Глава 6

Проснувшись, еще даже не открывая глаза, понял, где я. На зоне, конечно, где мне еще быть? Причем в своем старом теле с вечно ноющей спиной. Открыл глаза и сразу же вновь закрыл. Ничего не изменилось? На первый взгляд, нет. Напротив спал Нечай, а над ним, на верхней шконке – Сурок тихонько похрапывал. Тогда я повернулся на другой бок, лицом к стене, и задумался, пытаясь вспомнить свою жизнь.

Итак, моя первая судимость за что была? А что тут думать, за хулиганку, конечно! Избил этого придурка Таракана, шлепнувшего Лариску по заду, а он, сучонок, накатал заявление и отказался его забрать. Если точнее, на этом настояли его предки. А ведь все могло обойтись пятнадцатью сутками, к тому и шло. Но заявление написано, и делу дали ход. Меня, конечно, как несовершеннолетнего, утром отпустили домой, сдав на руки подъехавшему отцу, а через два месяца состоялся суд. И получил я тогда два года условно.

Я захохотал про себя. Ну да, смешно. Избежать условной двушки за грабеж и тут же получить ту же условную двушку за хулиганку. Превратиться из уважаемого гопстопщика в несерьезного баклана¹¹ – то еще изменение прошлого! Я пробежался по своей биографии, и поначалу показалось, что никаких других изменений в жизни не случилось. И стоило из-за этого мотаться в прошлое?

Я задумался и решил, что стоило – не из-за статьи, а из-за Ларисы и того, что произошло между нами. Одно это стоило всего. Я еще пошарил в воспоминаниях и вдруг понял, что роман с моей первой любовью в этом варианте моей жизни продолжился, а не закончился, как в первом варианте прошлого. Более того, она даже ждала меня из армии! Тут же полезла из памяти стройбатовская служба, а куда еще могли взять судимого призывника? Нас там, таких, было немало. Поначалу крепко дрались, пытаясь определить авторитетов. Но потом все подружились, все же реально на зоне никто из нас не был.

А когда пришел из армии, сыграли с Ларисой свадьбу, и она родила мне сына. Вот только жизнь у нас с ней не сложилась, несемейный я человек, в этом плане ничего не изменилось. Разбежались, не прожив и года. А еще через несколько месяцев меня посадили, на этот раз прочно, как и в первом варианте – пятилетка на усиленном режиме за грабеж.

Мы ведь были еще не разведены, когда я сел. И даже целых три года из пяти она приезжала ко мне с сыном на личное свидание. Нет, два, первый год личные свидания тогда на усилке были не положены. А приезжала она ко мне трижды, точно! Три раза по трое суток, мой отец на машине привозил их, а потом забирал по окончании. На четвертый раз она приехала, а я в БУРе, свидания, соответственно, лишен, она уехала ни с чем, обиделась на меня. Ну и все на этом, кто-то там у нее нашелся, она подала заявление на развод, а поскольку я сидел, мое согласие не потребовалось. Кажется, она потом вышла замуж, но мы больше не встречались.

Я еще раз пробежался по биографии и понял, что дальше никаких разночтений с первым вариантом нет. Ну, понятно, кроме того, что у меня теперь есть сын, которому сейчас…, хм, получается, тридцать девять лет? Да уж, взрослый мальчик. Внуки? Я задумался, но никаких сведений о внуках в памяти не обнаружилось. Как и о том, что сейчас с моей Ларисой. Ладно, разберемся.

Я посмотрел на часы, висевшие на стене: без пяти семь, сейчас будет подъем.

***

Сурок прихлебывал чай из фаянсового бокала и внимательно слушал мой рассказ. Я видел, что он не просто возбужден, он буквально перевозбужден. Когда он потянулся за пятой конфетой, я не выдержал и, хлопнув его по руке, рявкнул:

– Хорош жрать!

Не то чтобы мне было конфет жалко, но внутренняя жаба все же не позволяла такой расточительности, нам с Нечаем посылки слать некому, а общак не резиновый. Сурку, конечно, шлют из дома, и все же, все же… Но Сурок, кажется, не обратил никакого внимания на мою жабу, весь был погружен в размышления, ну точно – гений не от мира сего, как в кино, блин.

– Я подозревал, – наконец решил он высказаться. – Время – это такое многогранное и комплексное явление, не имеющее единого общепризнанного определения в научном пространстве. У всех свое определение: у физиков одно, у философов другое, в обыденном смысле – третье. Согласно Эйнштейну, оно может меняться в зависимости от наблюдателя и системы координат, то есть, время субъективно и имеет какое-то отношение к наблюдателю. А уж в квантовой физике… Даже то, что время движется вперед, само по себе не аксиома, а только теория, которую астрофизик Артур Эддингтон придумал и популяризировал в 1927 году. Лично я думаю, что пространство и время сливаются в один переплетенный континуум, то есть, никакого направления у времени вообще нет или оно очень условно и зависит от нашего ощущения. Именно на этом допущении и построена моя машина времени.

– Сурок, зараза, выражайся проще, я с трудом улавливаю не то что суть, а даже ход твоих мыслей, – прервал я его словесные излияния. Я тоже умею красиво выражаться, как видите, я ведь человек книжный, в некотором смысле.

Тот удивленно уставился на меня, словно только что здесь обнаружил, до этого и не подозревая о моем существовании. Потом потянулся за новой конфетой, и в этот раз я сдержался. Пускай гений жрет мои любимые конфеты «Коровка», лишь бы толк от него был. А толк есть, это мы уже выяснили экспериментально. Прошлое можно изменить, вопрос теперь в том, можно ли его поменять кардинально или возможны лишь частные изменения на неизменной в целом условной линии жизни? Это я так подумал? М-да, с кем поведешься…

Отправив очередную «Коровку» в рот (прямо всю сразу, вот же!) и запив ее крепким купчиком, Сурок резюмировал:

– У меня пока слишком мало данных, чтобы делать выводы, надо продолжать эксперименты. Теперь моя очередь.

Я немножко подумал, покатал мысль в голове так и этак, и мягко ответил:

– Нет, Коля, пробовать ты не будешь однозначно. Только после меня, когда у меня все получится. Тихо, тихо, не кипишуй! В крайнем случае, если случится, что я отсюда исчезну, как и сам твой прибор, обещаю: я тебе помогу там так, что ты не просто не сядешь, но еще и не убьёшь никого. Но, прикинь сам, что если ты сейчас нажмешь кнопку и исчезнешь с концами? Как думаешь, что буду делать я? Подумай, ты же умный.

– Найдешь способ достать меня на воле! – не задумываясь, ответил он. – Так что мне нет смысла тебя обманывать.

– Не торопись, – самым добрым своим голосом продолжил я. – Это ты сейчас так думаешь. А там можешь решить иначе, рассказать все тем же конторским и меня тихонько прикопают. Когда речь идет о государственных интересах, отдельная человеческая жизнь и даже многие жизни значения не имеют, поверь. А уж жизнь какого-то зека вообще лишняя, воздух без него в стране чище станет.

Я, глядя ему прямо в глаза, не торопясь, отхлебнул из своего бокала и продолжил:

– А возможен и другой вариант. Ты изменишь свое прошлое, никого не убьешь, в тюрьму не сядешь, мы с тобой не встретимся, и я просто забуду о тебе. Может же такое быть?

– Теоретически может быть все что угодно, слишком мало фактов для обобщения и выводов, – вздохнул физик. – Но, мне кажется, последнее маловероятно. Не в том смысле, что я не сяду или сяду, а что ты забудешь обо мне и моем изобретении. Есть ощущение, что мы с тобой и с этим прибором теперь как-то связаны, и связь эту уже не разорвать.

– То есть, – улыбнулся я, – первый вариант ты не исключаешь.

Он опять вздохнул и ловко цапнул следующую конфету. Я сдержался и на этот раз, но уже на грани.

– Как ученый, я не могу исключать никакие варианты. Тем более что изложенный тобой вариант, если посмотреть непредвзято, возможно, лучший.

И он закинул конфету в рот. Вот же сука, – я чуть не захлебнулся от возмущения, он даже не попытался меня разубедить! Но внешне я все так же продолжал доброжелательно улыбаться. Видимо, он все же что-то прочел в моих глазах и вздрогнул.

– Я же чисто теоретически, – пролепетал он испуганно.

– Все нормально, Коля, – успокоил его я. – ты честен, а это сейчас главное. Но зато ты и сам теперь видишь, что, прежде чем менять твою судьбу, надо сначала закончить со мной. В чем я не прав?

Он вновь тяжело вздохнул и пожал плечами:

– Ладно, давай попробуем еще раз?

– Давай попробуем, – согласился я. – Сейчас только на дальняк¹² схожу, что-то придавило от этих разговоров.

И я вышел из отсека, прихватив, естественно, аппарат с собой. Впрочем, я его и не вынимал из кармана.

***

А в это время Нечай отполз от открытого окна, обошел барак и сев на лавочку, задумался. Да, он не был человеком образованным, в свое время кое-как восьмилетку закончил, но и дураком никогда не был. Пусть он был и не очень умным, но зато сообразительным и хитрым. И ему тоже очень хотелось изменить свою судьбу, чем он хуже Пастора?

Достав из кармана пачку сигарет, он закурил. Вот только, делать-то что? Вчера он попытался привлечь смотрящего, но так ничего ему и не рассказал, в надежде на то, что одно его внезапное появление сорвет планы или заставит Пастора как-то проболтаться. Это он зря, конечно. Положенец хоть и крут, но по части ума до Пастора ему как до Америки раком. Вопрос сейчас в том, захочет ли Пастор помочь ему? Они давние кенты, неужели кинет? Да нет, так-то вопросов ёк, кинуть может легко. Пастор крученный как поросячий хвост, не одного лоха сожрал. Но попробовать можно же, почему бы и нет? В конце концов, он и сам непрост. И Нечай, кинув окурок в ближайшую урну и не попав, встал и зашел в барак. Пастор все же кент, он его не кидал пока ни разу.

***

Выходя из сортира, я столкнулся с Нечаем, заходящим с улицы.

– О, Пастор, – тут же обозначился он. – Ты мне как раз и нужен, базар есть.

– Ну, пойдем, – я уже откуда-то знал, о чем будет базар. Знаю я Нечая, не мог он чего-то не заподозрить. И угадал.

Когда мы втроем уселись напротив друг друга. Нечай не стал тянуть кота за хвост.

– Короче, тихушники, я все знаю, все слышал и все понял. И я в деле, мне тоже не в кайф моя судьба. Так-то мне, конечно, похер, но раз уж шанс выдался… Не кинешь же ты своего кента, Пастор?

Я улыбнулся ему так широко, как смог, чтобы только харя не треснула:

– Как ты мог такое подумать, Нечай? Базара нет, ты так и так был бы в деле, когда я убедился бы, что это все не фуфло. Ты же меня знаешь, мы с тобой столько всего прошли!

Нечай заулыбался в ответ, а я подумал, что, наверное, мы и не могли его долго за нос водить, он же постоянно рядом трется. Ладно, будем думать, главное, я знаю, что Нечай – могила, тайны хранить умеет, жизнь научила. Краем глаза заметил, как скривился Сурок, но физику придется и это пережить.

– Ты, главное. Нечай, поперед батьки не лезь, вкурил? Дойдет и до тебя дело, но сначала все испробуем на мне.

Нечай довольно кивнул и потянулся к конфетам. Ну что ты будешь с ними делать, хоть прячь «Коровку»!