Давление заметно снизилось и показывало уже двести сорок, что тоже было далеко от нормы, но всё же лучше экстремальных предыдущих показателей. А, может, она меня разводит – промелькнула у Артёма вполне здравая мысль в гудящей голове. Ну реально, не может человек не падать хотя бы в обморок с такими показателями! Может, у неё специально тонометр подкручен, и она вызовет свою «специально обученную» скорую или засунет его в кардиологический стационар своей немерено платной клиники, а они потом будут с него тянуть бабло?

Доктор дописала бумагу, которую он подмахнул, увидев краем глаза фразу: «от госпитализации отказался» и пригласила его прилечь на кушетку. Обклеила датчиками и включила старенький аппарат, который уныло попискивал. Из принтера вылезала лента с показателями работы его сердца.

– Как я и думала: у вас блокада третей степени и гипертензия левого желудочка! Я сейчас ещё позвоню, проконсультируюсь с нашим главным кардиологом. Очень рекомендую в стационар, отказ чреват остановкой сердца в любой момент. Вам кардиостимулятор ставить необходимо. Вы на машине ездите?

– Нет, пешком хожу, в Индии на мотоцикле. Видите, только левого желудочка гипертензия, а полгода назад было ещё и предсердие расширенное. Иголки чудеса творят, вкупе с нагрузками йоги. Давайте уже заключение.

– Вам опасно за рулём ездить. С такой кардиограммой ни один анестезиолог вас на стол операционный не положит. Может, всё же подумаете?

Артём оплатил посещение на ресепшене. Настроение и состояние было в разы хуже того, с которым он явился в клинику. Видимо, всё случившееся включило у него режим примерно того состояния, которая эта врачиха называла обморочным. Чувствовал он себя, прямо скажем, хреново. Вот так вот, пришёл за бумажкой для операции по врезанию нового хрусталика в глаз. А тебе предлагают вшить батарейку для сердца. Ещё идти домой под этим дождём, что тоже не добавляло настроения. Однако действие таблеток прояснило голову. Нет, надо срочно брать себя в руки и наконец заняться своим здоровьем. А то гробишь его, леча других, а собой и заняться некогда. Не просто так ещё Учитель говорил: старайтесь отстраняться, закрываться от больного, иначе расходуешь на него своё здоровье. А он так и не делает этого, каждого пропускает через себя. Ведь иначе и результат хуже, это ведь обмен энергиями. Доктор своей энергией лечит больного, иглы и банки это только средство, инструмент. Потому и результаты лечения у него самые высокие, ни у одного ученика Куку таких нет. Всё, с завтрашнего дня строго, невзирая на приёмы пациентов, ставлю себе через день иглы, надо спасать уже своё сердце, оно у него одно! Опять же для большего эффекта лучше, чтобы чужая рука с иной энергетикой ставила ему иглы. Как раз подходящий случай, чтобы учить жену своему искусству на самом себе. Опыт у неё уже хороший был год назад, когда всё это только началось. Пора, пусть осваивает. Мало ли что с ним случится.

С одной стороны поход в эту клинику отнял у него кучу нервов и здоровья, с другой он получил чёткую картину состояния своего сердца. Сам бы он так не смог, всё-таки и докторам приходится болеть. И никто не отменял принцип, что диагностировать своё здоровье в разы сложнее. Даже по пульсу. Когда он слушает его у других, он видит картину как бы со стороны. А себя слушать гораздо труднее, это как с голосом. Себя изнутри мы слышим искажённо, не так, как наш голос слышится другим. Если дать вам послушать запись вашего голоса, вы можете его не узнать, настолько он не похож на ваше внутреннее ощущение. И уж приятным вы его точно не назовёте.

Супруга была занята своими делами, разрывалась между кухонным творчеством и смартфоном, в котором общалась в чате матерей военнослужащих части её сына.

– Ты чего-то бледный совсем, – констатировала она. – Замучился справки собирать?

– Хреново чего-то, погода, видимо, – не стал он выдавать всех деталей вновь открывшихся обстоятельств его здоровья. – Полежу пойду. Может, это последствия того, что мы часто начали ругаться последнее время! Давление у меня высокое очень, пожалуй, ещё «мукту вати» приму.

Он ушел в спальню, принял таблетку и стал прислушиваться к частоте ударов своего сердца. Через какое-то время ему показалось, что сердце стало вести себя совсем непредсказуемо. То его шарашило с очень высокой частотой. То она замирало, будто пытаясь передохнуть и потом навёрстывало упущенное. Аритмия, которой раньше у него не наблюдалось. Да, всё когда-то случается первый раз, подумал он и попытался вздремнуть. Но мысли не дали ему этого сделать.

За неделю до Нового года.

Наутро от проснулся в состоянии, как будто и не спал вовсе. Наверное, так оно и было. Артём впадал в дрёму или то было сонное беспамятство, перемежающееся тяжёлыми мыслями и сбоями в работе сердца. Состояние, как он сам его определил, было плохое, но не критическое. Однако, он тут же вспомнил данное самому себе и Богу накануне вечером обещание вызвать скорую в случае его благополучного дожития до утра. С собой-то ладно, можно и продинамить, а вот обещания Богу лучше всё же выполнять.

– Оля, – потряс он за плечо жену. – Ты только не психуй со сна. Но мне лучше сейчас вызвать скорую, совсем хреново что-то.

– Что случилось? – подпрыгнула, как ошпаренная, жена. – С сердцем плохо… я так и знала вчера, что тебе поплохеет… предчувствовала…

– Чего трендеть – вызывай. Я сам дурак, но исправлять это уже поздно, возраст неподходящий. Может, у скорой получится, – не очень смешно пошутил он.

Звонок в дверь раздался буквально через десять минут. Мужчина и женщина в характерной униформе вошли в дверь, надели на ноги вездесущие бахилы. Вежливо и довольно приветливо спросили, кто тут приболел, какие симптомы проявились у занемогшего. В медиках даже по виду угадывались иногородние, доктор был молод и родом из Башкирии, медсестра оказалась почти местной, то есть из Подмосковья, а именно, из Серпухова. Они замерили давление, пульс и немного забеспокоились, доставая из сестринского чемоданчика портативный аппарат ЭКГ и прочие медицинские приблуды для оказания экстренной помощи.

– Давление у вас повышено, но пока ещё терпимо – сто пятьдесят на сто, но это утро, после сна всегда меньше показатели, нежели дневные значения. А вот пульс совсем плохой, прибор тридцать показывает, в два раза меньше нормы. – Тем временем сестра наклеила ему на грудь, руки и ноги, датчики. Прибор ЭКГ заурчал и начал выдавать ленту с графиком работы его сердца.

– Какие поступят предложения? – Артём старался держаться молодцом, что у него вполне получалось, на людях он всегда чувствовал прилив бодрости и как бы оживал. – Может, вколите чего вашего химического и с Богом разойдёмся?

– Вколю, конечно, с таким пульсом жить нелегко. А вы молодец, держитесь хорошо, – доктор что-то писал в своих бумагах, бросая взгляд на выползающую из железного ящичка бумагу. – Пульс мы поднимем. А по правилам, должны вас срочно отвезти в больницу. Вы как на это смотрите? О, блокада у вас сердечная, переносной аппарат погрешность большую даёт, он только наличие проблемы показывает, а глубину её нет. В больнице вас на хорошем проверят…

– Вообще-то отрицательно, не хотелось бы в стационар…. Домашним режимом никак не обойтись? – ответил он, но доктор молчал, не отвлекаясь и сосредоточенно заполняя какие-то свои должностные бумаги.

Медсестра тем временем пристроила на руке катетер, проткнув вену в сгибе локтя и приклеив приспособление пластырем. Она ловко высосала шприцом препарат из ампулы, сняла иглу и через отверстие катетера впрыснула его в вену Артёма.

– Что это было? – он буквально сразу почувствовал изменения в самочувствии и даже испытал некий наркотический эффект. – Дурь какая-то?

– Можно и так сказать, но скорее, яд в малых дозах, атропин, поднять частоту сердечных сокращений. Вы не беспокойтесь, вам не стоит, всё будет в порядке. Поверьте, вы у нас третий сегодня за смену с подобной проблемой. Погода, видимо, давление скачет туда-сюда. Но вы самый лёгкий и позитивом от вас веет. Я уверена, с вами всё хорошо будет.

Артём сказал Ольге, чтобы та принесла ему два экземпляра «Гоанских хроник», чтобы подарить медикам. Подписал их, сделав акцент на слове «коллегам» и вручил удивлённым работникам скорой.

– Вы писатель? – в глазах медсестры появилось уважение. – А про коллег это вы чего в виду имели?

– Мы и впрямь коллеги, только немного наоборот, у вас медицина называется аллопатия, а моя – ТКМ, то есть традиционная китайская медицина, с упором на акупунктуру, иголки. Крови много пускаем пациентам, хинжама-так называется у мусульман. Прижигания специальными полынными сигарами. И вы, и мы людям помогаем, только на человека и болезнь смотрим с разных сторон, вы его на части делите и занимаетесь отдельными органами. А мы в целом, ибо всё связано в организме. Но это я так к слову и в общих чертах, на самом деле различий гораздо больше.

– То-то я смотрю, другого человека с такими показателями, как у вас, уже бы откачивать пришлось, а вы прямо бодрячком.

– Да, было у меня гораздо хуже, еле выжил. Год назад как раз всё и началось, но вытащил себя при помощи жены и сына. До комы доходило. Я во время проявления сознания говорил им, куда мне иголки ставить и снова вырубался на сутки. Без врачей и скорых обошёлся. А сердечные последствия – это уже осложнения потом пошли… ладно не будем о медицине, вернее, будем о том, что мне сейчас делать. Понимаю, что для лечения нужно время, а состояние моё таково, что его может не оказаться. Остаётся оперативное вмешательство. Я не операцию скальпелем в виду имею, а оперативность, скорость приведения меня в порядок на данный момент. А потом я уже сам, своими силами справлюсь.

– Правильно понимаете, коллега, – доктор давно дописал свои бумаги и даже глянул в книгу, почитать посвящение Артёма. – По всем инструкциям мы должны вас везти в ближайшую больницу, где есть свободные места в отделении кардиологии, там вас продержат сутки-двое в реанимации и потом сделают операцию по установке кардиостимулятора. Но вы можете отказаться. Тогда мы обязаны будем приехать к вам через час, проверить ваше здоровье и ещё раз предложить госпитализацию. Мы опять вас качнём препаратом, может, станет лучше, может нет, но в конце концов стимулятор вас ждёт всё равно. Если вы конечно не гений ТКМ, и у вас хватит времени, сил и способности на выздоровление.

– И как лучше поступить? – Артём вспомнил, что вчера он пообещал не только вызвать с утра скорую, но и выполнить рекомендации врачей этой самой скорой. – Может, ехать всё же в больницу?

– Давайте так. Мы вас подкачали, вы на оптимистической волне. В ближайшие два часа с вами ничего не произойдёт. Как раз будет время умыться, покушать и сходить в туалет. Потом в больнице вас положат в реанимацию, где не позволят это делать в свободном режиме. Там вставать с кровати и ходить не положено. Только утка и судно. Вы раньше ведь в больницах не бывали, насколько я понял? Уверяю вас, это не очень комфортно. А у нас смена уже заканчивается. Нам домой хочется. Если повезём вас мы, то это часа на два задержки, в зависимости от пробок. Нам ещё на базу возвращаться через пол-Москвы. Переодеваться, формы заполнять, сдавать смену. А через два часа к вам прибудет другой, свежий экипаж, только что заступивший на дежурство, понимаете?

Артём, естественно, понимал уставших медицинских работников. Да и сам хотел привести себя в порядок. К тому же ему ужасно хотелось пИсать, и он понимал, что это от вколотых препаратов. Каково же будет ему в дороге? Тем более, что сейчас утро рабочего дня, и все трассы Москвы стоят в пробках. Да, лучше иметь пару часов времени на подготовку. Ему сейчас стало значительно лучше, и даже появилась мысль не ехать вообще. Плюнуть, дождаться следующей бучи с супругой, и только после этого лечь под скальпель. Может, и без операции получится обойтись? Выбрать, так сказать, весь ресурс до конца, а потом… нет, слово дадено, его надо выполнять. Да и когда этот резерв иссякнет? Может статься, во время секса, например! Вот неудобно получится, улыбнулся он про себя. Судя по проснувшемуся чувству специфического юмора, ему и впрямь стало лучше благодаря препаратам. Но сказано – сделано. Пусть эта смена едет отдыхать и передаст его другой, а часа через два помытым, попИсавшим и просравшимся, он с гордо поднятой головой отправится в больничную неизвестность. Будем надеяться, с хорошим концом.

ПопИсать у него так и не получилось, хотя жутко хотелось. Но коварный атропин или ещё какая-то хрень, чем его накололи эскулапы, что-то сделали с мочевым пузырём. Он минут пять простоял над унитазом, потом не выдержал и присел на него. Получасовое сидение также не дало результата. Тянуть больше он побоялся, ещё следовало съесть чего-нибудь. Уж если в туалет не пускают, то пожрать тоже не дадут. Бриться и надевать всё чистое он тоже не стал. Во-первых, не в бой же последний идёт, возвращаться он не просто собирался, но и был уверен в благополучном исходе. Во-вторых, его всё равно разденут и выдадут казённую пижаму.

Следующая смена врачей приехала даже на десять минут раньше. Медсестра оказалась также жительницей Подмосковья, но только уже из Ступино. Это показалось Артёму хорошим знаком. Серпухов и Ступино начинались на одну букву, да и располагались не так уж далеко друг от друга, одно направление Подмосковья – южное. Доктор же был дагестанцем, очень интеллигентным и, судя по всему, весьма образованным. С хорошей, отзывчивой реакцией на Артёмовские приколы. Им он тоже подарил по книжке, а обаял своим чувством юмора и непосредственностью ещё больше, чем предыдущую. Оно и понятно, после уколов состояние его значительно улучшилось. Шутка ли, после пульса в тридцать ударов в минуту нынешние сорок два-сорок пять казались пульсом здоровяка. Ольга собрала в сумку какие-то шмотки для больницы, на что доктора посоветовали не суетиться, всё равно вещи придётся сдавать на хранение. Ближайшие дни он будет в реанимации. Они хотели положить его на носилки. Но пациент категорически отказался.

– Вы шутите, я, здоровый лоб, всему подъезду известный доктор, покидаю свою квартиру в лежачем положении! Консьержи-узбеки, кстати, тоже мои пациенты, будут переживать – если доктора выносят, значит ему совсем плохо, а мне-то уже хорошо. Ну, может, не хорошо, но нормально, терпимо.

– Здесь ладно, идите своими ногами, но в больницу приедем, прямо в машине ложитесь на носилки, там камеры везде, если увидят, что вы пешком идёте – нам такой втык будет… пациент в кардиологическую реанимацию прогулочным шагом… нас премиальных лишат.