– Живее! – торопила меня Катарина, широко шагая.
Я же откровенно не поспевал за ней, время от времени переходя на бег. Наёмница на ходу перезаряжала пистолеты, сноровисто отсыпая навеску пороха из рога, висящего сейчас на шее. Свинцовые пули лежали в старом кожаном, испачканном серым металлом и немного пожжённом кошеле. Но доставала девушка не их, а блестящие серебром шарики, спрятанные в свисающем, как амулет на шнуре, небольшом мешочке. Ну, в общем, достала она их точняк между сисек. Была бы ниже ростом, заглянул бы в вырез, но не судьба: во-первых, я бежал за ней высунув язык, а во-вторых, у меня не было с собой табуретки.
Я совершенно не понимал, о чём беспокоится наёмница, так как шли мы мимо широкого озера, поросшего по берегам камышом и ракитой вперемешку с местным кустарником, название которого я постоянно забывал. Но листья у него были мелкие-мелкие и очень жёсткие. Над всем этим возвышались обычные берёзы, зачастую гнилые.
Дорога делала широкую дугу вокруг этого озерца. Под ногами часто попадались раскисшие участки, покрытые толстой шкурой бурой тины. После того как я пять раз спел, настроение наёмницы сильно изменилась. Она стала угрюмой и нервной.
– А что плохого в этом месте? – переводя дыхание, спросил я.
Вместо ответа девушка зло зыркнула на меня и начала быстро-быстро утрамбовывать шомполом войлочный пыж. А потом ухватила шомпол зубами и насыпала порох на затравочную полку. Щелчок подпружиненной крышки – и пистолет отправился за пояс, а его место занял другой, который ещё нужно почистить.
Глянув на пистолет, заметил, что под шнуровкой к нижней стороне рукояти, прикрывая ценное дерево от ударов, приложена изогнутая стальная пластина. Именно на неё Катарина приняла клинок разбойницы. И сдаётся мне, это излюбленный приём девушки.
– Так что не так с березняком? – не унимался я.
– Место плохое.
– Это я и так понял. А поподробнее?
– Замолчал бы, чем спрашивать! – поморщилась Катарина.
– Дура, – пробурчал я и сразу же встретился с разъярённым взглядом наёмницы, поняв, что сказал это не по-русски, а на местном языке, да ещё выбрал для этого не самое лучшее слово – не синоним нашему недоумку, а что-то вроде «тухлая голова».
Даже разбойничья фраза о жопоголовой была немного мягче.
– Хочешь не дожить до утра?! – рявкнула Катарина, показав на озеро с чахлыми берёзами. – Оставайся здесь! А я пойду.
– Я всего лишь спросил, что в них особенного! – перешёл я на крик в ответ. – Я просто не знаю! А ты ведёшь себя как бешеная собака!
Катарина сжала кулак. Не будь я «прекрасным эльфом», то есть юношей рода халумари, наверняка ударила бы, но вместо этого сплюнула на сырую дорогу, поросшую травой-муравой.
– Потом расскажу.
И мы продолжили путь. Пистолеты наёмницы заряжены, пальцы стиснуты на эфесе клинка, зубы скрипят. Я и сам время от времени дотрагивался до кобуры с потайным пистолетом. Нервное состояние девушки передалось и мне.
Озеро кончилось, уступив место болотам с теми же чахлыми берёзками и осинками. Это по правую руку, а по левую шли поросшие густым ельником холмы. И судя по обилию покрытых мхом и лишайником больших валунов явно ледникового происхождения, они тоже не лучший путь для странников – все ноги переломать можно.
Вот между ними и петляла дорога, на которой только в полдень попался большой встречный обоз. На телегах сидели лишь старики, а остальные подгоняли волов и придерживали загруженные товаром корзины, явно норовя проскочить Гнилой Березняк как можно быстрее.
Люди, занятые своими проблемами, удостаивали нас мимолётными взглядами. Все хмурые и растрёпанные.
– Жрать будем? – спросил я, глянув сперва вслед обозу, а потом на болотину.
– Опять ноешь? – пробурчала Катарина, тоже посмотрев на топи.
– Между прочим, тебе заплатили за моё сопровождение. Можно хоть немного повежливее?
– Мне заплатили за твою сохранность, а не за любезности.
– Я без еды сдохну, – протянул я.
Нет, помнится, по срочке сутками без жратвы ковырялся под крышей моторно-трансмиссионного отделения танка или, обливаясь грязью и маслом, заползал под днище, чтоб на ощупь искать сопящий патрубок через долбаные лючки. Голод терпеть приучен, мог на крайняк на ходу заглотить пару галет, просто хотелось наперекор инстинкту самосохранения подразнить эту стерву. Она спасла мне жизнь, не спорю, но это не повод срывать на мне злость.
– Ну, извините, ваше высочество, – развела руками Катарина, – отбивной из оленя у меня нет. И сладкого – тоже. А если не успеем до темноты, то и не будет.
Я промолчал, в очередной раз поправив лямку походной сумки.
Тесная пара светил сперва начала припекать темя, а потом плавно приблизилась к закату. Слева вместо валунов то и дело попадались громады величиной с дом, а топь потихоньку сходила на нет.
Пару раз переходили вброд мелкие речушки с глиняным дном. Тогда приходилось снимать обувь и закатывать штанины повыше. Нелепые полосатые чулки я давно засунул в сумку: они полупарадные, и их нужно беречь.
Подумалось, что, несмотря на явную нужность торгового тракта, никто не удосужился поставить мост. Да и опасалась Катарина не засад в ельнике, а именно не успеть до заката. Мысль напрашивалась, что там, в Гнилом Березняке, действительно есть что-то нехорошее, которого боятся все.
Так и шли дальше молча, а светила быстро приближались к горизонту. Они уже порой задевали верхушки деревьев и играли тенью, словно в большие солнечные часы. В какой-то момент я заметил, что липкая оранжевая глина под ногами сменилась серой утоптанной землёй, из которой росли пучки травы, берёзы перестали быть чахлыми и сбились, словно зелёные овечки, в кучерявые рощицы, а каменные глыбы уступили место пологим холмам. И, чёрт возьми, они были засеяны полями пшеницы, льна и конопли! Но у последней имелась особенность: чтобы случайно попавший в этот мир наркоша обдолбался местной травкой с весьма узнаваемыми фигурными листьями, ему придётся сожрать её столько, что корова от такого количества сдохнет от переедания, а если курить, то проще в коптильню с ней залезть. В общем, желаемого эффекта он не получит.
Зато местные крестьяне давили из семян масло, делали из стеблей верёвки и канаты. Целая индустрия! Паруса и снасти для кораблей, мешки для товара, грубая дорожная одежда. Жмых зёрен либо к хлебу добавляли, либо домашней птице в корм.
– Гнилой Березняк, наверное, кончился, – озвучил я свои мысли.
– Ты только догадался? – ехидно спросила Катарина.
– Да откуда мне знать-то?! – возмутился я.
Блин, охота её послать подальше уже! Нервная вся!
– Ну а что ты идёшь и молчишь? Вороны голос подменили? Спел бы, что ли…
Я остановился на месте, глядя вслед наёмнице. От возмущения дар речи пропал. Хотел сказать какую-нибудь гадость, но Катарина вдруг остановилась и взмахом руки поманила меня, а сама при этом пристально глядела в сторону рощицы, мимо которой предстояло пройти. Пришлось быстро подойти.
– Что там? – прошептал я, а вскоре сам увидел медленно бредущую старуху в сером плаще.
Женщина была высохшая, как мумия, и это немного пугало. Казалось, что она и не человек вовсе, а сродни тому скелету, что бродил вокруг места нашего привала. Вполне может быть.
Наверное, так же подумала и Катарина, достав левой рукой из-за пояса пистолет, а следом вынув из ножен стилет – не фальшион, а именно кинжал. Подождав ещё немного, она легонько приложила ствол пистолета мушкой ко лбу и медленно провела его вниз, по переносице, кончику носа, губам и подбородку, с тем, чтобы быстрым финальным движением направить оружие на землю, словно воду стряхивала. Подумалось, что пуля, если пыж плохо подогнан, выскочит и улетит. Следом Катарина вытянула стилет в сторону приближающейся старухи.
– Идемони, – различил я тихое слово наёмницы. За ним последовало другое: – Изыди.
В какое-то мгновение мне показалось, что от девушки в разные стороны разошлась тихая и мягкая ударная волна, подёрнув мир лёгкой рябью. В висках легонько кольнуло.
И больше ничего не произошло. Женщина шла, мы стояли.
Катарина протяжно выдохнула и неспешно убрала оружие.
– Вот где точно охотникам за привидениями пригодились, – пробубнил я по-русски.
Наёмница, естественно, ничего не поняла, но если судить по расслабленному лицу и длинному выдоху, то ничего опасного не предвиделось.
– А вот теперь пойдём жрать, халумари, – протянула девушка и снова быстро зашагала по дороге, заставляя меня перемежать ходьбу короткими пробежками.
Рядом с ней я чувствовал себя декоративной собачкой. Миновали берёзовый колок, потом ещё один, потом взобрались на холм.
Я бы остановился на вершине холма, чтоб насладиться видом. А вид был прекрасный – на городок размеров в пяток тысяч душ, что весьма немало по средневековым меркам, падали последние лучи закатных солнц, окрашивая черепицу и стены в сочные цвета с красноватым оттенком. Из множества труб одно- и двухэтажных домиков поднимался дым. На большом холме, расположенном посередине городка, возвышался настоящий замок. И пусть он не такой большой, как показывают в кино, но зато настоящий. Вспомнилось название населённого пункта: Заберёзье.
Хотелось выразить своё восхищение красотой отнюдь не как Пушкин, а как поручик Ржевский. То есть одни ёмким словом «Охренеть!».
Я бы остановился, но пришлось бежать за этой особой сломя голову.
В сам город вошли в тот момент, когда он уже начал погружаться в ночную тьму. Сразу чувствовалось различие между земным городом и этим. У нас даже в самой захудалой деревне освещения больше. Здесь окна торопливо прикрывались ставнями, при этом над каждым виднелось небольшое окошко. Одно блестело вставленными в него кусочками дерьмового стекла, другие красовались слюдой. В целом домики не сильно отличались от Керенборга, рядом с которым стояла наша база, но некая атмосфера инаковости присутствовала в орнаментах.
Запах на улицах был не очень, ибо не сильно, но неприятно пахло мочой, дерьмецом и прокисшими помоями. Поэтому шёл я, морщась и сторонясь людей. Городок был не очень большой, и вскоре мы оказались на площади, расположенной перед самым замком. Она выполняла функцию небольшого рынка, а также имела постамент для объявлений и пустующие колодки для преступников. Так и казалось, утро начнётся с криков глашатая: «Слушайте, слушайте и не говорите, что не слышали!»
Окружённая рвом и стенами крепость всё ещё виднелась на фоне вечернего неба, ещё не ставшего угольно-чёрным. И что удивительно, деревянный мост был опущен, а кованые ворота открыты. Разве что стражница с алебардой стояла у самого моста под выкрашенным в чёрно-белую диагональную полоску постовым грибком, да в проходе горело несколько масляных ламп.
– А что они так хреново охраняются? – спросил я. – А вдруг война?
– Это западные ворота, – с кривой улыбкой произнесла Катарина. – Отсюда враг не пойдёт: Гнилой Березняк мешает. Да и не будет его никто захватывать. Эти земли, как и те, что на несколько дней пути дальше, принадлежат королеве Айрис. Городок в самой глубине королевства, чтоб дойти до Заберёзья, нужно сперва сломить Белую Твердыню и захватить Жемчужные Броды.
Я поморщился ещё сильнее, вспоминая политическую карту ближайших ста километров. И если не ошибаюсь, то на этом пятачке, сопоставимом по размерам у нас с сельским районом в каком-нибудь регионе, размещались аж три государства. Хотя Айрис держала самый жирный кусок в виде пяти городов с прилегающими к ним деревнями, но были и такие, что поставят башню чуть больше трехэтажки, посмотрят на свои сорок домиков с крестьянами, и уже «Благородная леди».
Катарина же повела меня к постоялому двору. На площади их располагалось целых четыре, и каждый пытался выделиться на фоне остальных то красочной вывеской, то необычной резьбой на дверях и окнах, то яркими фонариками. Я шёл за наёмницей, доверяя её опыту, а та зашла в трактир с названием «Меч в ножны». Так себе имечко, если честно, но точно не хуже «Гарцующего пони» или «Адмирала Бенбоу».
Открытие двери ожидаемо сопроводилось бряцанием подвешенных на шнурах колокольчиков – как же без них! Удивился бы, если бы их не было!
– Хозяйка! – закричала с порога Катарина, остановившись на входе, да так резко, что я чуть не уткнулся носом ей в спину. К тому же она загородила весь вид, и всего помещения видно не было. – Две комнаты!
– Нет комнат! – раздалось из глубины таверны. – Вообще нет!
– Обычно же есть!
– А сейчас нету!
Катарина попятилась, и пришлось срочно ретироваться, чтобы не наступила мне на ногу.
– Это самое дешёвое заведение? – спросил я, когда мы оказались в трёх шагах от двери, а наёмница задумчиво барабанила пальцами по кошельку.
– Не самое. Но и цены не заламывают.
Она вздохнула и пошла к ещё одной таверне, выглядевшей побогаче. Наверное, уровень постояльцев здесь отличался – как говорится, уже не хостел, но ещё не пять звёзд. С улыбкой подумалось, что местные гостиницы по земным меркам не дотягивают даже до одной звезды, причём все до единой.
Опять бряцание колокольчика, и опять крик с порога:
– Комнаты есть?
Но ответа не последовало, и Катарина что-то нервно буркнула.
– А если нету? – шёпотом спросил я и привстал на цыпочки, разглядывая несколько столиков и посетителей за ними.
И вряд ли они разговаривали о своих планах на будущее: такие вещи в людном месте не обсуждают. Женщины, что-то неспешно обсуждавшие, были ярко одеты, словно венецианские купчихи. Яркие платья с подолом чуть ниже колен и пышные рукава-«фонарики» с разрезами. На спинках столов – походные широкополые шляпы с белыми перьями. Полусапожки с медными пряжками. Чулки в бело-красную полоску. Ну, в общем, дикая смесь походных мужских костюмов и средневековых дамских нарядов. Хотя я уже давно понял, что это не наши Средние века и мода здесь отличается: у женщин – в сторону практичности, а у мужчин, как, например, у невысокого официанта, бегающего между столиками в сером фартуке, – в сторону красочности и попытки выделиться. Гендерный реверс, мать его! Деловитые бабы и инфантильные мужички.
– А если нету, придётся спать на соломе в хлеву, – снисходительно отозвалась Катарина. Она всё ещё ждала ответа от хозяйки заведения и, не дождавшись, начала закипать. Наёмница подняла руку и несколько раз ударила по колокольчикам, заставляя их истерично бренчать. – Есть комнаты?!
– Есть одна, – оторвавшись от столиков, произнёс официант.
– А где хозяйка?
– Нет её. Умерла. Теперь я хозяин, – отозвался мужчина, и Катарина сконфуженно потёрла нос.
– Тогда нам две кровати, ужин и завтрак.
– Еду в комнату или здесь?
– Здесь, – ответил я за наёмницу.
Мужчина стряхнул крошки на пол, сунул полотенце на пояс и поглядел на нас усталыми глазами.
– Кровать только одна.
Мы с Катариной одновременно переглянулись. Ну, ясен пень, что вдвоём мы на ней спать не будем, и я уже хотел предложить вариант с сеновалом, благо спальный мешок выручит и в такой ситуации, но наёмница вдруг кивнула:
– Берём.
– Прошу за мной, – поманил нас мужичок, а потом прокричал: – Агата! Девочка моя!
Из подсобки выскочила девчушка. Сколько ей лет, сложно сказать: может, тринадцать, может, двенадцать. Но она уже ростом с меня. Наши акселераты попросту отдыхают!
– Согрей кашу. Подай к ней сыр и вино.
– Пиво, – перебила его Катарина, направившись к лестнице. – Ненавижу вино!
– Пиво дороже, госпожа, – предупредил хозяин, вежливо улыбнувшись.
Я тоже хотел закричать, что буду полторашку пивасика с сушёной рыбой, но пришлось печально вздохнуть, ибо сейчас не один на один с наёмницей и нужно строить из себя очень благовоспитанного мужчину. А самому тошно.
– Тысяча благодарностей прибудет вам, – с лёгким поклоном и скромной улыбкой почти шёпотом протянул я, – если удостоите яичницей, сыром, хлебом и водой.
Хозяин трактира тоже улыбнулся в ответ.
– Конечно, любезный, – тихо произнёс он, не подав виду, что удивился моему акценту, хотя не мог его не заметить.
При этом он поглядел на Катарину, которая шумно вздохнула и покачала головой, подняв глаза к потолку, мол, клоун. Тошно-то оно тошно, но ролью я наслаждался. Зря, что ли, в нас вдалбливали местный этикет?
– Не пристало советовать, – ласково произнёс хозяин, – но не стоит злить вашу спутницу сейчас.
Я нахмурился.
– Добрый господин, верно, не заметил алый шнур на поясе у госпожи.
Я нахмурился ещё сильнее. Наверное, на одной из лекций проспал тему. Помню, поверх обычного пояса местные женщины вешали на талию пояса разных цветов, но что они значили, я не знал. Ну, шнурок и шнурок. Я даже не придал ему значения.
Пришлось ещё раз вежливо поклониться и, скромно потупив взор, пойти за хозяином и наёмницей.
Мужчина, бормоча, что дочь немного подрастёт и он передаст всё хозяйство ей, как требует Уклад, провёл нас на второй этаж и запустил в небольшую комнату, в которой имелись двуспальная кровать, сундук, два табурета, небольшой столик и масляная лампа, горящая чадящим пламенем и – хвала хозяину! – заправленная не жиром, а конопляным маслом. Мебель грубо сбитая, и хорошо, хоть простыни с одеялом без грязных разводов, отчего можно надеяться, что стираные, иначе я бы точно спал, сидя на сундуке, боясь подцепить какую-нибудь заразу.
При этом было настолько тесно, что для полноценного передвижения по «гостиничному нумеру» приходилось играть в пятнашки табуретами. Переставь сюда, тогда сможешь подойти к столу. Передвинь обратно и воспользуйся сундуком.
Катарина со знанием дела выглянула в окно, постучала по косяку, подёргала петли и закрыла ставни на задвижку. Потом легонько попинала сундук и, положив рядом сумку, достала небольшой замок. Свой собственный. Как говорится, весьма предусмотрительно. А когда мы рассчитались с хозяином и тот исчез, села на край кровати. Наёмница согнулась в три погибели и взялась за живот.
– С тобой всё хорошо? – спросил я, разглядывая девушку.
– Тебе же трактирщик сказал всё. Неужели непонятно? – огрызнулась она.
– Нет, я не из вашего мира. Мне многое непонятно. Что случилось?
– Что тебе непонятно? – снова процедила девушка, потянув за конец алого шнура, виднеющегося под кожаным ремнём.
– Всё непонятно, – повторил я, стараясь держаться спокойно, но она уже начинала бесить.
– У меня дни крови, – почти выплюнула слова Катарина.
Я открыл рот. Сперва хотелось выругаться, но потом пришлось сдержаться, чтоб не рассмеяться. Бабы, они и на другой планете бабы, а баба-паладин с ПМС – это страшно. И об этом в ролевых онлайн-играх или кино ни разу не обмолвятся. Там только подвиги совершают.
– Что забавного увидел? – нахмурилась она.
– Ничего, – сдерживая новый приступ смеха, ответил я и начал копаться в сумке. – Вот, – выдавил на ладонь таблетку анальгина, а потом посмотрел на рослую девушку и добавил ещё одну. – Это халумарское целебное зелье.
Наёмница с сомнением поглядела на таблетки, не зная, как их употребить.
– Съешь и запей водой. Они боль снимут.
– Спасибо.
Я протёр лицо и оглядел помещение.
– Как кровать делить будем?
О проекте
О подписке