6

Во дворе на улице Металлистов, куда Максим вернулся к машине, по-прежнему не было ни души, и в лучах поднявшегося к зениту солнца он казался брошенным, как будто все люди покинули его, переселились неведомо куда. Коюров ещё раз обвёл взглядом Танин дом, будто ожидал найти в нём какую-то перемену, хотя бы какой-нибудь знак… «Вроде того, что оставляют агенты-нелегалы в шпионских романах», – усмехнулся Максим. Особым образом повешенные шторы, цветочный горшок на подоконнике и т. д. Вообще-то окна Таниной квартиры выходили на другую сторону дома.

Забравшись в машину, опять первым делом провентилировал салон – насчет этого дела был аккуратист.

Ну, а теперь надо было приступить к тому, ради чего, собственно, Быстров отпустил его в Милоровск. Сначала первый шаг…

– Матильдушка, сейчас едем к НИИ сельхозмашин, – объявил Коюров вполголоса.

– Готова! – отвечала Матильда молодцевато, но также негромко.

– Понимаю, что ты готова, – хмыкнул Максим, – как пионер. Но рулить буду я, усекла? Только сначала я приготовлю шкатулку с нашими стрекозками.

По нажатию кнопки с сочным, едва слышным чавканьем открылся багажник. Коюров выскользнул из-за руля. Поскольку «эскорт» двух ретрорыдванов по бокам «стрижа» никуда не девался, опять Максиму пришлось выбираться наружу со всей возможной аккуратностью. Добравшись до багажника, он распахнул его приоткрытую крышку. Багажник был почти полностью занят серым нанопластовым контейнером – свободного места положить что-нибудь ещё совсем не оставалось – только узкий просвет справа, почти щель. Коюров сунул туда руку и извлёк небольшой ящичек, тоже из серого нанопласта. При желании можно было назвать его шкатулкой.

Зажав коробочку под левой мышкой, Максим захлопнул багажник, затем попробовал ухватиться за гладкую крышку и подёргать её – убедился, что замок защёлкнулся. Затем со «шкатулкой» под мышкой бочком вернулся к водительской дверце, приоткрыв её, положил ящичек на пассажирское сиденье, сам забрался снова за руль. Прежде чем включить привод мобиля, откинул крышку ларчика – он открывался в самом деле очень просто. Внутри на сероватой бархатистой подложке, в углублениях под размер, лежали три одинаковых, почти сливающихся с обивкой, едва заметных на её фоне стрекозки. Изящные крылышки были такими же непрозрачными, серыми, как и вытянутые, веретеноподобные, но с утолщениями на концах и потому немного похожие на гантели тельца. Теперь можно было ехать. Максим вывел на дисплей «торпеды» карту Милоровска.

– Матильда, а расскажи-ка мне про НИИ сельхозмашин, – попросил Максим, плавно сдавая «стрижа» назад, выдвигая его из «тисков» двух местных древних транспортных средств.

– Да я с превеликим удовольствием, – отвечала компушка немного сварливо. – Только много ли успею рассказать? Ехать-то две минуты…

– Ну уж сколько успеешь, – не уступал Максим.

– Ладно… – протянула Матильда разобиженно и тут же совсем другим голосом, с профессорскими интонациями, начала: – НИИ сельскохозяйственных машин был основан…

Максим хотел перебить её, мол, это я знаю, но промолчал. Они уже проезжали НИИ наноэлектроники. Наноэлектроники, не нанобионики, хотя звучит похоже… А ещё ведь это – «Кибердайн». Вот про что Матильду надо спросить. Историю и всякую статистику сельхозтехнического института он знает, компушку заставил сейчас рассказывать её только ради повторения материала. Ах, Матильда была права!.. Он уже видел по курсу впереди выступающую из синего забора будочку проходной НИИ сельхозмашин. Матильда тоже её заметила, оборвала фразу на середине, впрочем, тут же пояснила:

– Если хочешь, я дорасскажу всё потом! А сейчас надо выпустить на волю наших стрекозок!

– Да, спасибо, Матильдушка! Ты очень предупредительна, – Максим покосился направо. Стекло в правой передней дверце опускалось вниз – стеклоподъёмник запустила компушка. – Про этот НИИ, наверно, больше не надо. Извини.

Пассажирское окошко справа открылось уже больше чем наполовину. Бросив ещё один быстрый взгляд в ту сторону, Коюров увидел за окном проходную. Никаких следов недавнего взрыва заметно не было, похоже, будочку отремонтировали весьма тщательно. В этот момент с лёгким жужжанием с серой подложки ларчика синхронно снялись серые стрекозки и, выпорхнув из неспешно двигавшейся машины, поплыли в воздухе тоже как-то задумчиво, на лету забирая вправо и при этом расходясь в стороны, будто подхваченные вялым, переменчивым ветром, тяжело, грузно набирая высоту, довольно хорошо заметные – три различимые серые точки на фоне синего забора. Когда они пропадут из виду, Коюров дожидаться не стал – так можно было свернуть шею. Да и на дорогу надо было посматривать. Хотя он и знал, что от всяких неожиданностей подстрахует Матильда, но привычка взяла своё. Матильда между тем уже обратно поднимала стекло в дверце, закрывая окно. Так, первый шаг сделан. Следующий, куда более серьёзный, завтра утром, когда трудовой люд потянется на работу.

– Если про этот институт больше не надо, про что тогда рассказать? – поинтересовалась Матильда; позади остался уже не только квартал НИИ сельхозмашин, но ещё один.

– Да, Матильдушка, про этот НИИ больше не надо, – повторил Максим ласково, одною левой ладошкой плавно выкручивая руль против часовой стрелки, – решил использовать перекрёсток, в этот момент свободный, для разворота. – Ты вот что мне лучше расскажи… Расскажи про другой НИИ, наноэлектроники. «Кибердайн».

– Хорошо, – согласилась Матильда осторожно. – Но про «Кибердайн» надо гуглить.

– Так гугли, гугли, – милостиво разрешил Максим.

– А куда мы сейчас едем? – осведомилась Матильда.

– В «Алконост», – отвечал Коюров. – В гостиницу «Алконост».

– Боюсь, что этого времени мне не хватит, – заявила Матильда капризным тоном. – Я имею в виду времени, пока мы будем в пути!

– Ну, Матильдушка, ты начинаешь повторяться… – вздохнул Коюров с досадой. – Хоть снова посмотрим по дороге на этот «Кибердайн»! Ведь наверняка опять мимо поедем!

Коюров немного лукавил. Мог ведь выбрать и другой маршрут, но решил повторить тот путь, которым ехал к НИИ сельхозмашин, по крайней мере часть его, так, чтобы опять миновать это довольно характерное для Милоровска мрачное тёмное здание за ярким забором – на проходной которого прибит был устаревший шильдик с гравировкой «Институт инновационных информационных технологий». «В большом мире все дороги ведут в Рим, – мысленно хохотнул Максим. – В Милоровске все улицы сходятся к „Кибердайну“…»

А сам прикидывал уже, как ему лучше ехать к гостинице. Покосился на дисплей с картой. «Алконост» выбрал заранее, ещё когда и «добро» не получил на поездку. А тут и весёлый гоблин в Таниной квартире тоже назвал этот отель. Не странно ли?

– А пока ты гуглишь, ты вот что мне скажи. Ты же ведь умеешь так, две задачи разом делать, как Юлий Цезарь? («И не две, а двадцать две!» – оскорбленно буркнула Матильда вполголоса) Так что ответь: насекомые наши летающие ещё живы? Никто на них не покусился, а?

– Да нет, с ними всё нормально… – пробубнила Матильда как бы немного удивлённо. – Они уже закрепились в заданных точках… Могу даже показать, как они обосновались. Вывести изображения с камер на дисплей?

– Нет, не надо, – возразил Коюров. – Надеюсь, в тех точках сейчас не происходит ничего экстраординарного? («Да, – подтвердила Матильда, – всё там нормально. И с ними тоже») Ну вот, мне важно, что разведчики ещё функционируют – и только…

Оба замолчали. Максим вёл машину, Матильда гуглила.

– Ты знаешь, Максим, что-то я ничего путного не могу найти про этот «Кибердайн»… – вдруг проквакала компушка растерянно.

– Да? – сардонически усмехнулся Максим. Похоже, Милоровск был заповедником не только НИИ, но и всяческих информационных аномалий. Феномен ещё ждал своей разгадки, но уже не подлежал сомнению. – Ладно, не парься. Мы подъезжаем к «Алконосту».

«Не дом, а игрушечка!» – хотелось воскликнуть, глядя на этот четырёхэтажный терем впереди. Золотисто-красные стены слегка лоснились под лучами сентябрьского солнца. Коюров подъезжал к гостинице с фасада, со стороны парадного подъезда. Широкие гранитные ступени вели ко входу, к массивным двустворчатым дверям благородного тёмного дерева. А гараж для постояльцев здесь был подземный – экономия городской площади. Наверх, на первый этаж отеля, можно было подняться лифтом или пешком, по винтовой лестнице. Коюров выбрал второй вариант.

Отделка фойе также радовала глаз. Пока юная админша на ресепшен барабанила по клавиатуре компьютера, забивая в него личные данные Коюрова (он действовал здесь под своей фамилией, предъявил собственный паспорт), Максим окинул быстрым, но цепким взглядом простиравшееся на стене за спиной девушки обширное панно – оно внушало изумление, ибо на первый взгляд могло показаться образцом абстрактного искусства: бесконечным плетением цветных узоров в восточном стиле. Но уже второй взгляд выделял в потоках непрерывных извилистых линий силуэт того существа, чьё имя носила гостиница, – птицы Алконост с человеческими руками и короной на женской голове.

С магнитным ключом в руке Максим потопал на третий этаж – опять пешком, хоть лифты имелись и непосредственно в гостинице – целых два. Лестница была существенно шире, нежели винтовая из гаража, с более пологими маршами, застеленными бордовыми дорожками – нога тонула в ворсе чуть не по щиколотку. По такой лестнице, наверно, даже скатываться было бы не больно… Коюров шагал по ней по-спортивному живо, пружинисто. Никто ему на лестнице не встретился, никто не обогнал.

Шагнув в свой номер, Коюров подумал, что попал в русскую сказку. Убранство, мебель, то, что хотелось называть утварью, – всё выглядело натурально старинным, даже допотопным: лавки-кушетки, вроде бы дубовые стулья с гнутыми ногами и спинками. Прошёл в ванную комнату – и там раскорячилась на когтистых лапах громадная лохань, искусно сбитая из деревянных жёлтых клёпок. Максим недоверчиво провёл рукою по внутренней поверхности лохани – оказалась на диво гладкой (а ведь он, по правде, от такого чуда очень ожидал заноз!). И дух поднимался из ёмкости не противный – не банный, сырой, мочальный, а лесной, хвойный, бодрящий. Коюров вернулся в комнату, опустился в деревянное кресло, вызывавшее ассоциации с историей про Машу и медведей, и только сейчас заметил, какой покой окружает его. Тишина – однако не ватная, а живая, в которой угадывался шорох ветерка в невидимых ветвях, далёкая птичья трель, лёгкий плеск воды, даже как будто детские голоса…

«Ну это уж слишком, – подумал Коюров. Такого ретро и такой глубокой релаксации я вообще-то не заказывал. Да и не готов…»

«Этак здесь я, пожалуй, только раскисну… – усмехнулся он. Комфорт расслабляет, расхолаживает…»

Максим резко поднялся из кресла, прошёл к окну, приоткрыл его на пару делений гребёнки – только чтоб в номер ворвался гул улицы. Не такой могучий, как в столице, но всё же нормальная урбанистическая какофония… Но вместе с этим шумом в щель между панелью и рамой потянуло и вполне себе городской гарью и вонью, какой-то прелью, почти болотной. Хотя ведь осень, конечно. А Милоровск расположен в самой что ни на есть глубинке. С минуту Коюров стоял у окна, накачивал себя прелестями современной экологически не очень чистой жизни. Потом закрыл раму, расстегнул одну из молний своего дорожного несессера и вытащил оттуда плоскую серебристую коробочку с кнопками, индикаторами и дисплеем. А ещё внутри коробочки имелись два раздвижных стержня телескопических антенн. Максим растянул антенны на всю длину, включил прибор и походил с ним по номеру. Проверка заняла даже меньше минуты – «жучков» в номере не обнаружилось. Завершив процедуру, Коюров положил багфайндер на столик, не выключая его, достал из кармана куртки телефон и, выведя на экран список последних звонков, нажал на ярлычок, подписанный «Хельхюгель». Такой на самом деле была фамилия Силыча.