2

Через неделю домашнего отдыха Владимир Константинович вынужден был себе признать, что симпатичная соседка Наташа занимала все больше места в его молодой холостяцкой жизни. Ему нравилось разговаривать с ней, отвечать на ее вопросы, глядя при этом в синь ее больших глаз, на мягкий овал лица и подбородок с едва заметной ямочкой. Ее привычка перебрасывать тяжелую русую косу с одного плеча на другое, казалась ему довольно милой. Двадцатилетняя Наташа была начитанной и хорошо воспитанной девушкой, при этом скромной, порой до застенчивости.

Поначалу она заходила лишь на несколько минут, когда ее звала в гости Ольга Антоновна. Потом он сам стал приглашать ее чаевничать или поиграть вечером в лото, тогда девушка задерживалась у них дольше. Тихонов знал, что Наташа, по фамилии Устьянцева, живет в своей квартире в основном одна: ее родители-железнодорожники откомандированы начальством куда-то за Любань, где отец служил начальником станции. По делам службы отец очень занят, в Петроград приезжать не мог даже ненадолго, ждал возможности поехать в отпуск, но начальство и дела не отпускали. Мать безотлучно жила с ним. Чтобы не смущать девушку, Тихонов старался не задерживаться у нее дома, когда заходил с каким-то вопросом.

В выходной день Наташа согласилась пойти погулять. Молодые люди оживленно разговаривали и неторопливо шли к Неве. На середине Литейного моста остановились и с высоты наблюдали, как река собирается освободиться от тяжелого ледяного панциря. Потемневший к середине весны лед местами трескался, его поверхность покрывал ноздреватый, выжженный солнцем снег, а кое-где сквозь трещины наверх проступала вода, лужами растекаясь над ледяной толщей. Натоптанные за зиму на льду тропинки, проложенные прямым путем от одного берега до другого, тонули в этих лужах. Еще несколько солнечных и ветреных дней, и мощные невские воды унесут изломанные куски льда вместе с зимним мусором в устье и дальше в залив, а потом, высвободившись из тесноты, потекут спокойно и величаво, принося в город тепло и чистоту.

В воздухе пахло обновлением: чувствовалось, что на смену уходящей надоевшей зиме спешит молодая, словно новая жизнь, полная сил весна. Настроение Тихонова и его спутницы оказалось созвучным явлениям природы, молодые люди предчувствовали, что вот-вот и у них начнется в жизни что-то новое, хотя еще боялись признаться в этом друг другу.

С моста они вышли на Литейный проспект, дошли до «Паризианы» и обнаружили, что кинематограф работает. Постояли в очереди за билетами и были вознаграждены сеансом смешной комедии. Сели в конце зала и, когда выключили свет, Тихонов взял ладошку девушки в свою крепкую ладонь. Наташа откликнулась легким пожатием пальцев. Этого было достаточно, чтобы чувствовать себя на седьмом небе. Потом они гуляли по Невскому, по Садовой и говорили, говорили, говорили…

– Володя, я выросла в деревне, хотя с рождения считаюсь городской. Отец служил на железнодорожных станциях дистанции пути за Любанью. Больше всего ему нравилось, когда семья на лето останавливалась в деревне Померанье. Вы не слышали о такой, а я вам сообщу интересный факт: как моряк вы должны знать художника-мариниста Боголюбова. Так вот, Алексей Петрович Боголюбов родился именно в Померанье. Столь странное название у деревни возникло со времен императрицы Екатерины Великой, которая разрешила устроить там немецкую колонию, заселенную выходцами из германской земли Померания. Изумительные там места: поля, леса, речки. Летом по грибы-ягоды с подружками ходили, купались в пруду, зимой на салазках катались с ребятней. А иногда папа сажал нас с мамой на тройку, сам за возницу и катал по окрестностям. Вспоминаю Померанье, как чудесную сказку в своей жизни.

– Наташа, а когда вы в город переехали?

– Когда мне время подошло учиться, тогда и переехали. Мне десятый год шел. Родители отдали меня в частную женскую гимназию, и с этого времени мы только летом могли выбираться в Померанье. И то ненадолго. Папа в то время на Николаевском вокзале работал. Нам его начальство служебную квартиру выделило, где я сейчас живу. После учебы в гимназии пошла работать машинисткой-делопроизводителем в почтовую контору Финляндского вокзала. Работа как работа. Скучно, правда. Зато хороший продовольственный паек дают. А мечта у меня такая: хотелось бы поступить в институт путей сообщения и выучиться на инженера-железнодорожника. Да вот беда, девушек туда не принимают. Может быть, при новой власти будут принимать, как вы считаете?

Тихонов уклончиво сказал, мол, время покажет. Потом рассказывал, как сам учился в Морском корпусе, как стал офицером и попал служить на Балтийский флот. Наташа слушала своего спутника с большим интересом, несколько раз хотела задать вопрос, уточнить что-то, но стеснялась.

Так, ничего не замечая вокруг, они перешли по Троицкому мосту на Петроградскую сторону, а потом вернулись к своему дому. И долго стояли во дворе, прощаясь, словно перед долгой разлукой. Уходить первым никому не хотелось.

Дома Ольга Антоновна с улыбкой спросила сына:

– Ну что, герой-моряк, сделал предложение невесте?

Тот удивленно вскинул брови:

– Ну какое предложение, мамуся? Мы ведь первый раз гулять вдвоем пошли…

Мать упорно гнула свою линию:

– Володенька, я ведь к тому, что время бежит быстро. Вторая неделя твоего отпуска пошла. Скоро половина будет. А как вызовут тебя на службу? Что же, Наташенька и останется одна – ни жена, ни невеста? Ты же видишь, она хорошая скромная девушка, нравится тебе. И ты ей нравишься, я знаю наверняка. Чего же еще надо? Давай-ка, дружок, решай по-военному: делай девушке предложение! Обвенчаться успеете до твоего отъезда и свадебку скромную по нынешним временам справить, а потом жена она тебе будет. И тут уж, дело известное, жена за мужем, как нитка за иголкой. Детки, глядишь, у вас пойдут. Я хоть на старости лет с внуком иль с внучкой понянчусь.

Сын, удивленный решительным настроем матери, не стал продолжать сложный разговор, а оделся и вышел остудиться под невским ветерком и поразмыслить. Дошел до Сампсониевского моста, иззяб от порывов холодного вечернего ветра и поспешил домой, рассуждая про себя, что мать все же права. Наташа действительно очень хорошая девушка, к тому же красивая. Наверное, надо жениться, в самом деле. С такой мыслью пришел домой и сообщил о своем решении.

В дальнейшем события развивались, как в военной операции, где войсками командовала Ольга Антоновна. Следующим вечером она пригласила Наташу в гости. Как обычно сели пить чай и разговаривать о том о сем. Потом мать незаметно подтолкнула сына под столом. Тихонов понимающе улыбнулся, кивнул головой, а потом встал и без какого-либо пафоса просто сказал:

– Наташа, вы мне очень нравитесь, я прошу вас стать моей женой. Точнее, как говорили в прежние годы, предлагаю вам руку и сердце!

Наташа растеряно поднялась из-за стола и испуганно замолчала. Лицо ее приобрело пунцовый цвет. Сцепив ладони на груди, она напряженно смотрела на Тихонова, как будто ждала от него какой-то поддержки. Но тот и сам замолчал, расстроено думая, что неожиданным предложением, должно быть, смутил бедную девушку, она сейчас убежит, расплачется. В общем, выйдет скандал вместо свадьбы…

В этот критический момент на помощь молодым пришла мудрая Ольга Антоновна. Она подошла к девушке, по-матерински обняла и тихо спросила:

– Ну что же ты, Наташенька, замолчала? Тебе Володя предложение сделал. Ведь ты – человек взрослый, самостоятельный, пора и тебе о замужестве думать. Времена нынче лихие, вдвоем-то их пережить легче, чем в одиночестве. Может, он не люб тебе, да ты не согласна?

Наташа повернула к ней лицо, глаза у девушки были «на мокром месте». Но она вздохнула и решительно прошептала:

– Я согласна. Только папу с мамой спросить по закону надо…

После этого она закрыла лицо ладонями и уткнулась в плечо соседки. Растроганная Ольга Антоновна стала гладить девушку по спине, что-то шептать, стараясь успокоить. Усадила на стул и посмотрела на сына, который продолжал стоять и со смущенной улыбкой взирать на происходящее.

– А ты, сынок, что столбом-то стоишь, прости уж мать за такое сравнение. Сбил с толку девушку предложением, надо теперь ее успокоить, чтобы все по-людски было, – назидательно произнесла мать.

Сын вышел в другую комнату и возвратился с букетиком первых весенних цветов, которые утром купил у цветочницы на привокзальной площади, и серебряным колечком, припасенным для такого случая запасливой Ольгой Антоновной. Знаки внимания произвели на девушку должное впечатление, она немного успокоилась, хотя сидела, не поднимая глаз. Жених подошел и сел рядом, взяв ее за руку. Ольга Антоновна вошла в роль «главнокомандующего» и держала речь:

– Раз вы, дорогие мои молодые, сговорились, то будем думать, что делать дальше. Как говорится, жених с невестой рядком, честным пирком да за свадебку. Через десять дней, пятого мая, – у нас Пасха. Венчаться после праздника надо. Времени остается не так уж много, а дел – всех не переделать! Во-первых, надо вам, Наташа и Володя, съездить к ее родителям, сказать о своем решении, по обычаю попросить благословения. Не думаю, чтобы они были против. Вы оба – православные, молодые, самостоятельные, что сейчас важно. Одним словом, хорошая пара! А когда приедете, сходим в наш Сампсониевский собор, договоримся, чтобы обвенчали вас сразу после Пасхи. Потом предлагаю посидеть у нас: комната эта – большая, хотя шуметь в наши дни не принято, значит, и гостей много не позовешь. О гостях следует подумать заблаговременно, пригласить, узнать, кто сможет прийти. Наташеньке платье готовить нужно. Володе в морской форме можно быть, она сейчас без погон, как раз словно жених во фраке выглядеть будешь.

Тихонов взглянул на невесту, она подняла глаза и внимательно слушала. Чувствовалось, что тема подготовки к свадьбе ей оказалась явно интересной. На душе у него стало спокойнее.

Наташа упросила начальство на работе, чтобы ей дали несколько дней отпуска в связи с предстоящей свадьбой. В первый свободный день Наташа через знакомства на Николаевском вокзале выхлопотала проездные документы до станции «Любань» для себя и жениха. Вдвоем они поехали к Устьянцевым-старшим просить отца с матерью благословить на вступление в брак. Как предполагала Ольга Антоновна, родители не стали противиться свадьбе единственной дочери. Они считали дочь взрослой, самостоятельной и одобрили ее выбор. Тем более что избранник дочери оказался человеком серьезным, образованным и благородного происхождения. Отец Наташи на свадьбе присутствовать не имел возможности из-за своей занятости, а мать быстро собралась и охотно отправилась в Петроград, чтобы находиться рядом с дочкой в самый ответственный момент ее жизни.

В городе все участвовавшие в подготовке к свадьбе занялись разными делами: Ольга Антоновна договорилась о времени венчания в соборе, Наташа с мамой скрылись у себя дома и что-то мастерили, Тихонов заказал в винной лавке Антонины Васильевны Ильиной, матери Раскольникова, немного вина для гостей и произвел обход торговавших рынков в поисках съестных припасов на праздничный стол.

В конце первой недели мая подготовка завершилась. Настроение у всех было приподнятым, его не смогли испортить даже капризы непредсказуемой питерской погоды: сразу после Пасхи похолодало, небо затянулось темными тучами, казалось, вот-вот среди вешнего дня пойдет снег.

С утра жених вызвал извозчика к дому и пошел позвать невесту. Когда дверь в соседнюю квартиру открылась, он замер на пороге, удивленный перемене, произошедшей с Наташей. Вместо девушки-скромницы в дверях стояла красавица-невеста в торжественном белом платье, белых ботиночках на каблуках и белых перчатках. Наряд венчала белая шляпка, украшенная цветами. Накинув на плечи шубу для тепла, Наташа в сопровождении мамы вышла и под руку с женихом спустилась по лестнице.

Позже молодые говорили, что все последующие события запомнились им будто со стороны, подобно сеансу в кинематографе. Во время обряда венчания в Сампсониевском соборе Наташа пыталась сосредоточиться на словах священника, а стоявший рядом Тихонов внимательно рассматривал золотой алтарь, подлинное произведение искусства. Поздравления гостей казались им каким-то хором голосов. Из храма гости, коих было немного, незаметно оказались за праздничным столом в квартире Тихоновых. Обе матери, Антонина Васильевна Ильина, которую пригласил жених, кузен невесты, студент-медик, и супружеская чета соседей желали мужу и жене счастливого будущего, любви и согласия да деток побольше. Откликаясь на возгласы «Горько!», они вставали и скромно целовались.

Разговоры за столом затянулись, за окном смеркалось, когда гости вслед за родителями потихоньку стали собираться. Ольга Антоновна отправилась ночевать к сватье, а молодые наконец остались одни.