– Займусь, ни смотря ни на что, поддержанием своей физической формы. – С долей пафоса и вызова к устоявшейся системе отношений в этом ограниченном по всем: физическим, материальным географическим и главное духовным параметрам пространстве, сделал для себя такое утверждение Демиан потом, а сейчас капитан Копейкин, и давай к потрясению основ жизненного устройства и понимания своих сокамерников с распахнутыми от удивления и для мух служащих отличным плацдармом для приземления ртами отжиматься.

И надо отдать должное решимости капитана Копейкина, его умению людей удивить и в предел озадачить, что стало основным и главным итогом этой его, однозначно не самого обычного поступка и вызова местной системе взаимоотношений, в сторону которой уже со стороны этого, до чего же чудаковатого и странного типа, капитана Копейкина (чьё капитанство уже само по себе вызвало вопросы и споры: Почему капитан и если он офицерского звания, то сухопутный или морской капитан), есть свои претензии, он сумел добиться того, чего хотел.

Так что то, что возникло множество вопросов по следам всего произошедшего с капитаном Копейкиным и его сокамерниками, многим из которых пришлось обратиться в медсанчасть для вправления их вывихнутых от слишком большого разевания скул, другой части пришлось задержаться в карцере из-за их очевидного, не в ладах с собой психического состояния – он смог, а я нет – было ожидаемо, и в первую очередь капитаном Копейкиным, всё это дело со своими физическими занятиями задумавшего.

А кому спрашиваться задумываться и отвечать на все возникшие вопросы: «Что всё это значит? Что этот капитан Копейкин хочет нам, и главное администрации доказать?», как в первую очередь всеми в этих местах уважаемым и определяющим собой тюремный порядок людям. И в первую очередь Михалычу, матёрому рецидивисту и самому авторитетному человеку в этом ореоле обитания самых не стандартных и оригинальных по своему личностей, о чьей строгости следования сложившимся и затем устоявшимся из века в век правилам и тюремного порядка ходили не менее чем у него авторитетные мнения и за пределами этого ореола обитания, лечебного заведения исправительного порядка номер 6.

И Михалыч, почти бывший человек – на нём нет пустого места от набата набитых на нём куполов, так и вопрошающих человека: по кому бьёт колокол, а он бьёт и очень сильно всегда по тебе, раз ты довёл себя до точки встречи с Михалычем – кому в тот же момент, как только капитан Копейкин бросил вызов устоявшейся и под его контролем находящейся системе взаимоотношений, доложили об этом, не потерпит в первую очередь того, что кто-то решил оспорить его право разрешать в этом месте конфликтные вопросы.

Ну а так как случай с капитаном Копейкиным сильно выделялся из череды обыденных вопросом, волнующих людей, оказавшихся в этом месте под сенью стечения различных, в основном глупых обстоятельств, то Михалыч, тёртый жизнью под сводами камерных стен, не стал действовать наобум и впопыхах, затребовав к себе через своих громил-подручных так всеми называемого капитана Копейкина, а он решил раскинуть мозгами и понять, чего собственно хочет и добивается этот, уж до чего странный и непонятный тип, что даже Михалыч начинает его опасаться.

– Это что тут этот тип предлагает молодому поколению отрицалово, – начинает про себя разжёвывать порядок действий капитана Копейкина и давиться от возмущения слюной Михалыч, – добиваться жизненного успеха через здоровый образ жизни, физическим трудом. – Теперь уже у Михалыча скулы сводит от такой гнусной правды жизни, которую хочет всем тут навязать капитан Копейкин своим подтянутым и физически здоровым видом. – Тем самым встать на путь вертухаев. Тогда как нам, самым авторитетным людям, гниющим тут чуть ли не заживо что б заслужить авторитет положенца, не имеющего права палец об палец ударить (для этого есть зашкварные подшконники), сделавших фетиш на своей физической бесполезности, приходиться в личном теле чахнуть и выглядеть живыми трупами и посланцами из ада. – Чему в Михалыче противится его суть, крепящаяся на инстинктах выживания.

И у Михалыча возникает соответствующий логике событий вопрос. – А не дотянулись ли и до наших богом забытых мест, что как раз всему этому мракобесию и способствует, новые веяния прогрессивного мировоззрения на отношения человека с богом. Чьи наставления начали пересматриваться и отменяться. Ведь весь мир есть правовое поле одной из высших администраций. Где жизнь регламентируется действующими в нём условно-срочными актами. И, к примеру, закон всемирного тяготения есть основа основ, конституция, от которой отталкиваются все возникающие правовые акты. И тогда что получается. – Задумался Михалыч. – Этот самозванец капитан Копейкин, – его никто сюда не звал, и он прибыл не как все, по этапу, согласно установленному законодательству и вынесенному приговору, – здесь оказался, чтобы подвергнуть сомнению основной закон местного мироздания. После чего всё обратить в хаос и нарушить установленный администрацией и поддерживаемый в том числе и нами порядок. – А вот как дошёл до таких опасных для себя мыслей Михалыч, из которых выходит, что он сотрудничает с администрацией, а за это его товарищи, а так-то у него нет не друзей, не товарищей, не то что не погладят фигурально по головке, а они его удавят на собственном полотенце, то разве ещё не ясно. Это капитан Копейкин уже начал своими провокационными действиями распространять вирус неподчинения устоявшимся правилам и устоям.

– Так кто же такой есть капитан Копейкин? – в очередной раз задался вопросом капитан Хью Грант, специалист специальных операций, очень ревностно относящийся к людям, носящим одно и тоже с ним офицерское звание. Так что в нём не могла не прибывать предвзятость к капитану Копейкину. А вот в какую сторону, то здесь всё очень сложно и неоднозначно. Ведь не может капитан Грант занижать значение своего воинского звания, даже если его носит последний проходимец, капитан Копейкин. И пока он не выяснит, кто такой этот капитан Копейкин, а в этом случае он применит особое усердие, он не может неприглядными фактами из жизнедеятельности Копейкина позорить честь и своего мундира тоже.

В общем, большую ответственность на себя взял этот Копейкин, назвавшись капитаном. И теперь за него взялся настоящий капитан Америка, капитан Грант, отмеченный, между прочим, правительственными наградами и записанный в реестр должностных лиц офицерства. Чего никак не прослеживается насчёт капитана Копейкина. Кто только в одном случае может носить это звание по праву, если он состоит на службе и зачислен на довольствие у секретных служб. Что ещё сильнее фокусирует на его личности внимание капитана Гранта, кто и сам относится к секретной службе, к департаменту стратегических ответов.

А между тем этим вопросом капитан Гранд задался не от самого себя, хоть этот вопрос и прозвучал от него, и не со стороны личности Михалыча, кого достаточно оригинально изображал Грант, а от самого капитана Копейкина, кто на одном из перекрёстков жизненного пути встретился вдруг капитану Гранту, и капитан Грант к полнейшей для себя растерянности подпал под бесконечное обаяние этого капитана Копейкина, в один момент в нём распознавшего человека того же самого, что и у него склада ума, и мы, как капитаны по жизни, а не какие-то там пассажиры, должны во всём поддерживать друг друга.

Что в итоге и вылилось в сегодняшний, по следам той незабываемой для Гранта встречи вопрос о капитане Копейкине, который раз уже повторяемый, но прошу заметить, в разных интерпретациях. И к этому новому вопрошанию было добавлено очень важное добавление.

Кто же он, если он в данный момент угощается купленным за деньги капитана Гранта уличным хот-догом, бросая по сторонам всем интересующийся и что-то ищущий взгляд?

– Скажу так, – прожёвывая одновременно откушенный кусок хот-дога, начинает рассуждать вслух этот первый встречный для капитана Гранта, кто стал для него объединённым образом неуловимого капитана Копейкина (не хочется Гранту принимать такую реальность, где его вокруг пальца обвёл обычный уличный прощелыга, а вот если на его месте будет капитан Копейкин, под чьим кодовым именем работает супер вражеский для их конституции шпион, то это другое дело), – современная реальность это ассоциативная основа действительности (а такими заумными словесами разве может интегрировать свою личность в ваше сознание человек самого обычного ума, да никогда), со своими визуальными мироощущениями. – И как по словам Гранта выясняется, то эти слова капитана Копейкина стали отражением его взглядов на размещённую афишу для вот таких как он уличных интеллектуалов-проходимцев мимо этого центра экспонирования своего мироощущения. И капитан Копейкин, в момент заинтересовавшись так открыто кем-то позиционирующей своей отдельной точкой зрения на мир и его проблематики, что в наше время, где всем рулит повестка, удивительное и в чём-то героическое решение, доедает хот-дог, и напоследок кидает вот такую мысль.

«Кто-то живёт констатацией своего времени по инерции, от события к событию, созерцая движения своей души и сердца, я же определяю своё время постулатами. Каждый твой поступок – это основа построения будущего, от которого будут отталкиваться все дальнейшие твои построения. И от него будет зависеть то, как будет течь время. Так что то, что меня после насыщения себя материальной пищей, тянет к духовной, это логично», и на этом он меня покидает. – Завершает свой рассказ Грант о знакомстве с так называемым капитаном Копейкине.

– Тогда получается, что у нас имеется на его счёт информация о том, что он привлекался за некое преступление и отбывал срок. – Делает первый вывод из рассказа Гранта генерал Энд Клоп, прихватив со стола увесистый дырокол, которым он готов прихлопнуть всякого, кто встанет на его пути.

– Что-то я не совсем в этом уверен. – Противоречит сам себе Грант, только же рассказывающий сам об имевших место именно таких событиях в жизни этого неуловимого типа, капитана Копейкина.

– Я вас не понимаю. – Многозначительно говорит Энд Клоп.

– Чем больше я анализирую эту встречу и разговор с капитаном Копейкиным, тем больше у меня сомнения в том, что он говорил. – Задумчиво говорит Грант.

– Хотите сказать, что он вас провёл. – Делает корёжащее слух Гранта заявление Энд Клоп.

– И он об этом пожалеет. – Налившись кровью в лице, процедил сквозь зубы Грант, очень трепетно всегда относящийся к своим сбережениям, на которые покусился этот самозванец в лице проходимца с улицы, который был им использован как аффилированное с противником лицо. Не с чистого же лица начинать свои специальные операции по купированию влияния противника всего того, что считается для вас родным и ценностным. А так, исходя из ситуации и штампов из кино о том, какой изворотливый на всякую пагубность в вашу сторону является противник, готовый на любую хитрость, что б вас провести (в данном случае на умение подкупить вас забесплатно в сторону оказать ему вспоможение в покупке для себя хот-дога), накидал эскизов понимания того, с кем придётся в будущем бороться за влияние над умами людей, этой окончательной цели работы всех специальных служб, обозначив его первым пришедшим в голову именем, и теперь можно требовать от начальства фонды для своего освоения.

– Надеюсь, вы нас и страну не подведёте. – Даёт ответ генерал Энд Клоп, потомственный аристократ мысли.