В охвативших вселенную играх высших сил людям, планетам, а то и целым звездным системам отведена роль послушных бессловесных пешек, которыми жертвуют без малейших колебаний или угрызений совести.

Фигуры уже расставлены, правила оговорены, ставки сделаны – все готово к началу грандиозной партии, грозящей превратить в пепел всю человеческую цивилизацию. И кажется, что не осталось силы, способной остановить неотвратимо надвигающийся кошмар.

Однако в любом, даже самом детальном и проработанном плане всегда найдутся изъяны, всегда останется место для неучтенных факторов и обстоятельств, способных играючи перевернуть галактическую шахматную доску…

– Что творится на улицах? – полковник Крешко устало прикрыл красные от недосыпания глаза и помассировал пальцами переносицу. Третьи сутки на ногах кого угодно превратят в немощную развалину, а каких-то надежд на улучшение ситуации впереди по-прежнему не просматривалось.

– Полиции пока удается разводить протестующих по разным углам ринга, – доложил лейтенант, который от усталости уже плохо помнил требования субординации и время от времени начинал нести околесицу, откровенно неуместную в официальном рапорте, – но неизвестно, как долго удастся сохранять такое шаткое равновесие. Новость о прибытии Апостола Тьмы уже разлетелась по всем каналам, и обострение может вспыхнуть в любой момент.

– Чудесно! Только открытия второго фронта нам не хватало!

– Президент все так же молчит?

– Ага, – полковник с трудом разлепил веки и бросил взгляд в окно, где за деревьями виднелся центральный корпус правительственной резиденции. – Я всегда уважал его за принципиальность и последовательность в отстаивании своей точки зрения. Но сегодня его поведение выглядит обычным упрямством, которое вполне может выплеснуться в потоки крови на наших улицах.

На протяжении своей истории человечество неоднократно оказывалось перед лицом экзистенциальных кризисов, кардинально менявших взгляды людей на окружающий мир. Разжалование Земли из Центра Мироздания в заурядную планету, на общих правах бегающую по орбите вокруг Солнца, открытие внеземной жизни – откровения подобного масштаба неизбежно заставляют в корне пересматривать свое мировоззрение, что никогда не бывает безболезненным. Сопутствующий шок на какое-то время буквально выбивает почву из-под ног, наполняя души смятением и растерянностью.

И точно так же внезапное понимание того, что боги – реальны, что они уже здесь, рядом с нами вершат свои дела, отведя людям роль пешек на своей игровой доске, повергло человеческую цивилизацию в состояние полного оглушения. Царь Природы и Властелин Вселенной оказался низвергнут с трона и брошен на колени. Потрясение оказалось столь сильно, что мысль об оказании сопротивления почти никому не приходила в голову. Президенты и парламенты один за другим покорно признавали власть новых господ – Сиарны Светлой и ее темного брата Анрайса. Галактическая игровая доска оказалась перевернута, после чего на ней началась совершенно новая партия.

Планеты Конфедерации Независимых Миров и ранее уже находились в довольно тесных отношениях со Священной Канцелярией, изменения по большей части касались только юридического оформления статуса Наместниц Сиарны. В то же время Галактическая Республика капитулировала перед Анрайсом, утверждавшего власть через своих Апостолов Тьмы.

Мир балансировал на грани скатывания в анархию и хаос, но решительные действия его новых властителей и их эмиссаров смогли предотвратить наихудший из возможных сценариев. Общественные настроения в тот момент были настолько сильно травмированы исходом недавнего боестолкновения республиканского флота и сил обороны Клиссы, что планеты одна за другой, подобно перезрелым сливам, сами падали в руки посланников богов.

Использование адронной боеголовки для нанесения удара по густонаселенному городу выглядело столь очевидно диким и варварским преступлением, что общество оказалось предельно контрастно разделено на две части.

Большинство миров Конфедерации симпатизировала Клиссе и их граждане теперь пылали праведным гневом, с готовностью присягая на верность Сиарне, желая присоединиться к силам справедливости и света и принести должное возмездие ее хулителям и обидчикам.

Планеты Республики в то же время оказались захлестнуты всеобщим чувством вины за содеянное, поскольку ранее они не испытывали к Сиарне и ее последователям ничего, кроме презрения, и практически единодушно одобряли проведение армейской операции против Клиссы. Ныне же они, ужаснувшись содеянного, горько раскаивались и покорно склонялись перед Анрайсом, воспринимая его власть над собой как возможность искупить вину.

Даже удивительно, сколь сильно способны мотивировать человека такие, казалось бы, абсолютно противоположные эмоции, и сколь неожиданные и даже парадоксальные формы могут принимать их проявления. Вливаясь в ряды последователей Светлой Сиарны, люди подчас проповедовали исключительно кровожадные идеи, желая обрушить на головы своих врагов все мыслимые кары и изобретая все более изощренные способы причинить им невыносимые страдания и боль. Фанатичные же поклонники Темного Анрайса в поисках возможности отдать свой гнетущий долг, не считались ни с какими тяготами и лишениями и порой даже шли на самое настоящее самопожертвование, демонстрируя невиданное смирение и покорность.

В итоге, умело играя на людских страстях и страхах, боги весьма скоро установили контроль почти над всеми известными обитаемыми мирами, распределив их между собой. Оставались лишь единичные планеты, традиционно избегавшие участия в тех или иных союзах, с которыми приходилось проводить дополнительную разъяснительную работу, дабы убедить их перестать кривляться и выбрать правильную сторону.

Усилия всегда сосредотачивались на местных властных элитах, поскольку их склонение к сотрудничеству практически гарантировало переход вслед за ними и подавляющего большинства остального населения. Как правило все ограничивалось несколькими раундами переговоров даже без личного присутствия Апостолов или Наместниц. Взвесив все за и против и сделав свой выбор, планета переходила под покровительство соответствующего бога, а проигравшая сторона более не предпринимала попыток пересмотреть результат. Свои негласные договоренности Сиарна и Анрайс соблюдали беспрекословно и решительно пресекали даже малейшие попытки своих не в меру инициативных слуг что-то переиграть.

В тех же случаях, когда местечковые царьки начинали кочевряжиться или пытались набивать себе цену, божественным посланникам приходилось самим засучивать рукава. И уж тут они не стеснялись в выборе средств и методов, ибо когда на одной чаше весов оказывалась несговорчивость нескольких человек, а на другой – многомиллионное население целой планеты, торг представлялся неуместным.

К сегодняшнему дню были приструнены уже все миры кроме одного, последнего.

Финист всегда отличался буквально вызывающей независимостью и самостоятельностью, не желая поступиться и малой толикой своей свободы, так ценимой представителями целого ряда профессий, ведущих свою деятельность на самой грани закона, и даже по ту его сторону. Все финансовое и экономическое благополучие планеты и ее элит зиждилось именно на возможности лавировать между требованиями как Республики, так и Конфедерации, всякий раз выбирая лучшее из доступного и отвергая все невыгодное.

Для такого свободолюбивого мира сама мысль о том, чтобы пойти к кому-то в подчинение, пусть даже к богу, представлялась чистым самоубийством. А потому переговорный процесс предсказуемо застопорился.

Президент и некоторое количество его единомышленников категорически отказались признавать любую новую власть и продолжали настаивать на полной независимости Финиста. Пусть даже их позиция шла вразрез с объективной реальностью, где абсолютно все миры так или иначе приняли божественное покровительство над собой.

Дошло до того, что даже их простые сограждане, осознавшие всю пагубность противления божественной воле, активно требовали немедленного признания владычества Сиарны или Анрайса во избежание более серьезных издержек. Как ни крути, а все прочие уже давно прибились к тому или иному берегу, и неопределенность Финиста налагала все более и более серьезные ограничения на торговлю и прочие бизнес-отношения. Еще немного – и контрагенты вовсе возьмут паузу, дожидаясь, пока президент определится, на чьей он стороне, чтобы пересчитать сопутствующие налоги и пошлины. И их величина в значительной степени определялась тем, на чью сторону склонится чаша весов, кому присягнут на верность люди, что они выберут – Свет или Тьму.

Увы, но даже столь серьезные вопросы порой зависят от комиссионного процента.

В конечном итоге противостояние выплеснулось на улицы, где сторонники Сиарны схлестнулись с последователями Анрайса, и только решающее слово президента могло разрубить образовавшийся узел. Даже удивительно, но сторонники полной независимости оказались в столь явном меньшинстве, что их мнение никто в расчет не принимал. Силы правопорядка прилагали все мыслимые усилия, чтобы удержать ситуацию под контролем. А сам президент в это время заперся в своей резиденции, упрямо отказываясь принимать ту или иную сторону. Он все еще надеялся, что у него имеется шанс остаться в стороне, прошмыгнуть между капель обрушившегося ливня и выйти сухим из охватившей галактику передряги.

Но не в этот раз…

– Полковник, – Крешко вздрогнул, очнувшись от короткого забытья, – кортеж Апостола уже на подходе. Нам их задержать?

– Только если хотите досрочно свести счеты с жизнью, – полковник и сам уже начал генерировать не вполне уместные шутки. – Пропустите их, разумеется! Так далеко наши полномочия не распространяются.

– Их Святейшество желает с вами переговорить, – лейтенанту словно нравилось топтать его больную мозоль. – Что им ответить?

– Я подойду, как только представится такая возможность, – холодно отчеканил Крешко, прекрасно понимая, что такой ответ является единственно возможным в сложившихся обстоятельствах, – хотя я и не представляю, чем могу ему помочь. Президент категорически отказывается идти на любые контакты.

Мчаться, задрав хвост, навстречу новым властителям быть может и не стоило, но игнорировать их пожелания представлялось смертельно опасным. Важно только чутко улавливать грань между самоуважением и верноподданичеством, чтобы не отправиться в лучший мир раньше времени.

Апостол прибыл через несколько минут. Около десятка черных машин буквально запрудили небольшую площадь, перекрыв все подступы и подъезды. Большая их часть выглядела вполне обычными, но наметанный глаз полковника моментально отметил несколько серьезно бронированных автомобилей, в которых прибыли действительно важные персоны. Кроме того, вся суета выскочивших охранников так или иначе оказывалась сосредоточена вокруг небольшого автобуса с наглухо тонированными стеклами, заставляя предположить, что именно там и находится прибывший посол.

На сегодняшний день Крешко так и не сформулировал свое отношение как к самим богам, так и к их представителям. Сам он еще ни разу не встречался лицом к лицу как с теми, так и с другими, но уже успел одуреть от бесчисленных рассказов сослуживцев и знакомых, успевших на собственном опыте узнать, что такое божественная сила. Мнению коллег полковник обычно доверял, но некоторые из пересказываемых ими эпизодов заставляли заподозрить, что дело не обошлось без изрядной дозы психотропных препаратов. Слишком уж фантастически они звучали.

Тем не менее, он прекрасно осознавал, в какой неприглядной ситуации оказался. С одной стороны, его осаждали местные активисты, требовавшие от властей немедленно принять ту или иную сторону, а с другой ему противостояли силовые структуры, все еще верные президенту, и которые без малейших колебаний расстреляли бы любого, кто попытался бы приблизиться к правительственной резиденции. Роль безвольного гвоздя, оказавшегося между молотом и наковальней, Крешко ничуть не воодушевляла, а прибывший Апостол на этом фоне выглядел как еще одна горсть угля, подброшенная в кузнечный горн.

Полковник тяжело поднялся и поправил свой китель.

– Продолжайте наблюдение, – поручил он лейтенанту, – о любых изменениях докладывайте немедленно.

– Так точно! – вытянувшийся по струнке юный офицер, казалось, был готов в лепешку расшибиться, лишь бы избежать общения с прибывшим эмиссаром.

Не до конца понимаемая природа новых богов и их прислужников волей-неволей наполняла сердца людей неуверенностью и страхом. Большая их часть всеми силами стремилась отползти в сторонку, предоставив другим почетную честь общения с новыми Господами, втайне надеясь, что в их маленьком мирке ничего не изменится.

Напрасно.

Как и обычные люди, боги не желали мириться с существованием тараканов, обитающих у них под ногами и проворачивающих свои темные делишки. Рано или поздно вся подпольная активность оказывалась вытащенной на свет, и горе тем, кто пытался богов облапошить. Каждый шаг, каждый вздох следовало посвящать новым властителям, и только тогда твое существование имело шансы продлиться достаточно долго, чтобы успеть завести наследников и составить завещание.

Отдельные эксцессы, разумеется, могли слегка смазать благостную картину, но никак не влияли на общий процесс. Финист, его президент и уж тем более сам Крешко представлялись лишь мелкими неровностями на магистральной трассе. Именно поэтому полковник даже не пытался планировать и заранее проговаривать свою речь перед прибывшим божественным чинушей. Все равно от нее ровным счетом ничего не зависело.

Охрана прибывшего кортежа придирчиво изучила документы полковника, сверила данные у вышестоящего руководства и только после пропустила его к черному автобусу.

Крешко остановился перед блестящей дверью, на которой красовался герб Апостолов – две ладони, поддерживающие человеческий череп. Насколько он помнил, у Жриц Сиарны имелся аналогичный символ, вот только ладони там обнимали язык серебристого пламени. Запечатленные на гербах образы отражали вечный антагонизм и противостояние двух богов и олицетворяемых ими противоположностей – жизнь и смерть, свет и тьма, мгновение и вечность.

О его прибытии доложили, и дверь с тихим шелестом скользнула в сторону. Машинально пригладив редкие короткие волосы, полковник шагнул в полумрак салона. За его спиной глухо щелкнул замок, начисто отрезав все внешние звуки и перекрыв путь к отступлению. Крешко вздохнул и осмотрелся.

По мере того, как его глаза привыкали к темноте, начали проступать подробности обстановки, центральным элементом которой выступал небольшой стол со встроенным голопроектором, отображавшим в данный момент объемную схему резиденции, зависшую в нескольких сантиметрах над столешницей.

Взгляд зацепился за что-то блестящее, и, присмотревшись, Крешко разглядел на дальнем краю стола открытую коробку с патронами. Из мрака вынырнула худощавая рука, загребла несколько штук и вновь скрылась в тени. Послышались сухие щелчки, с которым патроны вставали на свои места в снаряжаемом магазине.

– Сколько человек держат оборону в здании? – полковник невольно вздрогнул, услышав приглушенный голос.

– Точное количество нам неизвестно, но по нашим оценкам в резиденции находится примерно пятнадцать-двадцать хорошо вооруженных бойцов.

– Какая огневая мощь имеется в их распоряжении? – тонкие пальцы загребли еще одну порцию патронов.

– Дальние подступы прикрывают снайперы и пулеметы. Внутри они наверняка будут активно использовать гранаты. Ну и штатное стрелковое вооружение, разумеется, – более-менее совладав с первоначальным смятением, Крешко чуть успокоился и сосредоточился на выдаче коротких и четких ответов. – В случае атаки с воздуха не исключено применение переносных зенитных комплексов. А против бронетехники – ручных гранатометов.

– Есть ли у них спецсредства – газ, шокеры или сети?

– Достоверно неизвестно, но в сложившейся ситуации они вряд ли будут их использовать. Я полагаю, что обороняющиеся сразу откроют огонь на поражение.

– Я ценю ваше мнение, полковник, но меня в первую очередь интересуют факты.

– Достоверно неизвестно, – повторил Крешко, недовольно поджав губы.

– Где именно находится президент?

– Неизвестно.

– Подступы к зданию заминированы? – из коробки исчезла еще горсть патронов, а на край стола, в один ряд с другими, лег очередной снаряженный магазин.

– Насколько нам известно – нет.

– То есть «достоверно неизвестно», так?

– Так точно, – сухо отчеканил Крешко, которого все больше раздражала необходимость отчитываться перед невидимым начальником, не упускавшим возможности его уколоть.

– То есть подходить к ним по земле рискованно, – бледные руки вынырнули их темноты и принялись крутить проекцию, осматривая ее с разных сторон.

Полковник буквально впился взглядом в черную татуировку, украшавшую левое запястье. Она выглядела так, словно кисть случайно разбили, точно фарфоровую, а внутри нее вдруг открылась бездна космического мрака. Жрицы и Советники Сиарны носили аналогичный узор, но на правой руке, и о тех, кто был им отмечен, в народе ходили самые невероятные легенды.

И почему-то только сейчас, при виде этой татуировки, Крешко запоздало сообразил, что никаких переговоров с запершимися в резиденции людьми Апостол вести и не собирался. Переговоры требуют времени, а, насколько известно, к Финисту уже приближался корабль с Наместницей Сиарны. Планета достанется тому богу, посланник которого сумеет первым склонить местную власть на свою сторону. А потому действовать следовало быстро, и Апостол готовился к штурму.

– Есть возможность подъехать к резиденции сзади, со стороны хозяйственных построек? – тонкий палец ткнул в проекцию, указав на разбросанные по территории склады, гаражи и прочие технические сооружения.

– Да, дорога проходит вдоль всей ограды.

– Хорошо. Тогда я оттуда и начну. Не думаю, чтобы им пришло в голову минировать еще и все крыши. Выдвигаемся, – Апостол указала на схеме нужную точку, и автобус мягко тронулся с места.

– Прямо сейчас? – удивился Крешко, – но как же?..

…и резко умолк. Он хотел поинтересоваться про штурмовую группу, спросить о необходимости отвести людей и вызвать медицинские бригады для эвакуации раненых, но вдруг все понял, и это понимание ударило его по голове тяжелым пыльным мешком.

Апостол собирался идти на штурм в одиночку! Один самонадеянный человек против двух десятков вооруженных до зубов профессионалов, хорошо окопавшихся, прекрасно знающих все входы и выходы и готовых к возможной атаке!

– Но это… безумие! – воскликнул полковник, не в силах более сдерживать свои эмоции.

– Безумие – слепо противиться наступлению новой эры и надеяться, что тебя она обойдет стороной, – парировал его скрытый в тени собеседник. – У них была возможность одуматься и смиренно принять неизбежное, но они ее отвергли. Пришло время расплачиваться за свою глупость.

– Один человек ни за что не справится с такой задачей! Это самоубийство!

– Со мной мой бог, и он не покинет меня, – голос Апостола оставался спокойным и уверенным. – Вам же, полковник, следует больше внимания уделять укреплению веры, иначе вам будет непросто справиться с грядущими испытаниями. Уже завтра жизнь здесь кардинальным образом изменится, и тех, кто окажется не готов, ждут многие печали и тяготы. Не теряйте времени понапрасну, начинайте прямо сейчас.

Автобус остановился, и дверь за спиной Крешко распахнулась, приглашая его на выход. Он выбрался из машины, щурясь от яркого дневного света, и его тут же оттеснили в сторону сопровождавшие посла охранники.