Янкель побаивался Любки после случая во время бар мицвы ее младшего брата. Любка тогда тайком от взрослых напилась сладкого и крепкого Манишевича, затащила Янкеля к себе в комнату и стала раздеваться среди бела дня. Когда Янкель попытался ускользнуть из ее обнаженных объятий, она пригрозила ему, что закричит на весь дом и скажет, что он хотел ее изнасиловать, и при этом добавила, что ее дяди и братья возьмут его на вилы, как мужики – казаки взяли медведя – насильника из фольклорной истории их детства. Случай с Любкой не травмировал Янкеля и не отбил у него интереса к женщинам, а даже наоборот.
Перечитав эсэмески, он переложил из куртки в сетчатый карман под экраном две коробки лекаха, которые купил в этнической лавке сладостей для своих младших сестры и брата во время ожидания автобуса. У них в семье все дети и взрослые любили орехи в меду и не ждали праздников. Коробки были завернуты в желтый лист, вырванный из телефонной книги.
Янкель не хотел играть в стрелялки или обсуждать японский мульт с Милтом.
Через проход от него сидел Кори. Все говорили, что у этого Кори уже есть большая проблема со здоровьем: кроме того, что родился и вырос натуральным альбиносом, теперь он еще находился под постоянным эффектом паров от микросварки.
Благодаря его природной близорукости, близкой к слепоте, ему в детстве сделали операцию на глаза. Такая операция стоила десятки тысяч, но превращала человека в живой микроскоп. Понятное дело, что средней еврейской семье такое бы было не по карману – за операцию заплатил ювелирный бизнес, который к тому же гарантировал Кори работу микро сварщика до конца его короткой жизни. Кори не пользовался воздухоочистительной системой во время работы из-за неудобства болтающихся шлангов – он просто вставлял себе в нос два фильтра от сигарет Lucky Strike и говорил, что ему это очень помогает – лучшие в мире фильтры смягчали пары серьезных кислот и не забивались мокротой из носа так быстро, как другие.
Берстайны из админисртации только разводили руками, как в танце:… ну если помогает, так и пусть помогает… и покупали для него пару блоков сигарет в неделю. Кори на свое здоровье не жаловался, а работал, как и все другие – 6 дней в неделю.
В не сварочное время дня или ночи он носил темные очки из мало прозрачной платсмассы, которые выдавались врачами легально слепым людям. Вот и сейчас он сидел, развалившись, с полуоткрытым ртом, но вовсе не спал, а следил под музыку в наушниках за точкой автобуса на экране GPS.
Янкель тронул Кори за плечо и получил от него таблетку с батарейкой на проводах.
Хотя Кори и Янкель не были друзьями, но иногда между ними возникали разговоры.
Кори совсем не пользовался компьютерами, а много читал про все подряд в журналах 50-ти летней давности. Про таблетки с батарейкой он вычитал в журнале Popular Science за 1966 год.
Такие таблетки официально использовались для устранения наростов и мозолей, были предназначены только для наружного употребления и продавались без рецепта в любой аптеке. Батарейки к ним не прилагались и покупались отдельно.
Дорога обещала быть долгой, потому что автобус все еще не выбрался из Манхаттана, но за это никто из пассажиров не переживал.
Янкель слушал Бенсенхерст Блуз, бруклинского исполнителя с большим потенциалом сорвать остатки своего голоса уже к следующему альбому. Музыка завораживала Янкеля драматичностью пауз в ностальгической истории про утерянную родину, которая была под другой звездой. Кори рассказывал, что исполнитель был когда-то евреем, но потом поменял религию на блуз и что его музыка импонирует евреям потому, что в ней много тоски и арамейских (древне-еврейских) слов.
Когда композиция закончилась, Янкель опять тронул Кори за плечо и начал с ним разговор про песню. Как полноценному альбиносу и положено, Кори неважно слышал окружающий мир, но это не мешало его радости общения с единомышленниками. Чтобы не отвлекать от занятий остальных пассажиров автобуса, Кори и Янкель перегнули свои тела через подлокотники сидений на середину прохода и нашептывали друг другу прямо в уши комплименты Бенсенхерст блузу. Так продолжалось некоторое время, пока Кори не углядел коробки с лакехом в сетчатом мешке. Ему захотелось сладкого, и он попросил Янкеля продать ему одну коробочку. Янкель подумал про себя, что не будет большого горя, если брату и сестре достанется одна коробка сладости на двоих и достал упаковку. Пока Янкель разбирался, какую из коробок лучше открыть, Кори, как страстный любитель печати, бесконтрольно стал читать обертку – желтую страницу из телефонной книги. Страница была на букvу Б и просто кишела медвежьими фамилиями. Одних только Берманов было с треть листа, не говоря уже о других Берляевых и Беркиндов.
Тем временем коробка с леках была открыта, и они угостились первыми ромбиками.
Кори вытянул за провода таблетку изо рта, чтобы не мешать две мидии и сказал: «Медведи, евреи и мед – эти три понятия связаны друг с другом нерушимыми узами. Мы, евреи, очень любим мед с незапамятных времен и исторически используем его в нашей пище. Медведи, с другой стороны, тоже любят мед и именно поэтому их народность зовут медведями, сокращенно от ведующих мед. Таким образом именно мед может быть соединяющим нас звеном. Вполне возможно, что народность медведей одно из утерянных еврейских племен, которое развивалось по иным законам.»
Янкель успевал за логикой Кори и не видел в ней никаких противоречий. Даже наоборот он находил косвенные подтверждения типа, если католики и протестанты считают, что человекообразные обезьяны – их дальние родственники, то почему медведи не могли случиться родственниками евреев. Но всего этого он не сказал вслух Кори, а только промолвил: «Я никогда не слышал, чтобы медведь задрал еврея, зато о том, как он хотел любиться с еврейской женщиной существует легенда. Добровольно это не каждому по плечу. И маленькую девочку Мириам он не съел, а просто забрал у нее медовые коврижки.»
Оба замолчали и потянулись за следующей порцией сладости. Как в подтверждение сказанного и услышанного, они обратили теперь внимание и на коробку с леках. На ней была изображена молодая женщина, кормящая чем-то медвежонка. Кори, должно быть, не поверил своим глазам за пластмассовыми очками и задрал их на лоб, как это принято у сварщиков: на коробке по-прежнему был медвежонок и женщина.
От глубины потрясения их разговор зашел в тупик, потому что теоретически линия горизонта была достигнута.
Янкель подумал, что жить с медведями совсем необязательно, если они менее развиты, но помогать им они должны, если евреи с ними одного племени.
Как раз в этот момент Кори, который молчал вовсе не потому, что ему не было что сказать, выдохнул, что медведи в не меньшей степени евреи, чем марокканцы или жители страны Йемен. Янкель ничего не знал об этом, но все равно кивнул в знак согласия.
Оба молодых ювелира себя чувствовали очень хорошо от состоявшейся продуктивной беседы, и только неудобство зависания над проходом в течение долгого времени слегка омрачало их дорогу. Разумеется, свободных мест в автобусе не прибавилось, потому из него никто не выходил, но Янкель все равно крутил головой в поисках и надежде.
На самом заднем ряду никто не сидел, как обычно. Сидеть там было как-то не принято.
Задние сидения не имели подлокотников и предназначены были для лежачих поневоле пассажиров – больных или пьяных. Так Янкель и Кори переместились на заднее сидение.
Теперь, находясь в непосредственной близости, их беседа возобновилась с новой силой. Они вспомнили все случаи дружбы между людьми и медведями, включая бродячих цыган с медведями на цепях, медвежьи цирки, в которых звери ходили по канату, ездили на велосипедах и курили. Кори заметил, медведи умеют делать многое, но делают это неохотно и постоянно огрызаются, как евреи и танцуют тоже, как евреи, довольно неуклюже.
К тому времени автобус выбрался за городскую черту и мчался по извилистому шоссе среди вечно зеленых холомагоров. Уже значительно стемнело. Погода была безоблачной, и в небе загорались первые звезды.
Любка Дупка была очень расстроенной: Янкель не ответил ни на одно из ее телефонных посланий, и теперь еще вместо того, чтобы пересесть к ней во время темноты, устроился на заднем сидении с этим отмороженным Кори. Такие мысли пронизывали оба Любкиных виска в то время, когда на экране бесстрашные африканские пигмеи раскрашивали себя цветной глиной, приготавливаясь к празднику удачной охоты.
Надо заметить, что несмотря на крайнюю религиозность, никто из ювелиров не доставал своих карманных молитвенников и не обращался к всевышнему.
Когда разговор про медведей между Янкелем и Кори подошел к логическому концу, они оба единодушно согласились, что чучела медведей с подносами в руках есть еще одна из форм проявления антисемитизма.
Вдруг что-то случилось с автобусом – его кинуло сначала вправо, а потом влево. Но с дороги он не съехал, а остановился по-аварийному: коротко и рывками.
Водитель был бледным и матерился на непонятном ювелирам языке.
Отворились двери, и многие направились к ним, чтобы оценить поломку своими глазами. Оказалось, что лопнуло переднее колесо. Оно было разорвано в клочья, но причина поломки гордо свисала из резиновых лохмотьев. Это были рога горного козла, вмонтированные в полированный бронзовый обелиск. Не обелиске была гравировка с датой и местом добычи рогов.
Все сразу поняли, что обелиск упал не с неба, а из окна какой-нибудь машины и облегченно вздохнули.
Пока водитель доставал и устанавливал запасное колесо, пассажиры разбрелись вдоль шоссе. Теперь многие из них держали молитвенники в руках и шевели губами на ходу.
Янкель и Кори, однако, пошли в лес. Они стояли спинами, чтобы не смущать друг друга, писали и удивлялись пару от своих струй, когда поняли, что они больше не одни. В двух шагах от них под деревом сидел медведь. К чести всех троих, надо сказать, что никто из них не запаниковал или проявил агрессию.
Только медведь двигал своим носом и даже не задирал губ.
Кори и Янкель продолжали писать дольше принятого непонятно чем. В конце концов, медведь подошел к ним и ткнулся мордой Янкелю в рукав куртки. Потом он высунул здоровенный сиреневый язык и стал слизывать прилипшие крошки меда с рукава.
Кори принял это за положительный знак со стороны медведя и немедленно застегнул ширинку. Через пару минут они медленно, все вместе, двинулись к автобусу.
Колесо уже было установлено на место, но ювелиры все еще не верили своим глазам и лупили по нему ногами. Водитель сел в кабину, включил фары и дал три звуковых сигнала предвещающие скорое отправление.
Кори и Янкель не могли ускорить шаг или побежать к автобусу, потому что боялись, что медведь их неправильно поймет, и поэтому все трое шли в развалку, как три медведя.
К задней двери автобуса они поспели последними, когда внутри салона свет уже был выключен. Они не спеша поднялись по ступеням и сразу расселись на заднем сидении.
Автобус тронулся.
Медведь ехал в компании евреев к благодатным человеческим помойкам.
О проекте
О подписке