Здание военного комиссариата находилось в одном здании с отделом ГПУ, только с отдельного хода. На посту стоял не молодой солдат, при подъезде нашего авто, он сбежал как-то лихо со ступенек и открыв дверь машины, отдал честь начальнику. «Старший майор уже приехал?» – поинтересовался капитан у постового. «Никак нет, товарищ капитан даже авто еще не высылали, не было звонка» – отчеканил солдат. «Ничего себе порядки» про себя только и смог подумать молодой человек. «Ладно пошли пока посидишь в приемной» обратился капитан к Николаю и приобняв его, как что-то очень ценное, подтолкнул к ступенькам входной лестницы. «Двенадцать штук» просчитал про себя количество ступенек парень и сам не понял зачем он это сделал. В приемной было прохладно от недавно хорошо вымытого пола и приоткрытой форточки. Два стола и столько же стульев стояло у окна друг на против друга и одна длинная скамейка видно с кинотеатра, стояла для посетителей. К одной стене был на глухо привинчен массивный сейф, на котором стоял горшок с геранью. «Видать есть и секретарь» – подумал парень. На стене висел портрет Тухачевского в массивной раме. С портрета командарм все руководил и руководил какой-то очень важной атакой красной армии.

Ждать пришлось долго. Такое ощущение, что за парня все забыли. Василий что-то взял в своем кабинете, кому-то позвонил и громко отдал четкие команды на чистом русском языке кому и к чьей маме необходимо сходить, затем и сам выехал. Ближе к обеду появилась секретарь, точно не пришла, а появилась. В начале постовой солдат внес чьи-то женские вещи – сумку и плащ, затем в приоткрытую дверь просунулась и застыла на мгновение нога в чулке и черном туфле, потом коленка и резко вся дама, как будто ее кто-то затолкал силой. Она с силой потянула на себя стул и плюхнулась так, что, Коля вздрогнул. «О……а это исчо що за хрукт такой?» как-то непонятно спросила дама, «тебе хто прислал, мальчик?» – поинтересовалась особа. И тут Коля почувствовал сильный кабацкий амбре и понял: «Да она же еще не отошла от вчерашнего…». Особа поправила перед маленьким зеркальцем свою прическу, стала подкрашивать свои губы, но это у нее плохо получалось, поэтому она плюнула на помаду и бросила ее в ящик стола. На первый взгляд ей было чуть за тридцать, довольно симпатичное лицо, может даже немного смелое для этой должности, белые, видно осветленные, волосы были густые и сворачивались на голове модной дулькой, закрепленной шпильками, которые на половину вылезли из непокорных волос. Дама встала и немного пошатнувшись приоткрыв форточку чуть по больше закурила папиросу «Герцеговина Флор», достав ее из сине серой пачки. Перекурив и попив воды с стоящего графина, дама опять устремила свой взор в сторону парня. «Что не отвечаешь? Ждешь Самого или Зама? Давно сидишь?» засыпала она вопросами. Но поговорить не успели в коридоре послышалась команда «Смирно!!!» и доклад подчиненного начальнику. «Во, Сам прибыл» – уже тише сказала дама то ли Николаю, то ли самой себе. В приемную вошел высоченный, красиво сложенный, в наглаженной военной форме старший майор приятной наружности. На его гладко выбритом лице сияла улыбка, что говорило о хорошем его настроении. «Привет всем присутствующим» обратился он больше к Коле, чем к секретарю, «так вот ты какой, летун ты наш дорогой, мне звонил Василий Васильевич и сказал, что ты согласен и ожидаешь, ну пойдем, пойдем в кабинет потолкуем, а капитан скоро будет. Мила, ты быстренько нам чаю и к нему бутербродов с моего фонда и бегом» жестко распорядился военный к секретарю. Кабинет, в который подтолкнули Колю, был действительно большим. На передней стене над головой руководителя висело два портрета В И Ленину и И В Сталину в золоченых рамах. На боковой стене огромная карта СССР с какими-то флажками и стрелками, на стене с окнами портреты Буденного и Ворошилова, но рамы уже на много скромнее. Под окнами ряд дорогих мягких полу кресел зеленого сукна, а в центре кабинета огромный, коричневый, полированный, явно не отечественный стол и под ним ряд стульев по проще. Рабочий стол руководителя был под зеленым сукном, с рядом телефонных аппаратов на нем. «Проходи, садись где удобно» пригласил, не убирая улыбку с лица, старший майор Колю. Парень сел за стол на простой стул и произнес: «Вы меня простите пожалуйста, мне не ловко, что Вы, такой большой человек, обращаете на меня столько внимания, сказали мне что это надо и Вам и стране, я готов служить и выполнять все приказы командиров и начальников». «Я ведь комсомолец и в ФЗО был секретарем комсомольской организации училища». Вошла с подносом Мила, приятно улыбаясь во весь рот и строя парню глазки. На подносе кроме двух чашек с чаем стояло три тарелки. На одной бутерброды с красной икрой, на второй с колбасой и сыром и на третьей лежали маленькие маринованные огурчики и какие-то зеленые ягоды то же в маринаде. Мила поставила на стол, перед Колей, все принесенное и плавно качая бедрами, зная, что мужчины ее разглядывают, не торопливо вышла и закрыла дверь. Телефон звонко зазвонил, и старший майор поднял трубку. Он глянул в сторону Николая, весело ему подмигнул и сказал в трубку: «Через минуту не придешь, сам лично расстреляю», подмигнув еще раз он положил трубку и потер ладони одна об другую. Дверь открылась и в нее вошел капитан и замкнул за собой дверь. «Доставай» скомандовал старший. На столе появились две бутылки коньяку и бутылка сидра. Капитан достал три рюмки с маленькой тумбочки в углу и салфетки. Мужчины сели за стол с подносом. Выпили по первой. «Ты знаешь, парень, какое большое дело ты для нас двоих сделал», начал старший, «пришел приказ под грифом» и он поднял указательный палец вверх: «прислать подготовленного человека с образованием и специальностью на поступление в училище летного состава РККА на офицерские курсы» и срок до первого июня. С нашего района всего одного, и мы сбились с ног. Хоть убей таких нет, кто уехал, кто вымер в голодовку, а если не предоставим, то труба всему, вплоть до перевода в южную Сибирь» в тайге там не надо ученых собирать под итожил Василий. «Да что я-то, я готов товарищ старший майор» – по-уставному ответил Коля, никогда не пивший спиртного, а тут коньяк, вчера две рюмки водки. «Да зови меня просто Николай Владимирович, Коля,» – сказал старший. Мужчины выпили еще, Коля попробовал маринованную ягодку, она была солено вкусной не понятно, что напоминающим. «Это маслины, парень, вот станешь как мы, офицером Красной Армии тем более летчиком, там знаешь какие пайки, не то, что у нас на земле» объяснил Василий. Выпили еще. Когда на тарелках ничего не осталось, Николай Владимирович сел за свой стол и как будто и не пол только что, позвонил делопроизводителю. Василий убрал все в тумбочку и открыл замок двери. Вошел мужчина в коричневом френче без погон, но в хромовых сапогах и в портупее. «Слушаю Вас Николай Владимирович» отрапортовал вошедший. Старший подробным образом рассказал клерку во френче, что, как и на, когда он должен сделать с этим парнем, поселить его в офицерское общежитие, поставить с сего дня на полное довольствие в нашей столовой, пройти вместе с ним всех необходимых врачей, а будут вымахиваться всех ко мне вместе с главным врачом города и что бы за два дня весь пакет был у меня на подписи. Клерк, как-то по-старинному, щелкнул каблуками своих сапог и пригласив Николая, вышел в приемную. По прощавшись со всеми за руку и поблагодарив за судьбу, Коля вышел следом, возврата в прошлое уже не было.

За два дня было сделано столько необходимых бумаг, что, если бы Коле пришлось их собирать самому, прошел бы в лучшем случае месяц. Клерк когда-то служил в царской армии при каком-то штабе и знал все порядки, входы и выходы. Все выполнялось без проволочек по минутам. Через два дня на стол к комиссару легла увесистая папка с документами. Он остался всем доволен и уже успел доложить по команде, что нашли не просто человека с образованием, а готового, дипломированного летчика, да еще с редкой специальностью электрический механик.

27го мая Николая отвезли на станцию и посадили в мягкий вагон до Харькова, снабдив билетом и заработной платой по его специальности за два месяца в виде подъемных. Училище офицеров летчиков находилось в столице Советской Украины городе Харьков. Паек собрали без излишеств: булка черного хлеба, довольно приличный шмат желтого, старого сала, пачка печенья, осколок сахара грамм так на 150т и пачка зеленого кускового чая. Попрощались тепло, пожелали ему хорошей учебы и тут же о нем забыли в водовороте своих дел. Поезд набирал скорость стуча колесными парами о стыки рельс, до конца и без возвратно уплывала вместе с километрами дороги и юность. Начиналась настоящая взрослая, самостоятельная, мужская жизнь. Жизнь вечного бойца.

––

Ночь! Что люди вкладывали в это понятие? Ночами осуществляются мечты влюбленных, ночами хоть немного отдыхает от напряженного трудового дня мозг и тело человека, опять же ночами другие люди нашего не простого общества идут на свою грязную и подлую работу. Ночь для всех и каждая абсолютно разная каждые сутки. Ночь в палате номер четыре в этот раз была тихая. Не было слышно обычного мужицкого храпа, стояла тишина и только уши каждого слушали рассказ человека, переживали и вспоминали свое и молчали, молчали, молчали. Пепельница была полна окурков «Беломора» и «Шахтерских», в открытую с вечера настежь форточку выходил сизый дым скуренного табака, а в самой палате было довольно прохладно от сырости осеннего утра, вчера еще сильно жаркого и способного позволить искупаться в открытом водоеме, а сегодня уже заставляющего одеть на себя что-то теплое. Серело. Начали ворковать проснувшиеся горлицы, дворник мел опавшую за ночь листву и разгонял метлою лужи на дорожках.

Егор, как и два остальных старых друзей детства, не заснули ни на минуту. Николай Николаевич замолчал. «Помоги- ка мне подняться» – обратился он к Егору. Парень слетел с кровати и подал две руки старому человеку. Николаевич вышел. «Да … дела то у каждого свои…. Вот живем сколько лет в одном поселке, работаем на 1/1 бис, а про него ничего то и не слышали. Да…. Бывает и такое» – проговорил дед Толя не то самому себе, не то Егору. Вошел Николаевич и с трудом сел на свою кровать. Глаза его впали и поблескивали, сразу видно, что они долгое время были мокрыми. Но если этот старый военный плакал, значит весь его рассказ шел от чистого сердца или даже от души. «Дядя Коля, а что дальше?», нетерпеливо заерзал на своем месте молодой человек. «Дальше, парень, была война и не одна она у меня, а все четыре подряд». «Какие это еще четыре?» вообще ничего не понял Егор «первая мировая –раз, гражданская – два и вторая мировая – три» рассуждал громко, но про себя, парень. «Ладно, Гошка, потом до расскажу, вечером» и повернувшись к стене застонал, тихо так, как будто кто-то на его глазах только что умер с его близких. И это Гошка, больно приятно резануло слух, так его звал только умерший недавно дедушки Корсаков, мамин отец. Егор посмотрел на часы было без двадцати шесть. Парень пошел в умывальник, так как знал, что скоро подъем и не пробьешься тогда. Зайдя назад в палату, он заметил, что мужики то же улеглись передохнуть. Егор лег и взял наушник своего радио, как раз заиграл гимн СССР и начались программы. Но все, что говорили и пели в наушнике, не шло на ум, хотелось, чтобы быстрее наступил вечер и послушать продолжение рассказа. Утро прошло, как и все остальные, завтрак молочный, затем обход. На обходе старшая медицинская сестра опять вручила парню следующий обходной врачей в больнице на сегодняшний день. Как только закрылась дверь за обходом, в палату вошла улыбчивая Оля, поздоровалась со всеми, спросила какие есть проблемы, хоты все и без того знала, и ласково потрепала Егора по курчавым рыжим, густым волосам. «Вот бы мне такие густые и рыжие, а то красишь их, а они только хуже становятся» смеялась девушка. Подмигнув парню, она выскользнула с палаты. «О… сегодня будет дело, наверное, там точно течка.» с ухмылкой пробурчал дед Толя. Егор зарделся от неудобства. После обхода Егор встретил Володю Салата, и они вдвоем побежали, так как было и правда холодно, обходить своих врачей. Затем обед. Был суп с клецками и рыбный суп для диеты, на второе рожки с подливкой или рыбные котлеты и кисель с булочкой. Наевшись парень решил немного подремать. Только до подушки, а уже зовут на ужин. Егор прекрасно себя чувствовал, выспался и пропустил приход жен своих старых товарищей по палате. Дед Толя сказал, что Олька гляделки проглядела, сорок раз заглядывала в палату. Открылась дверь и зашла помощница поварихи с кухни, еще молодая, но похожая на пышечку, девица с завернутым в фартук, бумажным пакетом. «На вот тебе тут Раиса передала пакетик» ставя на тумбочку передачу пропела толстушка, «а и вправду красавчик» заулыбалась она и вышла, не дождавшись спасибо от ошеломленного признанием юноши. «Во дает чертило рыжий» пробурчал дед Толя «двоих сегодня приговорит наверно». Все с улыбками промолчали. «Олька ей глаза по выцарапывает» – внес свою лепту Иванович поднимаясь на ужин. От пакета разлетелся такой сильный запах чего-то вкусного, что мужики остановились и принюхались. Разворачивать решили потом для сюрприза. Пахло котлетами и чем-то чесночным и что-то сильно уж булькало. Сходили на ужин и опять разлеглись по кроватям еще было свободных пару часов пока было движение по коридорам. Опять приоткрылась дверь, и Олино красивое личико не моргая уставилось с проема на Егора. «Иду» тихо проговорил юноша и под дружный шепот с умными наставлениями старших, вышел в коридор.

«А чего это Наташа к тебе приходила?» поинтересовалась Оля, отведя взгляд. «Что у тебя с ней?». Егор хотел было рассказать небылицу про то, как они вчера целовались с Наташей, но вдруг понял, что вопрос не простой и он девушке не безразличен, ответил правду. Оля покраснела и как-то сразу успокоилась. Егор не знал, как вести себя с этой девушкой, он от природы был довольно скромным и пока еще девственником, хотя об этой тайне знал только он сам. Молодые люди прошли в комнату медицинских сестер и закрыли дверь. На смене на весь этаж ночью была одна сестричка и две нянечки санитарки, но у них было свое помещение. «Чай будешь?» спросила Оля. «Нет пока не хочу, у нас там будет небольшой ужин, приходи я приглашаю» заволновался парень, так как он не допускал даже мысли пропустить рассказ Николаевича. «Посмотрим, спасибо за приглашение» и вдруг девушка резко прижалась своей головой к груди парня, уткнувшись в нее носом. «Прости меня, со мной это впервые, я еле дождалась смены, а ты в течении всего дня избегал меня» и Оля заплакала, тихо так, без звучно, только подергивались острые плечи в бело снежно накрахмаленном халате.» Ну что ты, что ты» разволновался и парень «не плачь пожалуйста, и у меня никого нет вообще, я стесняюсь, правда» выдавил из себя признание Егор. Поцелуй оказался страшной силой. Внутри все сразу перевернулось и стало в обратную сторону, взрыв гормонов зашкалил на двести процентов, парень потерял на какое-то время над собой полный контроль, ему не хотелось отпускать от себя этих сладко – пьянящих, сразу ставших такими родными, губ. Руки скользили по верху халата ища лазейку во внутрь и не найдя ее полезли прямо в не глубокий декольте халата. Но Оля резко все остановила, вскочила с дивана и стояла перед парнем вся красивая и взъерошенная с раскрасневшимся от жара страсти лицом и широко открытыми коричневыми глазами—озерами. «Тихо, тихо, не так быстро, я девочка, а на какая-то там» прошептала Оля, приводя в порядок свой вид. Наступила гнетущая тишина, молодые люди после неожиданной страсти, чувствовали себя не совсем ловко. Оля подошла к своему столу и в это время дверь открылась и вошел дежурный врач. «Кто сегодня тут со мной, а это ты Олечка? Как там папа? когда уже он выйдет на работу в хирургию? Завал без него», и тут он обратил только внимание на парня. «Что Вы тут делаете, молодой человек?». «Это я его вызвала заполнить формуляры» ответила ему Оля. Егор встал и пошел в палату.

Дедки только составили табуреты и застелили белой чистой тряпицей этот импровизированный стол. На нем появились принесенные продукты: неизменное хохлятское, вкуснейшее в мире, сало. Только тут, на востоке Украины его так вкусно готовят на свежей соломке, сало с двумя, а то и тремя прорезями и по толщине самое хорошее для любого, знающего в этом толк, рта. Охотничьи сосиски пахли свежей копченостью лучшего мяса, вареные яйца, маринованные маслята и конечно соленья, огурцы и помидоры в рассоле. Егор развернул свой пакет от Раисы, и все ахнули там было двенадцать котлет в тесте еще довольно теплых и мерная двух сотка спирта, как вчера. «Вот это тетка, ух мне бы годов так тридцать скинуть, я бы ел только котлеты у такой-то тетки» заволновался дед Толя. Все дружно засмеялись. Приготовив все к трапезе, Иванович дал команду «По местам» и все закрутилось, как и пред идущие вечера. «Мужички, пожалуйста, а можно сегодня на ужин я позову и Олю?» тихо спросил юноша. «Что девка то понравилась? Это дочка нашего лучшего хирурга Конева, он в командировке где то, а она учится в институте еще и работает тут. Конечно за всегда можно, она наш человек, не продаст» все сразу рассказал и разрешил дед Толя. От любого выпивона сегодня Егор категорически отказался и пошел за Олей, а мужики сели за свой ухоженный стол и выпили. Оля взяла с собой настольную лампу и кружку с горячим чаем, кушать она отказалась. Поставив на не пригодный стол лампу и включив ее получилась не принужденная обстановка в палате, а проще полумрак и с улицы не видно и глаза не слепит. Олю и Егора угостили котлетами в тесте и молодые люди, сев на кровать Егора, с удовольствием их уплетали, прихлебывая по очереди с чайной чашки. Трапеза закончилась быстрее обычного, все ждали продолжения рассказа Николаевича. Мужики вышли покурить и сами вынесли мусор со стола оставив молодых на некоторое время вдвоем. Поцелуи были до такой степени жаркими, что щемило сердце где-то под левой лопаткой. Оля прижималась всем телом к Егору вроде бы ей ужасно было холодно, а парень не мог повернуться к ней из-за возникшей в этом случае мужской оказии. Зашли деды и расселись по своим кроватям. Егор спросил, мостившегося лечь удобно на спину Николаевича: «Так почему же все же четыре войны, а не три?» «Да потерпи, ты неуемный», «четыре конечно и при чем здесь первая мировая и гражданская? Мы тогда мальцами были все» ответил за Николаевича дед Толя. «Он говорит про Мадрид, Хал хин – Гол, Финскую и большую нашу Отечественную, понял?». «Да именно про них, только сегодняшний рассказ некоторым совсем не придется по душе, но слово есть слово, слушайте внимательно». Николаевич удобно лег на спину, подложил руку под голову, покряхтел и продолжил.

Глава 2: Война. Жизнь. Честь.

Николай Стрельников прибыл в военное училище летчиков Красной Армии, как раз к началу учебы. Сдав документы в приемную комиссию училища и получив выговор за то, что мог опоздать, Коля пошел в училищную канцелярию за выпиской на поселение в общежитие и получение карточек на питание. Таких как Коля, уже готовых обученных пилотов, было четверо, остальным еще предстояло сдавать вступительные экзамены на зачисление. Конкурс был очень большим, по десять – двенадцать человек на место. На Колю сразу же обратил внимание командир группы штурманов, капитан, летчик знавший еще Нестерова, Вадим Васильевич Штонга. Это был мужчина не высокого роста, коренастый, видно, что очень сильный, с модными тонкими усиками а-ля Франце. Поговорив с парнем и узнав, что у него не только диплом пилота, но и диплом механика по электричеству, капитан определил парня в свою группу военных летчиков – штурманов. Авиация в эти годы развивалась очень бурно и стране край как необходимы были хорошие штурманы, чтобы прокладывать маршруты для бомбардировщиков авиаторов Советской страны.