принесен и все трое выпили за знакомство: моряки с удовольствием, монах – с содроганием.

– Итак, синьоры, нам предстоит ехать в Кале. Там вы со всем тщанием выберете корабль – лучше всего бриг английской или голландской постройки, приведете его в порядок, наймете команду из добрых католиков и приступите к работе: возьмем фрахт и… и так далее. Приходилось ли вам, синьор капитан, плавать по Балтийскому Морю? По Белому и Северному морям?

– Ну, неужели! – Паганини пренебрежительно скривился и выпил ещё рому, – И Белое, и Желтое, и Красное, и Черное! Я их отутюжил, как белошвейка панталончики графской дочери!

– Понятно… Жалованье вам буду платить я. С сегодняшнего дня. Отправляемся в путь завтра!

– Прошу прощения, синьор монах… то-есть, тьфу! Брат Теодор! Сколько же вы будете платить?

Брат Теодор назвал цифру. Жалованье было вдвое больше обычного капитанского.

– Годится! – просветлели лицами моряки, – Аванс дадите, хозяин?

– Дам, но позже. Завтра рано вставать. Да, самое главное: никому не говорите, что вы едете со мной в Кале. Это – секретная тайна!

– Да за такие деньги мы свои языки узлом завяжем! – горячо заверили моряки, – А пока, может, возьмете ещё бутылочку рому? Ну, чтоб нам легче молчалось?

Поколебавшись, брат Теодор махнул кабатчику, чтобы принес ещё кварту этого восхитительного напитка, рожденного под тропическим солнцем Карибского Моря из сахарного тростника.

Справка: темный ямайский ром пьётся тяжело, к нему нужно привыкнуть. Привыкание занимает обычно несколько дней. Зато, когда привыкнешь, Читатель, то не захочешь ничего другого! Ром дает силу и бодрость телу, заостряет ясность ума, предохраняет от тропической лихорадки и морской болезни. Правда, похмелье от него злое, но только если выпить лишку. Снимается смесью того же рома и морской воды. Проверено Автором на добровольцах в лабораторных условиях!

По дороге в Париж выяснилось, что синьоры Паганини и Страдивари ребята компанейские. Ехать с ними было не скучно. Далеко не! Получив аванс, они закупились ромом и всю дорогу угощали брата Теодора, покуда тот не привык. От рома было весело, легче переносилась тряска, а также тянуло на разговор. Капитан и плотник часами слушали, раскрыв рты, как брат Теодор пересказывает Священное писание, ибо Библию, не говоря уже о других книгах, они не читали. В свой черед моряки рассказывали монаху леденящие кровь истории о штормах, Летучем Голландце, драках в тавернах и злобных пиратах. Доскональное знание последнего предмета даже наталкивало на подозрения: а они сами, часом, не …? Но, вспомнив, что за них поручился отец Константин, брат Теодор сии подозрения отмёл.

Ещё моряки рассказывали о бабах. Это была поистине неисчерпаемая тема, и кругозор не имеющего ни синь-пороху подобного опыта брата Теодора (он с детства воспитывался в монастыре!) стремительно расширялся.

Через неделю, под вечер пятницы, на горизонте появился Париж! Приуставшие лошадки шли шагом, а брату Теодору хотелось выхватить у кучера кнут, огреть их по крупам и лететь галопом к своей мечте. Сдержался, конечно.

Переночевав на постоялом дворе у рынка (того самого, упомянутого синьором ди Ранейро!), папский порученец, даже не позавтракав, ринулся на поиски безгрешных изделий из каучука. Обойдя весь рынок за два часа, он так и не нашел нужную ему лавку! Пространно выругавшись перенятыми у друзей-моряков словами и выражениями, решил опросить свидетелей. Начать решил с лавки, торгующей игрушками – все-таки нечто, близкое к интересующему его предмету. Не у торговки же луком спрашивать!

В лавке сидела дородная краснощекая тетка в цветастом платке. Увидев приближающегося монаха, она радостно завопила:

– А вот куклы! Лучшие куклы для кукольного театра! И Жак-простак, и Солдат, и Пьеро, и Мальвина! Берите, Ваше Преосвященство! Не пожалеете!

Преувеличила, конечно, хотя и видела, что брат Теодор отнюдь не кардинал.

По французски брат Теодор говорил не вполне бегло и речь понимал не всегда хорошо, хотя писать мог без ошибок.

– Я… это… ищу такие, специальные игрушки…

– Поняла! – энергично закивала торговка, – Вот то, что вам нужно! Вы, ведь, для монастырского сиротского приюта покупаете? – и протянула Солдата и Жандарма.

Солдат был с палкой. Жандарм – с усами и саблей.

Растерянно взяв кукол, брат Теодор собрался с силами и преодолел застенчивость:

– Игрушки… каучуковые… для мужчин!

– А, так бы сразу и сказали! Вам, стало быть, нужен папаша Луи? Он здесь один таким товаром торговал.

– Да…

– Ой, с ним такая история вышла! Вот, послушайте: приходит, значит, однажды Толстый Роже (ну, тот, который мясник, а не тот, который кабатчик), домой после недельной отлучки. Ездил он гурт принимать в Сен-Жермен де Сен-Клу. Там бычки дешевле, не то, что в Вуазене, или, скажем, в Пуатье. Вот он и поехал в Сен-Жермен де Сен-Клу, да оно и ближе, туда-то! Думал, за три дня управится, а получилось – неделю. Там у него драка ещё приключилась: в таверне отлупили за то, что он в карты жульничать пытался. Не в первый раз, между прочим, отлупили, сударь! Говорил ведь ему Кривой Жак, главный наш на рынке картежник: не можешь гадить – не мучай задницу! Это, значит, к тому, что любое ремесло, оно навыка требует…

Брат Теодор с тоской понял, что тетка сконцентрироваться на одном предмете не умеет, и пытается рассказывать обо всем сразу.

– Сколько я тебе должен за кукол, добрая женщина? – перебил он поток слов деловым предложением.

Тетка осеклась.

– Четыре денье, сударь!

– Вот, получи!

Четыре монеты звякнули в ладони кукольницы. Инициатива была перехвачена!

– Так, где сейчас папаша Луи?

– Да, я и говорю! Толстый Роже приходит домой и видит свою жену Жаннетту с этим!

– С кем?

– Не с кем, а с чем! С каучуковым фаллоимитатором!

Тетка, вообще-то, употребила не это длинное ученое слово, а простонародное, короткое. В русском языке оно состоит всего из трёх букв. Во французском на букву длиннее.

– Ну, Роже натурально спрашивает: это чего это? А Жаннетта отвечает: чего, чего, сам не видишь, чего? Тебя по целым неделям дома нету, а у меня организм ласки требует! Вот и купила заменитель муженька! Роже обиделся, треснул её по морде этим самым фаллоимитатором – синяк потом две недели не проходил! – и пошел на рынок искать папашу Луи. А чего его искать? Он и не прятался! Пришел, значит, Роже, и стал сперва ругаться. Он папаше Луи слово – а тот ему десять! До драки дошло, да! Катались в пылище, тузили друг-друга, а уж воплей было! И задавил Толстый Роже папашу Луи насмерть, а потом, значит, лавку евонную поджог! Ох и дыму было! Черный, такой, густющий! Ну, конечно, стража набежала, повязала мясника. Сидит сейчас в Бастилии, суда ждет. Люди говорят, что сошлют его на галеры, лет на десять, потому, в прошлом годе похожий случай был…

Но брат Теодор уже не слушал. Его затопило отчаяние! Сгорело всё: и лавка, и товары, погиб торговец Счастьем! Камилла! Камилла! Где тебя теперь искать?

Он ринулся на другие рынки, опрашивая администрацию, стражников, торговцев – всех подряд. Увы! Многие слыхали про папашу Луи, почти все знали о постигшем его несчастье, но никто не знал, откуда он брал свой товар. И во всем Париже более никто не торговал каучуковыми изделиями!

Брат Теодор вернулся на постоялый двор только в сумерках. Был он настолько мрачен лицом, что капитан Паганини ни слова не говоря достал бутылку.

– Наливай! – махнул рукой монах и сразу же выпил, не дожидаясь, пока шкипер нальёт себе.

Тёмный ямайский ром разом просветлил сознание! В мозгу родилась идея, настолько гениальная, что брат Теодор выпил ещё.

Проспавшись, он направился на рю де Гринель, в Главное Управление Святой Инквизиции по Французскому региону. Там его принял зам по адмхозработе, брат Николас. Ознакомившись с папской грамотой, он подобрался всем своим рыхлым лицом:

– Слушаю тебя, брат Теодор!

– Ваше Управление дало экспертное заключение по каучуковым изделиям, которыми торговал на Гревском рынке некий папаша Луи… к сожалению, фамилию не знаю. У вас должны сохраниться записи, откуда прибыл товар, ну, и все остальное.

– О, я припоминаю! Действительно, были такие забавные каучуковые… г-м… игрушки… Но мы в них греха не обнаружили!

– Я знаю! Мне нужны детали, особенно – происхождение товара.

Кликнув помощника, брат Николас за какой-нибудь час нашел нужную запись в толстенной амбарной книге.

– Вот, извольте: сей товар прошел таможню в Кале, таможенный сбор уплачен, производитель – компания «Рагенброк» из Стокгольма. Это в Швеции, да. Представлен на экспертизу в Святую Инквизицию…

Но брат Теодор уже не слушал. Он выяснил главное! Стокгольм… Ничего, он сплавает туда на новокупленном корабле!

– Большущее тебе гран-мерси, брат Николас! Ты мне очень помог!

В тот же день он с двумя моряками покинул славный город Париж.

«Кале, Кале! Скорее купить корабль! И – на Стокгольм! А там…» – монах даже зажмурился от предвкушаемого.