Читать книгу «Полный курс зарубежной литературы. С древнейших времен до конца XX века» онлайн полностью📖 — И. О. Родина — MyBook.
image

Фольклор

Английские и шотландские баллады

Эдвард

 
«Чьей кровью меч ты свой так обагрил?
Эдвард, Эдвард?
Чьей кровью меч ты свой так обагрил?
Зачем ты глядишь так сурово?»
«То сокола я, рассердяся, убил,
Мать моя, мать!
То сокола я, рассердяся, убил,
И негде добыть мне другого!»
 
 
«У сокола кровь так красна не бежит,
Эдвард, Эдвард!
У сокола кровь так красна не бежит,
Твой меч окровавлен краснее!»
«Мой конь красно-бурый был мною убит,
Мать моя, мать!
Мой конь красно-бурый был мною убит,
Тоскую по добром коне я!»
 
 
«Конь стар у тебя, эта кровь не его,
Эдвард, Эдвард!
Конь стар у тебя, эта кровь не его,
Не то в твоем сумрачном взоре!»
«Отца я сейчас заколол моего,
Мать моя, мать!
Отца я сейчас заколол моего
И лютое жжет меня горе!»
 
 
«А грех чем тяжелый искупишь ты свой,
Эдвард, Эдвард?
А грех чем тяжелый искупишь ты свой?
Чем сымешь ты с совести ношу?»
«Я сяду в ладью непогодой морской,
Мать моя, мать!
Я сяду в ладью непогодой морской,
И ветру все парусы брошу!»
 
 
«А с башней что будет и с домом твоим,
Эдвард, Эдвард?
А с башней что будет и с домом твоим,
Ладья когда в море отчалит?»
«Пусть ветер и буря гуляют по ним,
Мать моя, мать!
Пусть ветер и буря гуляют по ним,
Доколе их в прах не повалят!»
 
 
Что ж будет с твоими с детьми и с женой,
Эдвард, Эдвард?
Что ж будет с твоими с детьми и с женой,
В их горькой, беспомощной доле?»
«Пусть по миру ходят за хлебом с сумой,
Мать моя, мать!
«Пусть по миру ходят за хлебом с сумой,
Я с ними не свижуся боле!»
 
 
«А матери что ты оставишь своей,
Эдвард, Эдвард?
А матери что ты оставишь своей,
Тебя что у груди качала?»
«Проклятье тебе до скончания дней,
Мать моя, мать!
Проклятье тебе до скончания дней
Тебе, что мне грех нашептала!»
 
(перевод А. К. Толстого)

Робин Гуд спасает трех стрелков

 
Двенадцать месяцев в году,
Не веришь – посчитай.
Но всех двенадцати милей
Веселый месяц май.
 
 
Шел Робин Гуд, шел в Ноттингэм, —
Весел люд, весел гусь, весел пес…
Стоит старуха на пути,
Вся сморщилась от слез.
 
 
– Что нового, старуха? – Сэр,
Злы новости у нас!
Сегодня трем младым стрелкам
Объявлен смертный час.
 
 
– Как видно, резали святых
Отцов и церкви жгли?
Прельщали дев? Иль с пьяных глаз
С чужой женой легли?
 
 
– Не резали они отцов
Святых, не жгли церквей,
Не крали девушек, и спать
Шел каждый со своей.
 
 
– За что, за что же злой шериф
Их на смерть осудил?
– С оленем встретились в лесу…
Лес королевским был.
 
 
– Однажды я в твоем дому
Поел, как сам король.
Не плачь, старуха! Дорога
Мне старая хлеб-соль.
 
 
Шел Робин Гуд, шел в Ноттингэм,
Зелен клен, зелен дуб, зелен вяз…
Глядит: в мешках и в узелках
Паломник седовлас.
 
 
– Какие новости, старик?
– О сэр, грустнее нет:
Сегодня трех младых стрелков
Казнят во цвете лет.
 
 
– Старик, сымай-ка свой наряд,
А сам пойдешь в моем.
Вот сорок шиллингов в ладонь
Чеканным серебром.
 
 
– Ваш – мая месяца новей,
Сему же много зим…
О сэр! Нигде и никогда
Не смейтесь над седым!
 
 
– Коли не хочешь серебром,
Я золотом готов.
Вот золота тебе кошель,
Чтоб выпить за стрелков!
 
 
Надел он шляпу старика, —
Чуть-чуть пониже крыш.
– Хоть ты и выше головы,
А первая слетишь!
 
 
И стариков он плащ надел, —
Хвосты да лоскуты.
Видать, его владелец гнал
Советы суеты!
 
 
Влез в стариковы он штаны.
– Ну, дед, шутить здоров!
Клянусь душой, что не штаны
На мне, а тень штанов!
 
 
Влез в стариковы он чулки.
– Признайся, пилигрим,
Что деды-прадеды твои
В них шли в Иерусалим!
 
 
Два башмака надел: один —
Чуть жив, другой – дыряв.
 
 
– «Одежда делает господ».
Готов. Неплох я – граф!
 
 
Марш, Робин Гуд! Марш в Ноттингэм!
Робин, гип! Робин, гэп! Робин, гоп! —
Вдоль городской стены шериф
Прогуливает зоб.
 
 
– О, снизойдите, добрый сэр,
До просьбы уст моих!
Что мне дадите, добрый сэр,
Коль вздерну всех троих?
 
 
– Во-первых, три обновки дам
С удалого плеча,
Еще – тринадцать пенсов дам
И званье палача.
 
 
Робин, шерифа обежав,
Скок! и на камень – прыг!
– Записывайся в палачи!
Прешустрый ты старик!
 
 
– Я век свой не был палачом;
Мечта моих ночей:
Сто виселиц в моем саду —
И все для палачей!
 
 
Четыре у меня мешка:
В том солод, в том зерно
Ношу, в том – мясо, в том – муку, —
И все пусты равно.
 
 
Но есть еще один мешок:
Гляди – горой раздут!
В нем рог лежит, и этот рог
Вручил мне Робин Гуд.
 
 
– Труби, труби, Робинов друг,
Труби в Робинов рог!
Да так, чтоб очи вон из ям,
Чтоб скулы вон из щек!
 
 
Был рога первый зов, как гром!
И – молнией к нему —
Сто Робингудовых людей
Предстало на холму.
 
 
Был следующий зов – то рать
Сзывает Робин Гуд.
Со всех сторон, во весь опор
Мчит Робингудов люд.
 
 
– Но кто же вы? – спросил шериф,
Чуть жив. – Отколь взялись?
– Они – мои, а я Робин,
А ты, шериф, молись!
 
 
На виселице злой шериф
Висит. Пенька крепка.
Под виселицей, на лужку,
Танцуют три стрелка.
 
(перевод М. Цветаевой)

Робин Гуд и Маленький Джон

 
Рассказать вам, друзья, как Смельчак Робин Гуд, —
Бич епископов и богачей, —
С неким Маленьким Джоном в дремучем лесу
Поздоровался через ручей?
 
 
Хоть и Маленьким звался тот Джон у людей,
Был он телом – что добрый медведь!
Не обнять в ширину, не достать в вышину, —
Было в парне на что поглядеть!
 
 
Как с малюточкой этим спознался Робин,
Расскажу вам, друзья, безо лжи.
Только уши развесь: вот и труд тебе весь! —
Лучше знаешь – так сам расскажи.
 
 
Говорит Робин Гуд своим добрым стрелкам:
– Даром молодость с вами гублю!
Много в чаще древес, по лощинкам – чудес,
А настанет беда – протрублю.
 
 
Я четырнадцать дней не спускал тетивы,
Мне лежачее дело не впрок.
Коли тихо в лесу – побеждает Робин,
А услышите рог – будьте в срок.
 
 
Всем им руку пожал и пошел себе прочь,
Веселея на каждом шагу.
Видит: бурный поток, через воду – мосток,
Незнакомец – на том берегу.
 
 
– Дай дорогу, медведь! – Сам дорогу мне дашь!
Тесен мост, тесен лес для двоих.
– Коль осталась невеста, медведь, у тебя, —
Знай – пропал у невесты жених!
 
 
Из колчана стрелу достает Робин Гуд:
– Что сказать завещаешь родным?
– Только тронь тетиву, – незнакомец ему, —
Вмиг знакомство сведешь с Водяным!
 
 
– Говоришь, как болван, – незнакомцу Робин, —
Говоришь, как безмозглый кабан!
Ты еще и руки не успеешь занесть,
Как к чертям отошлю тебя в клан!
 
 
– Угрожаешь, как трус, – незнакомец в ответ, —
У которого стрелы и лук.
У меня ж ничего, кроме палки в руках,
Ничего, кроме палки и рук!
 
 
– Мне и лука не надо – тебя одолеть,
И дубинкой простой обойдусь.
Но, оружьем сравнявшись с тобой, посмотрю,
Как со мною сравняешься, трус!
 
 
Побежал Робин Гуд в чащи самую глушь,
Обтесал себе сабельку в рост
И обратно помчал, издалече крича:
– Ну-ка, твой или мой будет мост?
 
 
Так, с моста не сходя, естества не щадя,
Будем драться, хотя б до утра.
 
 
Кто упал – проиграл, уцелел – одолел, —
Такова в Ноттингэме игра.
 
 
– Разобью тебя в прах! – незнакомец в сердцах, —
Посмеются тебе – зайцы рощ!
Посередке моста сшиблись два молодца,
Зачастили дубинки, как дождь.
 
 
Словно грома удар был Робина удар:
Так ударил, что дуб задрожал!
Незнакомец, кичась: – Мне не нужен твой дар, —
Отродясь никому не должал!
 
 
Словно лома удар был чужого удар, —
Так ударил, что дол загудел!
Рассмеялся Робин: – Хочешь два за один?
Я всю жизнь раздавал, что имел!
 
 
Разошелся чужой – так и брызнула кровь!
Расщедрился Робин – дал вдвойне!
Стал гордец гордеца, молодец молодца
Молотить – что овес на гумне!
 
 
Был Робина удар – с липы лист облетел!
Был чужого удар – звякнул клад!
По густым теменам, по пустым головам
Застучали дубинки, как град.
 
 
Ходит мост под игрой, ходит тес под ногой,
Даже рыбки пошли наутек!
Изловчился чужой и ударом одним
Сбил Робина в бегущий поток.
 
 
Через мост наклонясь: – Где ты, храбрый боец?
Не стряслась ли с тобою беда?
– Я в холодной воде, – отвечает Робин, —
И плыву – сам не знаю куда!
 
 
Но одно-то я знаю: ты сух, как орех,
Я ж, к прискорбью, мокрее бобра.
Кто вверху – одолел, кто внизу – проиграл, —
Вот и кончилась наша игра.
 
 
Полувброд, полувплавь, полумертв, полужив,
Вылез – мокрый, бедняжка, насквозь!
Рог к губам приложил – так, ей-ей, не трубил
По шотландским лесам даже лось!
 
 
Эхо звук понесло вдоль зеленых дубрав,
Разнесло по Шотландии всей,
И явился на зов – лес стрелков-молодцов,
В одеянье – травы зеленей.
 
 
– Что здесь делается? – молвил Статли Вильям. —
Почему на тебе чешуя?
– Потому чешуя, что сей добрый отец
Сочетал меня с Девой Ручья.
 
 
– Человек этот мертв! – грозно крикнула рать,
Скопом двинувшись на одного.
– Человек этот – мой! – грозно крикнул Робин.
И мизинцем не троньте его!
 
 
Познакомься, земляк! Эти парни – стрелки
Робингудовой братьи лесной.
Было счетом их семьдесят без одного,
Ровно семьдесят будет с тобой.
 
 
У тебя ж будет: плащ цвета вешней травы,
Самострел, попадающий в цель,
Будет гусь в небесах и олень во лесах.
К Робин Гуду согласен в артель?
 
 
– Видит бог, я готов! – удалец просиял. —
Кто ж дубинку не сменит на лук?
Джоном Маленьким люди прозвали меня,
Но я знаю, где север, где юг.
 
 
– Джоном Маленьким – эдакого молодца?!
Перезвать! – молвил Статли Вильям. —
Робингудова рать – вот и крестная мать,
Ну, а крестным отцом – буду сам.
 
 
Притащили стрелки двух жирнух-оленух,
Пива выкатили – не испить!
Стали крепким пивцом под зеленым кустом
Джона в новую веру крестить.
 
 
Было семь только футов в малютке длины,
А зубов – полный рот только лишь!
Кабы водки не пил да бородки не брил —
Был бы самый обычный малыш!
 
 
До сих пор говорок у дубов, у рябин,
Не забыла лесная тропа,
Пень – и тот не забыл, как сам храбрый Робин
Над младенцем читал за попа.
 
 
Ту молитву за ним, ноттингэмцы за ним,
Повторили за ним во весь глот.
Восприемный отец, статный Статли Вильям
Окрестил его тут эдак вот:
 
 
– Джоном Маленьким был ты до этого дня,
Нынче старому Джону – помин,
Ибо с этого дня вплоть до смертного дня
Стал ты Маленьким Джоном. Аминь.
 
 
Громогласным ура – раздалась бы гора! —
Был крестильный обряд завершен.
Стали пить-наливать, крошке росту желать:
– Постарайся, наш Маленький Джон!
 
 
Взял усердный Робин малыша-крепыша,
Вмиг раскутал и тут же одел
В изумрудный вельвет – так и лорд не одет! —
И вручил ему лук-самострел:
 
 
– Будешь метким стрелком, молодцом, как я сам,
Будешь службу зеленую несть,
Будешь жить, как в раю, пока в нашем краю
Кабаны и епископы есть.
 
 
Хоть ни фута у нас— всей шотландской земли,
Ни кирпичика – кроме тюрьмы.
Мы как сквайры едим и как лорды глядим.
Кто владельцы Шотландии?– Мы!
 
 
Поплясав напослед, солнцу красному вслед
Побрели вдоль ручьевых ракит
К тем пещерным жильям, за Робином – Вильям…
Спят… И Маленький Джон с ними спит.
 
 
Так под именем сим по трущобам лесным
Жил и жил, и состарился он.
И как стал умирать, вся небесная рать
Позвала его: – Маленький Джон!
 
(перевод М. Цветаевой)