– Я купил её у одного барыги-киберядерщика. Она работает исправно. Я сплю, но снов не вижу, – Пуфик надулся от важности и убеждения в непогрешимости спасительного прибора, став визуально ещё толще.

– Ладно, всё. Мы поняли. Рады, что ты защищён от сновидений. Маньяк до тебя не доберётся. Именно по этой причине вся труппа ждёт твоего участия в завтрашней постановке, – Люба открыла исходящую дверь, готовясь к старту. – Больше не пей. Выспись. Спасибо за пиво. И пока, – девушка вышагнула из квартиры, Лиссов устремился следом за ней, простившись с Пуфиком в скоростной манере.

Тот пьяно глянул куда-то далеко, превышая несколько психико-визуальных пределов, а после неспешно затворил дверь.

Смертельный ветер раскроил череп планеты, она уже не способна стареть.

Гигантские трубы клянутся друг другу в бесполой любви, рождая чёрные дыры снаружи, сливаясь серым кошмаром внутри. Мятая тьма ослепляет воспоминания о каждой моей жертвенной жизни, каждой уродливой красоте судьбы, что я отняла.

У них появляется огненный крик, но мне это даже приятно.

Планета пылает зеленью перерожденья. Она заигрывает со мной (вся, целиком), вонзая жало раздвоенного языка мне в затылок.

Я двулико смотрю ей на дно, закручиваясь вместе с ветром. Безумный вулкан ужаса взрывается в ночь сновидений, моих исчерпанных чувств.

Любовь льётся по трубам, копится осколками дыр нагнетающей пустоши, вычищает сознание. Бессонница спит. Я сижу где-то рядом, гляжу через смерть, её глажу. Мне больше не слышится шум, я заперт свободой, но скоро и это пройдёт. Земная планета зажата в объятьях покойных.

Там все мертвецы заждались, как будто в утробе. Она убаюкает их, она их согреет, она уничтожит любого из нас…

Улыбчивый скрежет стального капкана. Прорывы туннелей сквозь тьму земли. Ласковое удушье океана, где погружается прежняя жизнь, меняется мир одинаковых кодов.

Вода исчезает в низине каскада, который статично кипит тысячи лет, что совсем незаметно и быстро. Зеркальное «я» сияет за маской.

Любовник планеты. Серийный красавчик.

Ожившая ненависть моей маски целуется с трупом Земли, вздымаются смерчи из умерших труб. Я в каждом из них. Скрытый, невидимый, близкая для всех. Персональный кошмар церебральной страсти.

Я снова соблазнительна.

Увидишь меня. Уронишь слова «Эй, красотка!» Будешь уверен, что спишь наяву, на виду.

Тут ветер ударит. Я к тебе подойду, словно сложная рана, мерцая краями зеркальных разрывов.

Услышишь мой шёпот. И станешь кричать, но тебя уже никто не услышит. Все будут смотреть на «Смерч – это круто!», а после всё смоет дождём.

Полина поставила режим «перечитать» на текстовой программе верного ноутбука. Подкрашенный компьютер начал чтение вслух:

«Превосходящая нью-постановка «Психотеатра» по мотивам книг/фильма/игры «Сталкер». Превосходящая многие мыслимые пределы прогрессирующего идиотства не только главного режиссёра, но и ведущих актёров труппы этого нейро-гадюшника.

Современная установка «Сталкера» хромает мозгом на все колёса.

Лиссов замечательно отыграл тупого пешехода, неимоверным чудом бытия попавшего в Зону. Он старается выбраться из «проклятых земель», как червь из упавшего яблока. Но у него возникает несколько условных друзей, готовых ему помогать и мешать одновременно, используя придурковатые закосы под «Сайлент Хилл», внутри которого потерянные мальчики и девочки с успехом выполняют нормативы по бегу на короткие дистанции в замкнутых помещениях без света.

Наш отважный герой внезапно вклинился в пространство Зоны отчуждения после того, как был изгнан из института газетной механики за неуместную успеваемость. Тогда он сбежал прямо за грань привычного мирочка, напрочь игнорируя кукольную опасность, исходящую от всяческих примитивных монстров, страдающих врождённым аутизмом, ДЦП + гипертрофированным чувством безнаказанного веселья на сеновале местных фермеров-зомби.

Крутая команда сталкеров (среди них случайно оказывается незабвенный Лиссов) направляется в глубины Зоны ради какого-то дерьма, что именуется «мусорной звездой». Этот отряд браво-умелых полувоенных отчётливо напоминает сборище умственноотсталых гробокопателей. Каждый из них верит в сказку Зоны про Монолит, брошенный здесь инопланетной цивилизацией (видимо, за ненадобностью).

Первым препятствием (после собственной тупости) на пути наивных сталкер-туристов становится некая аномалия, которая называется Детская Каруселька Смерти, вероятно, способная убивать одним только смехом, неизбежно вызываемым после произношения этих слов.

Наша команда неумех успешно справляется с жуткой Каруселькой, а дальше их поджидают несколько новых ужасов Зоны: БотиШкаф, переодетый в лужу пыли; сложный Заземлитель, кричащий радиацией при ходьбе наискосок; Памятник известному электромонтёру, очень оживший плюс сильно злой из-за невозможности опохмелиться; припадочный Контролёр автобуса, получивший фатальную дозу облучения, превратившую его в гламурного зомби-убийцу; перезрелый Партизан, страдающий красивым склерозом; Трупная Вагонетка, что возит раненых мутантов до госпиталя внутри четвёртого реактора и атакует слишком внезапно…

Отряд сталкеров-кретинов, преодолев все ловушки, всё-таки добирается до легендарного Монолита, но им предстоит проявить самые мерзкие свои качества (с чем они справятся играючи).

Плачевным итогом постановки будет скучное пиршество у Монолита, в ходе которого все потравятся палёной водкой и умрут, а Лиссов станет «мусорной звездой», кем он полноценно является на протяжений всей своей карьеры нейро-актёра. В общем, очередной чудовищный провал «Психотеатру» вполне удался.

Автор статьи: Полина ЛисСова».

Послушный ноутбук закончил чтение вслух и, поняв, что уставшая хозяйка уснула, через пару секунд отключился.

Презентабельный политик-мафиози (тот самый дядя убитого Смерчем нациста Гудка), «крышующий» фармакологическую промышленность, вальяжно задремал в своём кресле из кабаньих оскалов.

Он просто немного усугубил виски со льдом, перестаравшись с послеобеденной дозой для расслабления. И, разумеется, забыл принять блокиратор сновидений, не имея привычки пить таблетки с алкоголем.

Такая халатность привела к тому, что смачно храпевший политик исчез из роскошной обстановки своего кабинета, когда его красивейшая секретарша вошла, чтобы попробовать отпроситься пораньше. Она ещё долго силилась сообразить, куда же делся шеф, если учесть его привычку не отлучать себя из рабочих апартаментов без предупреждения по радио или телеэфиру.

А политик-мафиози уже несколько часов блуждал в изменённом времени пространства. Испуганный, протрезвевший, теряющий богатую уверенность, жалобно трясущий брюшком в поисках выхода, он истерично носился по темноте какого-то подвала, который незапланированно перерастал в подземный гараж на тысячу машин страшно-синего цвета.

Дядя Гудка отчаянно закричал что-то про расплату за подобные розыгрыши, а после этого стал клятвенно угрожать пустоте вокруг. Так длилось ещё пару часов. Он безвольно устал, хотел пить, есть, вернуться в уютный кабинет к своей интимной секретарше экстра-класса.

Его стенания в этих застенках снисходительно прервало нечто, жутко появившееся перед ним матовой тенью.

– Тебе здесь не скучно? – издевательски спросила тень, закручивая слабые потоки света. – Я тебя убивать не стану, не бойся. Но ведь ты всегда можешь умереть от обезвоживания, инфаркта или вынужденного ограничения меню, которое тебе сейчас грозит.

Страшная насмешка тени повергла «загнанного» политика в панику ещё больше.

– Что я тебе сделал?! Чего ты хочешь от меня?!? – крикливые вопросы расползлись эхом по безразличной темнотище углов гаража. Тень повелительно метнулась ближе, дядя Гудка резво отпрянув, плотно плюхнулся на задницу, привыкшую к роскошным креслам.

– Ты продаёшь людям блокиратор сна, – ласково прошипела тень. – А это слегка усложняет момент моей реализации. Ты просто должен заплатить за это, как они платят тебе за приятное ощущение безопасности.

– Но кто ты такой?! – мучительно закричал мафиозный политик.

Тень стала плавно терять очертания, точно растворяясь для мира.

– Все зовут меня Смерчем… – сладко произнесла она перед исчезновением. – Не пытайся уснуть. Ты уже спишь. И не пробуй проснуться. Не получится. Пока я не решу, что с тебя достаточно испытаний, ты будешь оставаться в этом кошмаре.

Последние слова свернулись в пустоте, как кровь покойника.

Мутная чернота скопилась вокруг дяди Гудка, который почти плакал от всего происходящего с ним. Такого стресса он не испытывал с рожденья.

Что теперь здесь делать и в каком направлении искать выход, если он есть вообще? Политик всклокоченно поднялся с пятой точки, опять огляделся и, заметив неожиданный проблеск света, побежал туда (измученно, скованно, обречённо).

Горящая тусклой грустью лампочка под потолком комнатушки дежурного по гаражу смотрелась, словно почка, отнятая для пересадки. Дядя Гудка оглядел пыльное пространство комнаты диким взглядом. Ему почудилось, будто бы он был здесь когда-то. Хотя подобная иллюзия дежа-вю могла придать уверенности, унылая молчаливость пустой комнатёнки нагнетала только тоску и безысходность.

Резкий рёв мотора вывел его из заторможенности попавшего в Ничто человека. В нижний этаж гаража вкатилось крутое авто цвета красной чумы, дверь которого играючи открылась, когда транспортное средство прекратило движение прямо напротив «будки» дежурного.

На переднем сидении пассажира сидела расхлябанная красотка-панк с розовым ирокезом и переизбытком пирсинга лица. Её наглые глаза слепили интересом к растерявшемуся политику. Вишнёво-яркая куртка этой девицы выгодно дополнялась мини-юбкой (а ещё больше – крупной сеткой колготок заштатной шлюхи).

За рулём машины сидел краш-тест манекен и улыбался счастливым оскалом идиота.

– Садись, подвезём… – голос искристой красотки звучал впечатляющим гимном свободе личных отношений. – Ты ведь не хочешь застрять в этом месте надолго?

Она ободряюще ухмыльнула напомаженный ротик. Политик был вынужден залезть на заднее сидение (где пахло мерзкой поганью разлитого бензина, перекупленного у адских барыг по дешёвке).

Авто тронулось по направлению к выезду из сумрачного гаража, но внутривенно провалилось в полночь.

– Тебе интересно узнать, кто мы такие? – загадочно спросила панк-красавица. Звёздочки точек за окнами второстепенно молчали о многом.

Дядя Гудка пробовал не удивляться ничему происходящему, но получалось очень плохо.

– Мы существа сновидений, – девица начала «слоиться», её видеоряд спадал канал за каналом, как шагреневая кожа призрачной анаконды, мерцая и крошась на атомном уровне. Совершенно «облезлая» девушка через несколько пар секунд стала напоминать разложившийся труп убитой шлюхи.

– Здесь всё ненастоящее, – она заулыбалась мёртвым ртом. – Реален только ты…

На этой фразе автомобиль, уверенно ведомый манекеном, плавно летящий по авиа-шоссе, монументально рухнул на дно ванны с золотым смесителем в виде головы горгульи.

Шокированный политик-мафиози выбрался из затопленного авто и всплыл из-под воды весь в мыле, а краш-манекен + труп-красотка остались внутри, решив помыться.

Едва не захлебнувшийся приятно-белой пеной, дядя Гудка (весь мокрый, жалкий, пессимистичный) зачарованно стоял посреди готической ванной комнаты, которая в действительности принадлежала одному мультяшному персонажу. Этот самый мульт-персонаж всего лишь собирался принять ванну наружно, а теперь его лишили такой возможности какие-то уроды, изобретательные, наглые, узурпаторские твари с имперскими замашками в башках.

Его нефильтрованная ненависть прогрызлась наружу. Мафиозный политик был снова неописуемо удивлён, когда разгневанный персонаж мультфильма кинулся на него с кривым ножом дамасской стали, который матерно блестел.

Политик бессистемно поскользнулся на мыле и, резко увернувшись от ножевого удара, шлёпнулся в гущу эксперимента по определению возможностей человеческой психики.

Он оказался среди мужчин и женщин, одетых по-космически верно. Все эти люди уже четыре месяца пребывали в огромном бункере, закрытом до окончания исследований. Политический дядя Гудка провёл несколько дней с этой командой «научных заключённых».

По ночам он мучался бессонницей, жестокой и неизбежной (ведь формально всё вокруг уже было сном, поэтому спать вообще не хотелось). Днём же ему приходилось драить общий сортир, размножать ананасы, заигрывать с местной системой контроля, сушить сухари из соли, раскладывать вещие вещи по полкам, обхаживать спятившего попугая, взятого в «полёт» ради интересных разговоров о помойках и стрессах прессы…

Внезапно произошёл ужасный катаклизм – люди на планете погибли.

Главный компьютер открыл двери бункера в автоматическом режиме, когда дежурный техник не вышел на проверку испытуемых после истечения контрольного времени.

Люди опасливо выбрались в открытый обновленьям мир, недавно уничтоженный до основания. Дядя Гудка хотел было предложить свои услуги в плане управления планетой, но своевременно скрылся против своей воли непонятно куда.

Пустынный пейзаж запутался в останках производства. Бывший политический деятель, бескрайне застрявший на просторах сна, грузил красно-серый уголь уставшими руками. Бежевая (в прошлом) вагонетка ржавеюще слепла под солнцем, вздёрнутом над головой дяди Гудка на протяжении безночных дней.

Он стал рабом эпохи Древнего Египта? Хотя, конечно, шахтёрское обмундирование, издалека напоминавшее скафандр, вряд ли вязалось с периодом постройки пирамид для фараонов…

Он чувствовал себя отрезанным от мясной нарезки. И ничего более. Одна лишь боль…

Человек (считавший себя важным политиком-мафиози когда-то давно) тащил на плече кирку, обломленное кайло и штыри для разметки участка. Состарившаяся вагонетка уныло ехала следом. Жёлтые рельсы скрипели песком, а колёса сонно вращались, словно получившие инфаркт пенсионеры из одной палаты.

Дядя какого-то там Гудка оставил свою ношу на входе и медленно побрёл вниз по чёрным ступеням пещеры. Покинутое плато кричало ветром от одиночества. Ступени быстро поехали вниз. Бывший шахтёр-политик очутился в метро, на станции Последняя.

Многое вокруг безжизненно молчало о прошлом, а он одиноко брёл по кафелю пола куда-то вперёд. Полностью пустая станция «умерла» три года назад (или раньше).

Человек, бывший политическим дядей в забытом сне про чужую жизнь, измученно присел на скамью. К нему шло что-то туманно-чёрное, излучающее безумное мерцание страха.

Это было Смерчем.

– Тебе понравилось «жить» здесь? – мягкий голос убаюкивал невидимых мертвецов, а на убийце красовалась маска Улыбки Мефистофеля. – Тебе, надеюсь, не было скучно? Мне – нет… Но с тебя хватит. У меня есть дела другого свойства. Пора убивать, а тебе – пора просыпаться.

Пространство зашумело, складываясь, стягивая петлю законченного кошмара.

Смерч заглянул зеркальными глазами маски куда-то в напуганный мозг кричащего человека, а затем почти сразу исчез темнотой звукового свечения.

Политик-дядя Гудка, небритый, грязный и исхудавший, с диким криком проснулся в своём кабинете.

Его красивейшая секретарша, прибежавшая на крик, ошеломлённо объяснила ему, что он отсутствовал примерно час.

Редакция газеты «Телескоп мозга» шаманила над новым номером всем креативным коллективом. Полина уже отчиталась перед главредом, оставив у него статью про «Сталкера» в исполнении труппы Александра Дюйма.

Шеф выразил своё полнейшее восхищение её работой. Этот разгромный обзор Полине явно удался (впрочем, как обычно).

Она освобождённо шла по коридору, а навстречу ей вышагивал Бритва, со вкусом одетый, статный, стройный, сексуальный. Он ласково притормозил Полину, щёлкнул о её щёку губами и сказал:

– Привет тебе, подруга! Уже приняла хвалебные всхлипы шефа? Спешишь выпить или просто заскучать дома?

– Даже не знаю… Ты сейчас чем-то занят?

– Я сейчас беспрерывно свободен. И хочу тебя куда-нибудь пригласить. Выпьем слегка, повеселим себя сплетнями про смерть и чужое богатство. Согласна? – Бритва спонтанно приобнял Лиссову, они вышли из редакции, которая почти напоминала спятивший муравейник перед пожаром на ипподроме.

Сладкое небо светилось синевой. День дарил чувство уютной радости, навеянное приятной погодой. Бритва открыл дверь для Полины, галантно приглашая в свою машину.

Девушка куртуазно влезла на сидение из крокодиловой кожи, кокетливо поправила черноту причёски, а после спросила:

– Куда поедем?

– Есть одно весёленькое место, красотка. Тебе там будет интересно, как внутри комфортного сна, – парень нахально улыбнулся и завёл двигатель. Автомобиль тронулся с насиженного места, намеренно рыча всей мощью механического тела.

Бритва вёл уверенно, точно поезд-призрак по рельсам. Полина наслаждалась мельканием городского пейзажа, лёгкой музыкой в стиле релакс, звучащей из авто-динамиков, а кроме этого – великолепным настроением предвкушения будущих посиделок.

Она была эйфорически рада подобному виденью реальности.

Через немного минут Бритва припарковал автомобиль возле конечной точки маршрута – японско-мексиканского ресторана «Подсознание самурая». Они вошли: живой музыкант терзал гитару испанским мотивом страсти; официантки-гейши + официанты-амиго; красные скатерти будто в крови клиентов; икебана из сушёных мозгов тараканов вкупе с выращенными гвоздями красуется на барной стойке, покрытой зеркальным воздухом; множество картин Фриды Кало, изображающих её саму на фоне Фудзиямы; свободный столик по центру основного зала, за который уместно сели Бритва вместе с Лиссовой.

Меню напоминало список пропавшего имущества из императорского дворца Атлантиды. Друзья-журналисты-коллеги заказали что-то поесть и выпить пару коктейлей (мексиканское пиво вперемешку с полубезалкогольным саке в рисовых стаканах).

– А ничего, что ты за рулём?

– Если напьюсь, машину брошу, – Бритва хитро улыбнулся. – И поедем на такси к тебе…

– Увидим, чем дело закончится, – Полина очень по-девичьи зажгла щёки мягкой краской желания. Ей нравился этот парень (даже когда он был девушкой).

Бритва зачерпнул палочками для еды кусочек какого-то рулета из рыбы. Полина пила первый коктейль. Парень пронзительно посмотрел на неё и сказал:

– Ты знаешь про новое убийство, совершённое Смерчем сегодня ночью?

Лиссова отвлеклась от стакана, удивлённая темой разговора, покачала черноволосой головой очень отрицательно.

– Этот изобретательный маньяк разыграл сюжет «Сталкера», скинув жертву в погреб, пропитанный радиацией и лучевой смолой. Он закрыл выход фоткой Чернобыля, после чего будущий покойник помер от страха темноты – Смерч предварительно выкрутил лампочку, оставив погреб чернее мыслей негра ночью.

Бритва криво ухмыльнул своё красивое лицо. Полина неопределённо оглядела зал ресторана. Скучающие друг от друга парочки зажиточно смотрящихся господ и дамочек. Богемные юнцы, обхаживающие молоденьких девочек с киношно-смазанной внешность. Траурно-гордые одиночки, изображающие интерес к местной музыке, почти тонувшие в бокалах с красным вином.

Тревога во взгляде Полины передавалась остальным – какой-то дядя за соседним столом импозантно поперхнулся котлетой из суши, но прокашлялся и снова вернулся к трапезе.

– Ты «антидрим» принимаешь? – вопрос журналистки рассеял сомнения во все стороны пространства. Лиссова волновалась по максимуму.

– Эти таблетки разве что для писанины на школьных досках пригодны… – Бритва двояко отпил из стакана. – Тебе стоит бояться кое-чего реального, не снов на самом деле… Просто обрати внимание на тот факт, что все убийства Смерча совершались после определённых событий, которые касаются тебя практически напрямую.

Полина поставила стакан на яркость скатерти и сразу же сказала:

– Он убивает по мотивам постановок «Психотеатра»… Я это поняла почти сразу, как стали происходить жуткие совпадения. Сыгранные нейро-картины отражались в реальности будущих убийств… Но снов всё-таки бояться надо, я знаю.